Время винограда

Мы вгрызались в бок планеты,
так стремились в глубь Земли,
что лопаты, как ракеты,
раскаляясь, руки жгли.

Но по мненью генерала,
что являлся в час ночной,
было мелко, было мало…
День кончался — и сначала
мы долбили
шар земной.

На руках росли мозоли
толще танковой брони.
Утром падали мы в зори,
погибающим сродни.

Обретали пальцы черность,
обретали вес слова.
И росла ожесточенность
в каждой клетке существа.

И еще не знали танки —
те, с крестами на боках,—
что они уже останки
смертоносных черепах.

Что трястись им на ухабах —
только смерть искать свою,
что свернет стволы им набок
чье-то мужество в бою.

А пока еще солдаты
тяжко охали во сне.
И железные лопаты
остывали в стороне.

«Закон снабженческий свиреп…»

Закон снабженческий свиреп,
старшины действовали зорко.
По норме были соль и хлеб,
портянки, сахар и махорка.

И только жаль в конце концов,
что все, что было, хлеб и мыло,
на трусов и на храбрецов
уставность поровну делила.

Катился орудийный вал,
сметая толстых, тощих, лысых.
И по утрам не совпадал
под вечер выверенный список.

И выстрел, метивший в бойца,
был словно точка лаконичен.
Что говорить — паек свинца
был на войне неограничен…

Кукла

Вещи могут становиться вещими,
могут превращаться в пустячки.
Подарили куклу взрослой женщине,
и у куклы дрогнули зрачки.

И глаза у куклы стали круглыми,
двум большим горошинам под стать:
— Разве взрослым позволяют с куклами,
словно малым девочкам, играть?!

Погоди — а ежели не мелочно,
отрешась от будничных забот,
стать на миг счастливой, словно девочка,
что в душе у женщины живет?..