Выбрав время, когда за ним никто не следовал, быстро вошел в туалет, тут же надел черные очки, поверх куртки накинул белый плащ, достав его из приготовленного еще дома пакета. Пакет скомкал и сунул в карман, сгорбился и, неуклюже прихрамывая, вышел вон. Медленно пройдя по перрону, свернул за угол и бросился бежать. Обогнул автостанцию, сел в такси и доехал до метро «Первомайская». И только оттуда поехал на встречу с Настей. Может быть, со стороны это выглядело смешно, но рисковать безопасностью девушки он не имел права…
* * *
Прежде чем подойти к стройной светловолосой девушке в джинсовом костюме, Совин некоторое время понаблюдал за ней, стараясь понять, что она за человек.
Покопался в памяти, попытался восстановить свои ощущения первых секунд, когда только узнал Настю среди таких же, ожидающих встречи людей.
Он давно убедился, что в его практике первые впечатления от человека всегда самые верные. К сожалению, в жизни на эти ощущения нового человека он не всегда обращал внимание. И позже часто жалел об этом. Чаще, чем хотелось бы. Но факт оставался фактом: в девяноста девяти случаях из ста Совин получал возможность убедиться, что не понравившийся ему с первого взгляда новый знакомый оказывался «не его человеком». Не всегда плохим, но «не его».
В свои сорок три года он не заводил новых друзей. Вполне хватало и старых. И потому Дмитрий даже с непонравившимся человеком поддерживал ровные отношения, старался не иметь никаких общих дел, тактично отодвигал в сторону тех, кто вдруг начинал набиваться в друзья. Иногда позволял себе роскошь не обращать внимание на первые впечатления вовсе, понимая, что с этим человеком ему детей не крестить.
Однако сейчас такой роскоши он позволить себе не мог. Слишком уж в серьезное дело он ввязался.
Оттого и Настю разглядывал минут десять, пытаясь понять ее и мысленно строя предстоящий разговор. Ту правду, которую знали мама Владика и владимирская журналистка, Насте он рассказывать не собирался.
Девушка ему понравилась. Открытое лицо, плавные движения руки, откидывающей за плечо длинные светлые волосы, легкая улыбка, иногда появляющаяся на губах в ответ на заинтересованный мужской взгляд. Улыбка, не призывающая к знакомству, а просто — от молодости и радости жизни.
Здравствуйте. Вы — Настя?
Ой! А вы — Совин? Вы так неожиданно подошли. Я даже испугалась...
Настя, у вас дела, да и я человек занятой. Извините, я сразу к делу. Я занимаюсь сейчас одним делом, и в круг моих интересов совершенно случайно попал Владик Семенов. Хотел с ним поговорить, но эта нелепая смерть… Вы простите меня, что я вот так врываюсь… Вам наверняка больно вспоминать о нем, о Владике. Но без необходимости я бы никогда...
Это вы были у Нины Власовны?
Я.
Она мне звонила, говорила, что вы будете меня искать и просила помочь. Удивительная женщина. Мудрая, светлая какая-то...
Да. Я таких никогда не встречал…
А энергии у нее!.. Вы не представляете! Закаливанием занимается. Купается весь октябрь, чуть не до снега. Форточки в квартире никогда не закрывает, даже зимой — будь на улице хоть минус сорок. И Владик такой же был. Я у них зимой всегда мерзла… — Настя замолчала.
Но мы отвлеклись, Настя. Если позволите, я задам вам несколько вопросов…
А что за дело? Владик в чём-то замешан?
Почему вы так решили? У вас есть основания для этого?
Нет. Пожалуй, нет. Так что же все-таки за дело?
Я не могу вам об этом сказать. Правда, не могу. И Владик ни в чем не замешан. Просто он мог что-то случайно услышать или увидеть. Вы ведь знаете, он пытался попасть в шоу-бизнес. Стихи писал, свел кое- какие знакомства…
Знаю, только не нравилось мне все это. Вся эта тусовка… — Настя произнесла это слово так, как произносил его сам Совин. С презрением и нелюбовью.
Вам не нравится это слово, Настя.
Мне эти люди не нравятся.
Почему? Вы с ними даже не знакомы. Нормальные певцы. И певицы.
Простите, Дмитрий, вы слышали, как и что они поют?
Слышал, Настя, слышал.
Нравится?
Нет.
Так что ж вы такие вопросы задаете? Ни голоса, ни вкуса, ни образования, ни чувства меры — ничего нет. Уважающий себя и людей человек такого петь не будет. Тусовка, она и есть тусовка. Мне это слово напоминает другое — тасовка. Знаете, тасуют старую колоду грязных засаленных карт. На таком же грязном столе. И такими же грязными руками.
Настя, вы стихи, случаем, не пишите? Уж больно образ хороший.
Не пишу. Спрашивайте, что вы там хотели спросить!
Разговор шел явно не по плану Совина. Настя почему-то сердилась, но это было даже к лучшему: подверженный сильным эмоциям человек скорее ответит на вопросы. Ему сложнее скрывать правду. В случае, когда он лжет, делает это довольно неуклюже. Однако же интереснее всего то, что тема тусовки взволновала девушку сильнее, чем упоминание имени любимого человека. Трагически погибшего человека…
Настя, у Владика что-то случилось. Это как-то связано с шоу-бизнесом. Я прав?
Это они виноваты в том, что Владик погиб!
Кто «они», Настя? Ведь убийц нашли…
Нашли… Да если бы он не шастал ночами по этим сборищам, не возвращался бы так поздно и его не убили бы…— И Настя вдруг разрыдалась.
Совин страшно боялся женских слез. Он чувствовал себя совершенно беспомощным перед плачущей женщиной. Не знал, как и чем остановить этот поток рыданий. Тем более что чаще всего не мог определить причину слез. Здесь причина была ясна. Впрочем, легче от этого не было.
На них — на плачущую девушку — оглядывались люди. Совин обнял ее за плечи, и она уткнулась ему в грудь и заплакала еще громче.
Настя, Настя, ну успокойтесь… Что вы… Настя…
Утешитель из него был никакой. Но даже его бессвязный лепет и обнимающая девушку рука сделали свое дело. Настя понемногу успокоилась, и Совин повел ее на Старый Арбат. Отыскал свободный столик в ближайшем летнем кафе и заказал минералки. Девушка успокоилась окончательно, вытерла слезы.
Спрашивайте, что вы хотели.
* * *
