Настя повернула голову и увидела, что к горлу бледного как полотно Мулянова один из прапорщиков прижал нож с выкидным лезвием.
– Ладно, найдем и твоего священника, с которым ты приехала, – пообещал особист и приказал своим людям: – давайте их туда же!
– Рискуем! – заговорил наконец подполковник. – Не заигрался ли ты?
– Ты что, не понимаешь, что до завтрашнего дня мы ничего не должны предпринимать? – огрызнулся особист.
– А может, мы их вместе?.. – намекнул второй прапорщик. – Пусть они тоже к этому делу руку приложат.
– Заткнись, идиот! – приказал особист. – И хватит болтать! Потом разберемся, время еще будет. Тащите их до кучи!
Насте снова зажали рот и куда-то поволокли. Сзади с пыхтением тащили солдата. Девушка с ужасом поняла, что ее ждет собственная яма у колючей проволоки. Если особист приказал тащить «до кучи», это может означать только одно – кучу тел. Закопанных. Или не убьют? Сейчас не убьют. Он же сказал, что потом разберемся, время еще будет.
Настя чувствовала, что желание жить, древнее как мир, заполняет ее изнутри, не дает дышать, не дает думать. Увидев перед собой какое-то углубление в земле, к которому ее подвели, она рванулась изо всех сил, намереваясь освободить свой зажатый рот и закричать, но удар по голове сзади был таким сильным, что из глаз мгновенно брызнули слезы.
Настя упала на колени, и ее поволокли вниз по гнилым ступеням. Она несколько раз стукалась головой о стены, кто-то грубо наступил ей на больную ногу. Девушку дотащили до какой-то темной двери с засовом, дверь со скрипом открылась, и она полетела в темноту и вонь. С тем же скрипом дверь закрылась, стало тихо и жутко, как в могиле.
Рядом, постанывая, завозился Мулянов. Это хорошо! Живой, какой-никакой, а все же мужчина рядом.
– Володя, ты как? – прошептала Настя сквозь стиснутые зубы, затылок нещадно пульсировал и саднил.
– Терпимо, – отозвался солдат, нащупывая Настину руку и пытаясь поднять ее на ноги. – Они у вас все записки забрали. Моя тоже там была?
– А вот и нет! – со злорадством ответила Бестужева. – Твою я спрятала.
– Надо ее съесть, – предложил солдат. – Узнают, что это я вам сообщил, точно убьют.
Настя представила, как будет жевать записку, которую достала из трусов, и ее чуть не вырвало. Вдруг в темноте раздался до боли знакомый голос:
– Здравствуй, Настя! – И в углу, чуть в стороне от того места, где сидела она с Муляновым, кто-то зашевелился и закашлялся.
Девушка взвизгнула и поспешно зажала рот рукой.
– Кто здесь? – хриплым голосом спросил Володя, хватая Настю за руку.
– Не пугайтесь, я священник. Отец Федор.
– Господи! Вы здесь?! Живой?! – закричала Настя и попыталась подняться на ноги, скользившие по каким-то тряпкам и гнилым палкам.
– Осторожнее, тут много всякого хлама, – предупредил отец Федор. – Посидите немного на месте, а когда глаза к темноте привыкнут, тогда и двигайтесь.
– Что с вами случилось? И вообще, где мы? – засыпала священника вопросами журналистка.
– Узилище преступников, – кашляя, ответил священник. – Я-то ладно, а ты как здесь оказалась? И кто это с тобой?
– Солдат из этой части. Он мне записку написал, что тут творится неладное, и про вас тоже.
– Значит, вы про эту записку говорили?
– Да. А вообще, я с отцом Василием приехала вас искать. Ни милиция, ни МЧС не чешутся, а мы заподозрили, что с вами что-то случилось. Особенно после вашего звонка.
– Как же вы про эту часть догадались-то?
– Мы прошли по всему вашему маршруту. А насчет части… ваш же звонок и помог догадаться.
– А отец Василий где? – с надеждой в голосе спросил священник. – Про него никто не знает?
– Теперь знают, – с горечью проговорил Мулянов.
– То есть знают, – поправила его журналистка, – но не знают, где он. Если до девяти вечера я из части не выйду, он поднимет шум.
– Правда? – оживился Мулянов. – Тогда у нас есть шанс.
– Какой шанс? – усмехнулся в темноте отец Федор. – Я тут уже несколько дней сижу, и никто меня не ищет, даже не догадываются, что я тут. Вы, правда, догадались, но на этом все мои надежды исчерпаны. Не понимаю, почему они меня не убили?
– Может, ждали, что вы за собой еще кого-то приведете? – предположил солдат.
– Что ж, привел вот. Значит, все.
– А что их заставило сюда вас бросить, почему они на это пошли? Вы что-то узнали?
– Сюда я попал по собственной глупости и самонадеянности. Исповедовал солдатиков, и один из них мне рассказал, что не убежали двое из части, а убиты и здесь же где-то закопаны. И про оружие с патронами рассказал.
– Дружок мой рискнул, – понял Мулянов. – Мы с ним вместе докопались, чем тут офицеры занимаются.
– Ну, а я пошел к командиру, – продолжал священник, – глаза ему собрался открывать на то, что его подчиненные за его спиной творят. Он особиста вызвал – и давай меня на пару допрашивать. Поздно я засомневался. Солдатика не выдал, а сам вот тут сижу.
– Надо же что-то делать, – горячо заговорила Бестужева. – Не может быть, что вся воинская часть из одних преступников состоит. Их же горстка. Надо кричать.
– Бесполезно, – проворчал отец Федор. – Я пробовал. Во-первых, отсюда звук еле доносится, да и до казарм далеко. А во-вторых, услышали меня и тут же прибежали. Избили так, что я два дня дышать не мог. Могут и совсем убить. Нет, это не выход.
– Надо выбраться! – твердо заявила Настя. – Ну-ка, Володя, что это за погреб такой? Ты же здесь давно служишь, припоминай.
– Это не погреб, это дзот, дерево-земляная огневая точка. Они у нас по всему периметру расположены, для организации круговой обороны части в случае возможного нападения противника. Только содержатся они вот в таком состоянии. В прошлом году, правда, мы два восстановили, настил меняли, дерном перекрывали, а остальные так и стоят заброшенные. Тут справа должна быть амбразура.
– Есть такая, – согласился отец Федор. – Только она железом снаружи забита. Не поддается.
– А вы пробовали?.. – начала Настя.
– Пробовал, не получается. Я в перекрытии начал лаз делать, только у меня сил не хватает. Избили сильно.
– Давайте я попробую, – оживился солдат.
– Приглядитесь, видите в щель лунный свет пробивается. Вот тут я и расшатывал бревна.
Мулянов поднялся на ноги и стал шебуршать чем-то в темноте.
– Точно, сгнило все, – наконец подал он голос. – Тут не бревна, а так, бревнышки и толстые жерди. В два наката, поперек друг другу уложены. Вот, зараза, уперлось! Не поддается больше. Пролезть невозможно.
Настя посмотрела вверх. На фоне звездного ночного неба виднелась небольшая щель в перекрытии.
– Это вы, мужики, не пролезете, а если мне попробовать? – предложила она. – Я худее, и плечи у меня уже. Может, пролезу? Ну-ка, Володя, подсадите меня.
Мулянов наклонился, крепко обнял Бестужеву за ноги и приподнял ее. Настя ухватилась руками за раздвинутые тонкие бревна, на какой-то момент ей удалось просунуть в щель руки до самых плеч. Но Мулянов не смог ее удержать, пришлось спрыгнуть на землю.
