им Небесное! Православные были люди, богобоязненные! Жаль только, достанется им теперь там за такого вот сына…
Игумен широко перекрестился, поминая родителей князя, и вздохнул:
- В том-то и корень твоей вины, а точнее, беды, что ты не ищешь, как делают это русские люди, по Заповеди Христовой, прежде всего - Царствия Божия, а уж потом, всего остального. А норовишь все делать наоборот!
- А почему же тогда Господь так рано отнял у меня родителей, что мне выпала доля изгоя? Тогда б мне и не пришлось творить всего этого, как ты говоришь, зла! - выпалил свою самую главную обиду князь и в ответ услышал невозмутимо-кроткое:
- Значит, так надобно было!
- Надобно? – изумился князь. - Кому?!
- В первую очередь, тебе самому! Ибо таков, значит, был о тебе Божий промысел, такова воля Господа, заботящегося в первую очередь о твоем вечном спасении!
Игумен кивнул на стены и тихо сказал:
- Ты посмотри, сколько бед и несправедливости творится вокруг! Каких только лишений и страданий не перенес русский народ! А все живет! Рожает детей! Паки и паки отстраивается после войн, пожаров и моров. Спроси меня - почему, и я отвечу: потому и терпит русская душа все находящие на нее скорби, что живет не этим скоротечным и суетным веком, а думой о вечном, чая воскресения мертвых и жизни будущего века! А ты живешь, прости, словно нехристь какой-то!
- Да что на мне - креста, что ли, нет? – с обидой возразил князь, рывком распахивая ворот рубахи.
- Крест-то, как я гляжу, есть! – кивнул игумен. - Да только, что от него тебе толку, если ты даже не помнишь о нем! И даже наоборот, ежедневно и ежечасно распинаешь находящегося на твоей груди Господа. Запомни мои слова, князь, которые я скажу тебе напоследок. Хоть, может, это уже и поздно… Если бы ты предал свою слабую человеческую волю во всемогущую десницу Господню, тогда и жизнь бы твоя шла совсем по-иному, и не сидел бы ты сейчас здесь, с гордым видом, даже на краю адской пропасти!
Не говоря больше ни слова, игумен вышел, унося с собой крест. Евангелие же он оставил возле свечи, бережно положив его на заботливо подстеленный под него белый плат.
3
Медленно потянулось время.
Князь Илья остался в несвойственном для него состоянии задумчивости и нежелания думать, как выйти из очередного опасного положения. Усилием воли он попытался заставить себя снова решать, как ему быть…
И вдруг услышал голос охранника.
- Сейчас меня сменит напарник, – глухо, не глядя на него, проговорил он. – Так вот… ты постарайся не уснуть. Я слышал, как князь Борис много серебряных гривен ему предлагал, чтобы он задушил тебя. Но он даже от них отказался. Сказал, что у него к тебе свои счеты имеются… Он тебя и даром порешит!
В поруб вошел не очень высокий и не так, чтобы широкий плечах, воин. Но судя по всему, очень проворный и ловкий. Он сел на лавку, которую, освободив, снова незаметно подмигнул князю первый охранник, и с недоброй усмешкой, молча, стал смотреть на пленника.
Медленно потянулось время.
Руку разрывало от боли. Очень хотелось спать. Но князь Илья заставлял себя час за часом сидеть с открытыми глазами, глядя на огонек свечи и чувствуя на себе неотрывный взгляд второго охранника. И все думал, думал: так мало это или много - три дня? Всего целых три дня…и три ночи…
Глава четвертая
1
После праздника начались будни…
Князь Илья сидел, чуть раскачиваясь, словно баюкая прижатую к груди больную руку.
Новая мысль не давала ему покоя.
