футболку с изображённым на груди танком и надписью под ним 'Т-34 танк Победы'. На спине же были нанесены схемы Т-34 в двух проекциях и написаны ТТХ танка.
- Это как понимать? - обратился Кошкин к Степанову.
- Да так и понимать, Т-34 стал, по сути, символом победы. Так что неудивительно, что появились футболки с его изображением. Хотя, и появляться они начали в последние годы, когда негласная конфронтация с Западом стала усиливаться.
- Постойте, так у вас же капитализм. Вы же вроде как дружили с капиталистическими странами.
- Дружить дружили, но это было в начале 90-х годов. Тогда все считали, что заграница нам поможет, что вот-вот начнётся хорошая жизнь. Постепенно все поняли, что никто никому не нужен, и наши проблемы никто решать не собирается. А массовые антизападные настроения стали появляться после 1999 года. В России, конечно, они были больше, чем в Украине, но и нас они были сильны.
- Да, странное у вас там будущее.
- И не говорите, страннее некуда. Ну ладно, музейные экспонаты посмотрели, теперь и по делам можно ехать.
Усевшись в машину, Кошкин поинтересовался у Степанова причинами того, почему в салоне постоянно прохладно. На что тот ответил, что включен кондиционер, позволяющий постоянно поддерживать заданную температуру.
Степанов завел мотор и, объехав площадь, выехал на улицу Карла Либкнехта. Правда сейчас она называлась Сумской, и в отличие от всех встреченных до этого харьковских улиц, была покрыта не асфальтом, а брусчаткой. Движение на этом участке было односторонним, за исключением городского транспорта. Встречный поток автомобилей должен был идти по расположенной параллельно Сумской улице Рымарской. Степанов рассказал, что из-за этого в районе Оперного театра, где находился въезд на Рымарскую, постоянно возникали пробки, которые не исчезли даже сейчас - после переноса. Сам факт того, что легковым автомашинам может не хватать места для проезда, был для Кошкина крайне непривычным. Но в этот раз до Оперного театра и разрекламированного Степановым фонтана Зеркальная Струя они не доехали, несмотря на то, что ехать было совсем немного. Автомобиль остановился напротив какого-то магазина, расположенного в одном из старинных городских зданий. Вообще Сумская изменилась сравнительно немного, и если бы не было такого количества разнообразных заведений с разными вывесками, то, возможно Кошкин и смог бы её узнать. Выйдя из машины, Кошкин со Степановым перешли дорогу и вошли в магазин.
- Вообще-то они сейчас не работают - из-за переноса возникли определённые проблемы с деньгами, да и покупателей нет - все покупают продукты питания, а не деловые костюмы, но для нас было сделано исключение, - объяснил Степанов тот факт, что кроме них в магазине была только девушка-продавец и охранник.
После часа, потраченного за примеркой разнообразных моделей, был выбран светлый летний костюм непривычного покроя и к нему же светлая рубашка и галстук.
- Теперь вас не отличить от человека моего времени, - сказал Степанов, - вот что одежда с человеком делает. Если бы не знал, что вас две недели назад привезли из Москвы, то подумал бы, что вместе со мной из будущего прибыли.
- Слушай, Жень, а как платить за это всё? Сколько оно стоит?
- Да не волнуйтесь вы, Михаил Ильич, контора за всё платит. У нас тут правда безналичный расчёт, но всё же лучше, чем просто обмен товара на товар. И, кстати, нужно вам ещё обувь купить.
Вместо денег Степанов протянул продавцу маленькую цветной прямоугольник с тёмной полосой на одной стороне. Кассир провел прямоугольник через щель в кассовом аппарате, больше всего похожим на уже знакомые Кошкину компьютеры.
- Надо немного подождать - сказала она
Минуты через две касса выдала необычно широкий чек.
- Распишитесь вот здесь - кассир поставила галочку над прерывистой чертой. Степанов расписался.
- Всё, можно забирать - он кивнул на акуратно сложенные продавцом вещи
Для покупки обуви пришлось всё-таки ехать через Рымарскую. И Кошкин увидел так расхваливаемый Степановым театр оперы и балета и Зеркальную Струю.
