масла, а волосы становились жесткими из-за соли. Порой солнце светило так ярко, что смотреть на страницы книги было невозможно.
Анна без дела слонялась по палубе. Она бегала по деку целый день, одетая только в красный купальный костюм и панаму, она танцевала перед братом, пытаясь уговорить его поиграть с ней. Тем временем отец рыбачил на корме, а мама лениво наблюдала за ним. Ветер едва дул, и качка была несильной. Алекс скучал, но был доволен.
— Хочешь сливу? — окликнула его мама, подойдя к холодильнику.
— Нет, — ответил за него отец. — Алекс ничего не хочет, только сидеть вот так, уткнув нос в книгу. Вокруг такая великолепная природа, такой простор для исследований, а он даже взглянуть не хочет.
Алекс прошел под мачтой и взял сливу, хмуро посмотрев на отца. Устроившись на крыше рубки, он сунул ягоду в рот и откусил половину. Слива была мягкой и не такой сладкой, как он ожидал. Сок стекал у него по пальцам.
Алекс читал про акул, положив книгу себе на колени. Он представлял, как они снуют под днищем лодки, такие скользкие и голодные. Серо-голубые акулы были самыми быстрыми, но они обитали в открытом океане. И редко показывались на поверхности. Если верить тому, что было написано в книге, большая белая акула могла плавать где угодно. В любой воде. Он перевел взгляд на волны, ожидая увидеть тонкие угловатые плавники.
Акулы были всеядными. Он подумал о том, не бросить ли оставшуюся половину сливы в воду. Он готов был спорить, что, пока она будет идти ко дну, акула ее проглотит. Именно движение привлекало их. Если бы появилась хоть одна акула, Алекс мог бы рассказать своим родным, что делать. Даже его отец с этим бы согласился.
— Мам, — заканючила Анна, — мам, можно мы поплаваем?
— Когда пришвартуемся к берегу, — ответила она.
— А когда мы пришвартуемся? — жалобно спросила Анна.
— Зависит от ветра, — вступил в разговор отец. — Но не позже чем через час.
— Ты это говорил час назад, — пробурчал Алекс, но на самом деле ему было все равно. Ему нравилось читать про акул, находясь посреди водного простора.
Чуть больше чем через два часа они бросили якорь в лагуне у берегов Ямайки. Неделю назад они прилетели в Монтего-Бей и начали свой путь вниз по побережью. Почти все ночи они проводили в лодке, а днем останавливались, чтобы пообедать и выпить имбирного пива в маленьких рыбных ресторанчиках на берегу. Однако сегодня они сделали остановку не у города, а просто в лагуне, и мама варила картошку в крошечной кухне яхты.
Пляж был чудесным, без кораллов, о которые можно было порезать ноги. Анна ползала по скалам невдалеке, собирая улиток и пытаясь поймать маленьких ящериц, обитавших здесь в неисчислимом количестве. Она загнала одну из них в воду и наконец, торжествующая, схватила.
Алекс ходил по пляжу, высматривая устриц. Отец вырыл, яму, собираясь разжечь костер и зажарить купленного вчера морского окуня. Картошка сварилась, мама завернула картофелины в фольгу и принесла их, чтобы обсушить на костре.
Именно в этот момент Алекс заметил их. Белые цветы.
Они росли между кустов, рядом с банановым деревом, кишевшим муравьями. Крошечные бутоны покачивались на длинных стеблях. Перед глазами Алекса возникла черно-белая иллюстрация из сборника про оборотней. Однако он не был точно уверен, те ли это цветы.
В том рассказе двое детей играли в траве, когда наткнулись на белые бутоны. Сорвав несколько штук, они обратились в волков и, прибежав домой, съели своих родителей.
Что, если Анна сорвет цветок? Алекс представил, как она обрастает мехом и как родители не верят, что дочь может напасть на них. Даже когда она вопьется отцу в горло, мама все равно будет думать, что Анна это делает, потому что напугана.
