— Отпусти меня.
Неожиданно она мысленно рассмеялась, рисуя в уме сцену, как Юлик опускает руки и она летит на пол, к его ногам. И ощутила боль, представив, как ударяется голо вой о холодильник, ногами о газовую плиту. Смех, слава Богу, утих, лишь пальцы мертвой хваткой вцепились в собственные руки.
— Я тебя хочу! — Краем глаза Ася видела, как ходили желваки на щеках Юлиана. — Я не могу без тебя!
— Нет.
— Я могу уложить тебя, не спрашивая позволения.
Ответом было молчание. От бессмысленной ярости Юлиан не знал, что еще придумать. Он поставил ее на ноги, поддержав за плечи.
— Но ты знаешь, что я тебя ведь и пальцем не трону… Ася, пожалуйста.
Ася постояла, набирая силы в ногах. Хорошо, что на ней длинная юбка и он не увидит, как дрожат ее колени. Наконец, решившись, она вышла из кухни в коридор. Открыла входную дверь и только потом проговорила:
— Уходи. Ты все сказал.
Юлиан вышел вслед за ней.
— Ася, закрой дверь. — Он старался говорить спокойно, но лицо выдавало его злость и вожделение.
С шелестом открылись двери лифта, и оттуда вышла пожилая женщина, живущая в соседней квартире.
— Здравствуйте. — Она подозрительно покосилась на них.
— Здравствуйте, — ответила Ася, не глядя на нее, и без паузы обратилась к Юлиану: — Уходи.
Соседка открыла свою дверь, еще раз оглянулась на молодую женщину и, набравшись храбрости, спросила:
— Может, помочь?
— Спасибо. — Ася внимательно следила за Юликом. — Сейчас он уйдет.
Из-за неловкости положения Юлиан принял простодушно-нагловатый вид.
— А если нет? Если я не хочу уходить?
— Уходи, — требовательно повторила Ася.
— Сейчас позову мужа, — буднично промолвила соседка, распахивая дверь.
— Ладно. — Юлиан обулся и вальяжно вышел на площадку. — Не нервничайте. Я ухожу. — Он подмигнул Асе. — Но не прощаюсь.
Ася не могла сдвинуться с места. Остаток сил покинул ее, и она тяжело прислонилась к двери, чтобы не упасть. Какое счастье, что лифт оказался на их этаже и Юлиан уже спускался на нем вниз.
Осуждающий взгляд соседки сменился на сочувственный.
— Вам плохо?
Ася покачала головой, говорить не было сил. Попробовала улыбнуться, но губы задергались в нервной дрожи, и она снова сомкнула их.
— Какие наглецы! — высказала свое мнение женщина в утешение Аси. — С такими надо быть очень осторожной… Успокойтесь, он не стоит ваших нервов.
В знак согласия Ася кивнула и закрыла дверь. Сколько она простояла, прижавшись лбом к прохладному дереву, она не знала, но, изгнав из себя мерзкую слабость, решила заняться делом.
Юлиан завернул за угол дома, чтобы сократить путь к остановке, пройдя через стройку. Он был зол на весь мир и особенно на ту старую каргу, которая все испортила. Ася тоже хороша — закрыла курятник, когда куры разбежались. Можно подумать, не он имел ее вдоль и поперек, и снаружи, и внутри. Видите ли, не нравятся ей женатые. Сама не сумела надеть хомут, вот и злится, гордость показывает. Тоже мне, порядочная женщина! Знаем мы эти порядки…
Чужая ладонь на плече прервала обиженную тираду и заставила его обернуться.
— Тебе не следует здесь появляться, приятель, — вкрадчиво попросил Иван. — И Настю забудь, понял?
— Не понял! — Юлиан не обратил внимания на затаенную угрозу, сам преисполненный злостной обиды. Он передернул плечами, сбрасывая руку Ивана. — Пошшел ты…
Внезапно его рубашка на груди оказалась сжатой в кулаке Вани. Они были одного роста, но последний заставил подняться Юлиана на носочки, чтобы избежать давящую на горло твердь.
— Мне давно следовало расквасить твою морду, — уже не говорил, а шипел Иван. — Да все мамочку твою жалел. Теперь ей не повезло.
— Что ты себе позволяешь?! — сорвался на фальцет Юлиан.
— Ничего не позволяю. И тебе не позволю портить Насте жизнь. И вынь руки из карманов, когда с тобой говорят.
Юлиан вынул. Иван почувствовал это болью в печени, и моментально сработал инстинкт. Схватка была короткой, но бурной; дали себя знать армейские навыки, от чего в свое время откупился Юлик, а густые сумерки наступающей ночи скрыли их от любопытных глаз.
— Надеюсь, теперь ты понял? — Свой вопрос Иван подтвердил заключительным ударом в солнечное сплетение. Юлик согнулся пополам, хватая воздух открытым ртом и шмыгая окровавленным носом. Иван потер ноющие костяшки пальцев, осмотрел ладонь, на которой зажатые в кулаке ключи от квартиры оставили кровавые отметины. Он ждал, когда бывший сокурсник придет в себя. Злость поутихла, но вопрос, что делал он у Насти больше двух часов, сводил драку на нет. Проклятие! Он не будет унижаться, выпытывая подробности их встречи…
— Я прошу тебя, Юлик, по-дружески, — с ленцой в голосе, но выделяя каждое слово, произнес Иван. — Оставь Настю в покое. Ты же понимаешь — здоровье дороже, а нос у тебя очень хрупкий.
Принятие вертикального положения Юлиан ознаменовал отборной тирадой на простонародном жаргоне.
— Проникновение пролетарского сознания в души интеллигенции, — не удержался от язвительности Иван.
Юлик открыл рот, чтобы наградить Ивана очередным эпитетом, но смолчал, прищурившись, поглядел на соперника.
— Нашел очередную клиентку? — вдруг догадался он. — Брось. Ей не по средствам платить за твои удовольствия.
Лицо Ивана потемнело, на щеках упруго выступили желваки.
— А вот это тебя точно не касается, Юлик! Даже заикаться не смей!
Со сжатыми кулаками он шагнул вперед. Юлиан попятился.
— Ладно, сдаюсь. — Он шмыгнул носом, вытирая рукой кровь с него и заодно удостоверяясь в его прежней форме.
— Значит, договорились, — подвел итог Ваня и повернулся, чтобы уйти.
— Настя, говоришь? — сказал Юлик, словно сам себе. Иван обернулся и вопросительно посмотрел на него. — Ася не позволяет своим друзьям называть себя Настей. — Выдержав паузу, он с выразительным подтекстом закончил: — И наоборот.
Уголки рассеченных губ Ивана брезгливо опустились.
— Мразь!
И, проклиная себя за то, что позволил Юлику оставить последнее слово за собой, Иван пошел к дому. Он и сам обратил внимание, что все вокруг называют девушку Асей, но… Что в имени тебе твоем? Какая разница, как будет звучать уменьшительное имя? Суть от этого не меняется. Все же неясные сомнения не покидали Ивана. Настя, или Ася, казалась иногда давней знакомой, как будто они виделись раньше. Но Ваня точно знал, что их дороги не пересекались. Он успокаивал себя тем, что бывают люди, от которых сразу, при первой встрече веет теплом и уютом. Возле них забываются суетные заботы, с ними отдыхаешь душой и незаметно набираешь новые силы и внутренний подъем. Один Бог знает, как это нужно теперь Ивану.