- С этим театром недавно история приключилась. Фонтаны, которые перед ним расположены, недавно реконструировали, но во время работ просчитались, и когда струя воды била из одного края бассейна в другой, то напор получился слишком сильным и все находящиеся возле фонтана были мокрыми. С тех пор на полную мощность их не включают.
Туфли купили в каком-то небольшом магазине, состоящим из всего из одного зала но, тем не менее, ассортимент предлагаемого товара там был большим. Вообще Кошкина удивляла такое разнообразие в разных моделях одежды и обуви. В СССР с этим делом обстояло гораздо хуже.
Наконец, когда с покупками было закончено, Степанов сказал, что теперь можно ехать к нему домой. Как оказалось, он жил на Салтовке - районе города, которого в 1940 году просто не было. Путь туда пролегал через улицу Пушкинскую, тоже знакомую Кошкину, особенно в её начале. Затем путь пошёл уже через незнакомые места. Через 20 минут машина остановилась во дворе 9-этажного дома.
- Вот мы и приехали. Пойдёмте, нас уже ждут, - сказал Степанов, выходя из автомобиля.
Двор произвёл на Кошкина двойственное впечатление - с одной стороны в нём росло много деревьев и была детская площадка, с другой стороны всё это выглядело несколько заброшенным.
В подъезде было оборудовано место для дежурного, и там сидела довольно бойкая пенсионерка, внимательно посмотревшая на вошедших Кошкина и Степанова.
- Здрасьте, Антонина Степановна.
- Здравствуй, Женя. Это к тебе гости?
- Ко мне, ко мне.
- Проходите, только лифт опять не работает. Придётся вам пешком подыматься.
- Спасибо, что предупредили, - завершил диалог с не в меру любопытной дежурной Степанов.
- Что ж, придётся нам на седьмой этаж пешком идти, - сказал Степанов Кошкину, - пойдём.
Лестница в подъезде ничем особым от привычных Кошкину лестниц не отличалась. Разве что к привычным нецензурным надписям на стенах написанным на великом и могучем присоединялись непонятные надписи на иностранных языках и другие, написанные хоть и на русском но, тем не менее, имеющие непонятный для Кошкина смысл.
Поднявшись на нужный этаж, Степанов позвонил в звонок, находящийся рядом с непривычной для жителя 40-х годов массивной железной дверью в тамбур. Открыла симпатичная девушка лет 25-27, которую Степанов представил как свою жену Иру. Как только они вошли в квартиру, на Степанова с криком 'папа пришёл!' набросилась пятилетняя девочка, отрекомендованная как Маша.
Степанов жил в двухкомнатной квартире с раздельным санузлом, коридором, довольно большой кухней и двумя балконами. Причём, как он рассказал Кошкину, его квартира отнюдь не считалась хоромами. Хотя, конечно 2 телевизора на кухне и в зале, холодильный аппарат, стены с обоями, линолеум на полу, стиральная машина в ванной - всё это по меркам СССР было роскошью.
Стол накрыли в большой комнате игравшей по совместительству роль зала и спальни хозяев квартиры. Степанов достал бутылку вина произведенного в будущем - водку он не предлагал из-за недавней болезни Михаила Ильича. Правда сам выпил только одну рюмку, мотивируя тем, что он за рулём и ему ещё отвозить Кошкина обратно в санаторий. Поэтому пить вино Кошкину пришлось вместе с Ирой, ну а Маша, ввиду своего возраста, пила исключительно газировку.
Понравилось Кошкину развлечение под нерусским названием 'караоке', когда на экране телевизора в такт музыке появлялись слова песни, правда, он резонно заметил, что пение под настоящую живую музыку, исполняемую гармонистом, гораздо лучше, чем эта электронная.
Закончили уже вечером, когда Степанов повёз уставшего Михаила Ильича обратно в санаторий.
Весь следующий день Михаил Ильич провёл за работой, несмотря на то, что это было воскресенье. Нужно было описать все трудности, с которыми столкнулся 183 завод во время освоения Т-34. Понятно, что один человек, тем более только что выздоровевший, не в состоянии сделать это, но и сидеть, сложа руки, не стоило. Да и Кошкину предстоял доклад на эту тему.