А если их сорвут мама с папой?
Ему тогда придется бежать к цветам, чтобы скорее вдохнуть их аромат, и надеяться, что он тоже обратится в волка. Но слишком легко было представить, что он не успевает. Алекс подумал об акулах.
— Голоден? — окликнул его отец.
Его желудок забурчал в ответ, но Алекс чувствовал только тошноту.
А если ветер отнесет пыльцу с бутонов в их сторону? Что, если им даже не надо приближаться к цветам?
Ему хотелось рассказать родителям про оборотней и заставить их вернуться на яхту, но у него точно бы ничего не вышло. Отец верил только тому, что совпадало с его точкой зрения на вещи. «Не все, что пишут в книгах, правда», — любил говорить он.
Алекс мог живо представить себе, как отец нюхает цветок, чтобы доказать свою правоту. Анна подбежала к костру, на котором жарилась рыба. К ее ногам прилип песок, поверх ее купального костюма был накинут халат с капюшоном.
— Почти готово? — спросила она.
Глаза у нее горели. Алекс посмотрел на папу с мамой и увидел, как пламя отражается у них в глазах. Его передернуло.
А если он первым пойдет и понюхает цветы? Тогда он обратится в волка. Тогда у него не будет причин бояться. И если он действительно начнет превращаться, то сможет обернуться и крикнуть им, чтобы они бежали и прятались, прежде чем трансформация завершится. Он будет знать, что происходит. Он будет исследовать окружающий мир.
А если окажется, что это не цветы из книги, никто не узнает про его страх, про его мысли о том, что близкие могут его съесть.
Алекс сделал шаг в сторону цветов. Потом еще один. И еще. Он представлял, как их запах, похожий на смесь ароматов сладостей и маминых духов, ползет в его сторону. Настоящий запах не мог быть таким.
— Алекс, — окликнула его мама, — ужин готов. Что ты там ищешь?
— Ящерицу? — спросила Анна и побежала к нему.
— Нет, — ответил он. — Мне надо помочиться.
Это остановило Анну.
Белые цветы покачивались на ветру. Его сердце учащенно забилось, оно словно пыталось вырваться из груди, и ему никак не удавалось вдохнуть. Алекс схватил стебель и сорвал бутон. Растение качнулось в сторону, разлетелись лепестки. Он уткнулся в цветок носом и глубоко вдохнул.
Он был голоден, голоднее, чем когда-либо в жизни. Он подумал о сливе и попытался вспомнить, почему не доел ее.
— Вымой руки в океане, когда закончишь, — сказала ему мать.
Алекс от неожиданности уронил цветок. Она не знала, что он на самом деле тут делает, напомнил он себе.
Он выдернул растение из земли и разорвал на мелкие кусочки. Просто на всякий случай. Чтобы чувствовать себя спокойно.
Он пошел обратно к костру, ожидая, что по коже вот-вот побегут мурашки. Но ничего не происходило.
Алекс съел две картошки, три початка кукурузы и большую часть хвоста рыбы. Ему было хорошо, он чувствовал себя таким успокоенным, что, когда в свете заходящего солнца Анна стала уговаривать его сыграть с ней в крестики-нолики на мокром песке, он согласился.
Она нарисовала решетку на песке и поставила большой крест в центре.
— Ладно, — сказала она, — твоя очередь.
Он нарисовал нолик в верхнем левом углу. Мама собирала тарелки, чтобы отнести их обратно на яхту. Алекс подумал, а будет ли сладкое. Он был еще немного голоден.
Анна нарисовала крестик в нижнем правом углу. Он ненавидел быть вторым. В этой игре у игрока, который делал ход первым, было в два раза больше шансов на победу.
Он смотрел на красный купальник Анны, просвечивающий через халатик, и ему казалось, что он может увидеть ее мышцы под кожей — ее мясо. В животе у него заурчало, и Анна рассмеялась. Она все
