переживаю все это вместе с тобой?!
В этот момент все взорвалось внутри и миллионы бабочек вылетели из моего живота, разлетаясь по всему телу и заставляя его биться в судорогах изнеможения. Я закричала, Эйдан прижался ко мне, и я знала, что ему так же хорошо, как и мне, несмотря на то, что чувства, которые он испытывал, были все-таки иными.
Не знаю, сколько времени прошло, пока я не пришла в себя. Эйдан по-прежнему лежал рядом. Он улыбался. Некоторое время мы просто так в тишине смотрели друг на друга, пока он снова не прильнул ко мне губами. Через мгновения он целовал мою грудь. Уделив ей достаточно внимания, он спустился ниже, к животу. Я почувствовала, как его руки обхватили мои бедра, а он по-прежнему продолжал двигаться все ниже и ниже. Мое тело содрогнулось от непристойных мыслей.
— Эйдан…
— Только не двигайся и ничего не бойся.
Он не дал мне возможности ответить. Я почувствовала, как его дыхание обжигает мою нежную плоть. Осознав, что он собирается сделать, я непроизвольно свела ноги, но он снова раздвинул их руками.
— Тише… Не двигайся…
Его язык коснулся меня… Еще… И снова… От неожиданных ощущений, тело изогнулась дугой, руки вцепились в простыни, послышался треск рвущейся ткани. Ощущения от таких прикосновений были невероятными. Я закричала, а он все продолжал и продолжал вытворять это со мной. Нежность, трепет, дрожь, жар и острое желание слиться с ним немедленно, завладели мной.
— Войди в меня! — сорвался мой голос.
Он сделал это языком, и я вновь судорожно изогнулась в его руках.
— Нет, не так, — прокричала я.
Тогда он приподнялся надо мной и коснулся меня рукой. Я вцепилась в его плечи, подалась к нему всем телом, и почувствовала, как он медленно входит в меня.
— Так? Ты хочешь меня так? — охрипшим голосом спросил он.
Я дернулась навстречу ему.
— Да, — простонала в ответ я.
Мои ноги обвили его тело, моя грудь прижалась к его груди, мои губы стали его губами, а мой крик слился с его криками. И в этом танце его тело сотрясалось вместе с моим. Он шептал мое имя, говорил, как любит меня, как хочет меня, как не может жить без меня, как сильно нуждается во мне, как желает никогда не покидать меня, раствориться во мне и остаться со мной навсегда. И если бы кто-то спросил меня сейчас: 'Зачем тебя создали?', — я бы, не задумываясь, ответила: 'Чтобы принадлежать ему'.
'Что это? Где я? Это вода? Похоже на контейнер с водой и я внутри. А это что? Пуповина? Почему я не дышу? Мне не нужно дышать? Эй, там кто-нибудь есть? Кто-нибудь? А там что? Такие же контейнеры, как этот? И люди внутри… Они спят…' Я захотела вдохнуть, но там везде была вода. 'Эй! Выпустите меня! Я задыхаюсь!' Вдруг послышался щелчок, и пол раздвинулся подо мной. Меня потоком воды унесло вниз. 'Где я? Что это за люди? Я хочу дышать, но не могу. Вода! Она мешает! Помогите!'
— Кашляй! Кашляй! — кричат вокруг люди. — Кашляй!
'Наверное, нужно сделать то, о чем они говорят?' Я напряглась и из моего рта хлынула жидкость.
— Еще! Еще!
Я снова напряглась — и опять жидкость полилась из меня. Я вдохнула, и воздух с силой устремился внутрь. 'Как больно!' Грудную клетку словно разорвало на части. Кашель. 'Я задыхаюсь, задыхаюсь…'
— Сафина! Сафина, проснись! Сафина!
Я открыла глаза.
— Я задыхаюсь. Помогите…
— Сафина. Ты дышишь. Это всего лишь сон. Все хорошо. Ты здесь, со мной.
Эйдан крепко обнял меня и продолжил успокаивать. Наконец, я поняла, где нахожусь и что это было.
— Такой страшный сон!
— Ты беспокоилась поначалу, но когда стала задыхаться, я решил тебя разбудить. Все хорошо?
— Да. Который час?
— Почти три часа дня.
— Нужно просыпаться, — заключила я и сильнее прижалась к нему.
— Что тебе снилось?
— Не знаю, кажется, мое рождение.
— То есть как, рождение? — удивился он.
— Ну, так. Колба, вода, пуповина и я внутри. Потом я падаю на какую-то поверхность. Вокруг меня люди. Они кричат: 'Кашляй! Кашляй!'. Я напрягаюсь, вода выливается, и я задыхаюсь. Помню, что было очень больно, когда я вдохнула.
— Тебе не кажется странным, что ты помнишь свое рождение?
— Не думаю, что я его действительно помню. Наверное, моя голова придумывает все эти образы и разговоры сама.
— Какие образы и разговоры?
— Мне иногда сниться, как Надин разговаривает с тобой, или с кем-то еще.
— Это как в комнате с обоями?
— Да. Только теперь я помню, о чем идет речь.
— Расскажи мне.
— Не хочу. Это все пустое.
— И часто тебе такое снится?
— Раньше никогда не снилось. Только вот в последнее время стало. Наверное, это все из-за стресса.
— Я беспокоюсь. Надо у отца спросить, нормально это или нет.
Я засмеялась:
— Видеть сны — это нормально, Эйдан, а кошмары во время войны — тем более. Кроме того, вспомни, что говорил Дэвин: образы в голове у клона могут всплывать.
— Не называй себя этим словом.
— 'Клон'?
— Я же просил! — забурчал он.
— 'Клон'! — продолжала я.
— Сейчас ты договоришься!
Он защекотал меня, и я зашлась смехом. Он остановился и поцеловал меня в лоб.
— Я серьезно. Мне это слово не нравится.
— Больше не буду, — согласилась я и прижалась к нему.
— Я тут кое о чем подумал.
— О чем?
— О том, что ты была невинна, когда мы в первый раз занялись любовью.
— Вообще-то, скорее всего девственности меня лишил врач-гинеколог, который наверняка рассек инструментом, сам знаешь что.
— Не это главное.
— Если тебе приятно думать о том, что ты единственный мужчина в моей жизни, с которым я занялась любовью, так оно и есть.
— Это я и имел в виду. Мне очень приятно от этой мысли.
— Эйдан, что это ты вытворял со мной? Ты никогда не делал этого…
— Я никогда в своей жизни этого не делал.
Я подняла голову и вопрошающе посмотрела на него. Было ясно, что наш разговор его ничуть не смущает.
— Вчера я занимался с тобой любовью. Наверное, я впервые по-настоящему отдался во власть своим чувствам и желаниям. И это было ни на что не похоже, и в то же время, так восхитительно. Для меня нет никого дороже, чем ты. Я люблю тебя. И твое наслаждение находит особое отражение в моей душе. Я и до
