— Вы хоть бы побрились. Или решили бороду отращивать? Имейте в виду — ум в голове, а не в бороде.
Молотов перевел на меня сердитый взгляд.
— Забирайте ваши бумаги. На сегодня все.
Когда я собрал бумаги и шел к выходу, услышал раздраженный, повышенный голос хозяина кабинета:
— Ишь, распоясались! Ноги на стол! Безобразие! Подняли головы и поглядываете, словно одичавшие псы!
Я вышел из кабинета, довольный тем, что мне не пришлось дальше слышать молотовскую ругань. В приемной комнате, где сидел помощник Вячеслава Михайловича — И. И. Лапшов, я сказал ему, что часть бумаг осталась неподписанной.
В это время возвратился Баскаков.
— Он обращался со мной, как с негром в Америке, — произнес Баскаков. В его полузакрытых глазах бушевали гнев и чувство большой обиды.
Мне хотелось поддержать возмущение Баскакова, но меня опередил второй помощник Молотова Смирнов.
— Сплошное преувеличение вопреки жизненной правды, — сказал он. — Не советую из мухи делать слона.
— Брось ты эти глупости, — отрезал Баскаков.
— Попробуй дать совет невежде, и он сочтет тебя своим врагом, — отпарировал в свою очередь Смирнов и, посмотрев в нашу сторону, добавил: — А вы что молчите, как в читальне?
— Послушали бы, — обратился ко мне и Лапшову Баскаков, — какие обидные слова были сказаны: «Дубина, вы умнее кажетесь только с виду». Откажусь от работы. Черт с ней, найду другую.
Но тут раздался звонок. Молотов вновь вызывал к себе Баскакова.
У меня стало легче на душе, когда я узнал, что Баскаков имел разговор с Молотовым по поводу резкого, оскорбительного тона последнего. В итоге состоявшихся объяснений Баскаков продолжал работать в прежней должности…
В своих многочисленных трудах Михаил Иванович постоянно развивал тему советского патриотизма, который, по его словам, «окрыляет и вооружает наш народ; он рождает подвиги совершенно простых людей, ранее незаметных, он двигает поступками миллионов».
Калинин был большим знатоком и ценителем искусства и литературы, вел решительную борьбу с формализмом и натурализмом, подчеркивая, что долг и обязанность советских писателей и художников — быть проводниками лучших традиций русской реалистической школы.
Калинина по праву считали и высокообразованным экономистом. Глубоко впечатляют его высказывания о борьбе за дальнейшее повышение производительности труда, о воспитании советских людей в духе строжайшей дисциплины труда, бережного отношения к общественной собственности. Уважение к физическому труду, указывал он, является одним из сильнейших устоев пролетарской морали.
Простые люди часто наведывались к Калинину, и я не раз был свидетелем его проникновенных бесед с представителями трудящихся масс. Пожалуй, как никто другой, он умел внимательно выслушивать собеседников, считаясь с их характером, возрастом, состоянием здоровья, настроением. Слушал он заинтересованно, молча, не прерывая собеседника, пока тот не выговорится, изредка делал пометки в блокноте, а выслушав, тут же отдавал необходимые распоряжения. Калинин находил путь к сердцу и пожилого, умудренного жизненным опытом человека, и молодого рабочего, колхозника. Михаил Иванович не жалел времени для того, чтобы дать то или иное разъяснение обратившемуся к нему человеку, помочь ему преодолеть встретившиеся трудности. С ним нередко советовался И. В. Сталин, ряд членов Политбюро и правительства.
Одну из моих многих встреч с М. И. Калининым я особенно хорошо запомнил и записал. Я хочу вкратце сообщить вам о ней в порядке характерного примера к вышесказанному. Это было вечером 11 ноября 1941 г. в Куйбышеве, куда с рядом правительственных учреждений был эвакуирован и Президиум Верховного Совета СССР. Я зашел к Михаилу Ивановичу, чтобы дать ему проголосовать проекты двух важных решений.
Калинин встретил меня очень любезно. Представил меня гостю — старому кадровому рабочему (он назвался Сергеем Федоровичем), который пришел к своему давнему другу, чтобы тот помог ему зачислиться в ряды Красной Армии. Но Михаил Иванович не поддержал просьбу Сергея Федоровича по причине возраста, а я посоветовал ему найти полезную работу для фронта в тылу, на производстве. «Я тоже это предлагал», — сказал Калинин.
— Вы, наверное, думаете, что меня страх возьмет перед фашистами, — заявил Сергей Федорович. — Нет, я не боюсь и ничего не страшусь. Я слышал о том, что кто презирает опасность, тот помнит о ней, но настоящий герой об опасности даже не думает. Ведь в Гражданскую мы действительно не думали об опасности.
— Кому приходится каждодневно преодолевать страх, — заметил Калинин, — тому уже не приходится думать об опасности. Высшее достоинство героя состоит в том, чтобы не терять присутствия духа ни при каких обстоятельствах. Только трус бежит от собственной тени.
Старый рабочий сказал, что подумает над нашим советом, и попрощался.
Когда мы остались вдвоем, я сказал, указав на большую кучу бумаг на столе Председателя Президиума Верховного Совета СССР, что ему не следует перенапрягаться и надо поберечь своё здоровье.
Поблагодарив за добрые пожелания, Калинин ответил, что он всегда испытывает большое смущение, когда слышит подобное. Ведь если эти дела требуется срочно сделать, почему за него кто-то должен их делать, военная обстановка диктует трудиться не покладая рук и отдыхать будем в меру возможностей, когда придёт победа.
Я пояснил, что не хотел вызвать у «Всесоюзного старосты» какое-то чувство неловкости, и добавил:
— Вы ведь очень нужны Родине в такое сложное время и сделаете для нее еще очень много.
Михаил Иванович чуть улыбнулся.
— Это вы преувеличиваете. Но по правде скажу: хочется сделать что-то большое.
— И сделаете! — почти воскликнул я. — У вас за плечами богатый опыт, вы его приобрели на тяжелом жизненном пути.
— Но к чему эти слова? Не всегда тяжелая жизнь обогащает человека, вооружает его, помогает ему быстрее находить правильные решения. И можно ли считать тяжелой жизнь, если она посвящена борьбе, в результате которой вырабатывается революционное мировоззрение? Это не трудная, это богатая, содержательная жизнь. Она не кажется тяжелой, и главное — сам чувствуешь, что она бесконечно хороша даже в самые трудные моменты.
После некоторой паузы Калинин спросил:
— А разве сейчас легкая жизнь? Военное положение нашей страны в данный момент является таким тяжелым, как никогда прежде. Гитлер считает, что Советская Россия сокрушена, а Геббельс выступает с заявлениями, что война на Востоке выиграна и Красная Армия фактически уничтожена. Но вскоре они
