– Например, как брошенная возлюбленным царица Тамара сиганула вниз в пропасть? – подал звонкий голосок другой паренек с явными претензиями на балагура группы.
– Сиганула! – устало покачал головой Чистяков, чувствуя себя взрослым и умудренным опытом мужчиной перед неоперившимися юнцами. – Какой жаргон применительно к высокой любви! Царица Тамара вообще-то грузинская царица, надо бы знать, если хочешь удачно пошутить.
Чистяков посмотрел на учительницу и вздохнул. По законам предполагаемого развития отношений, если он хотел чего-то добиться, следовало, конечно, отправить детишек и продолжить подготовку с их руководительницей. Погулять, обсудить предстоящий маршрут, полюбоваться природой, подышать вечерним воздухом. Естественно, придется проголодаться и заглянуть куда-нибудь на огонек, где можно вкусить местной колоритной кухни и отведать местных душистых вин. Потом, когда голова прекрасной учительницы будет чуть кружиться от впечатлений, горного воздуха и вина... Сил на все это сегодня у Чистякова не было абсолютно. Он еще раз вздохнул и попрощался с группой до завтрашнего утра.
Наутро по холодку группа ушла в горы. Чистяков, как и положено инструктору-проводнику, шел первым, Екатерина Ивановна замыкала. Игорю хотелось идти с ней рядом и щеголять прежде всего перед ней своей эрудицией, знаниями и умениями, но так было положено по правилам, чтобы второй опытный в группе альпинист шел замыкающим. Приходилось блистать познаниями перед школьниками.
Маршрут проходил спокойно, группа была неплохо подготовлена, дисциплинированна и владела необходимыми азами горной подготовки. Чистяков протащил школьников через пару несложных подъемов по простым стенкам, через несколько нешироких и неглубоких расщелин.
– Смотрите, как красиво! – неожиданно крикнула одна из школьниц и показала на восток.
Солнце, закатившееся за шапку седых облаков, золотило своими лучами далекую вершину Эльбруса. Зрелище было величественное и монументальное, особенно отсюда, с высоты двух тысяч метров. Снежная шапка Эльбруса сияла, как шлем былинного богатыря, а предгорья возвышались, как мощные плечи, покрытые языками ледника и обширными снежниками. Они представлялись нагрудными панцирными пластинами и наплечниками на доспехах. При определенной фантазии, конечно.
Школьники невольно притихли и стали осматриваться по сторонам. Преодолевая все сложности маршрута, они как-то забыли о красотах гор. Чистяков специально вывел группу на этот склон, чтобы показать им Эльбрус и другие окрестности в самом выгодном свете.
– Здорово, – не удержался и сказал кто-то из парней.
– Теперь понимаете, за что альпинисты любят горы? – с усмешкой спросил Чистяков. – В горы можно влюбиться. Не за преодоление трудностей, риск и славу покорения очередной вершины, а вот за эту чистоту и величие. Это очищающая и возвышающая красота.
Ребята притихли за его спиной, и спасатель чувствовал каким-то шестым чувством, на каком сейчас эмоциональном подъеме ребята от увиденной картины. В частности, вот за такие минуты он и любил водить в горы группы новичков. Конечно, Чистяков рвался на вершины и на зачетные подъемы в составе опытных групп, но такие возможности выдавались редко. Это были другие эмоции, всплеск адреналина и проверка себя на прочность. А вот с группами «молодняка» – совершенно другое дело. С ними чувствуешь себя проводником прекрасного, магом и волшебником, который может показать людям недосягаемый мир, помогает прикоснуться к чуду, к возвышенному и чистому. Потому что нет ничего на свете чище горного воздуха и снегов.
– Все, здесь разбиваем лагерь, – вполголоса, чтобы не нарушать таинства приобщения к прекрасному, распорядился Чистяков. – Завтра вы увидите другое чудо – рассвет в горах. Такого вы еще не видели и никогда не забудете.
В этот вечер романтической ночи у костра не получилось по причине отсутствия на такой высоте древесной растительности. Но за ужином, под угасающим солнцем Чистяков все-таки побаловал школьников рассказами об окружающих их горах. Он рассказал об истории кавказской войны еще в царские времена. Не обошлось и без традиционных рассказов об абреках, вокруг которых витал ореол романтизма и благородства. Рассказал, что среди вольных и благородных разбойников большая часть была обыкновенными бандитами, которым все равно было, кого грабить. Рассказал, что как раз в этих горах и был убит последний настоящий абрек. Причем произошло это аж в семидесятые годы ХХ века. Тогда спецгруппа КГБ, собранная из офицеров, имеющих подготовку альпинистов, выследила и блокировала восьмидесятилетнего разбойника в одном из ущелий. Старик сидел в одиночестве у костра, а его винтовка стояла прикладом на земле, опираясь стволом на сгиб руки. Каким-то непонятным чутьем настоящего горца абрек почувствовал опасность и мгновенно выстрелил с руки, почти не оборачиваясь. Этим выстрелом он свалил одного из спецгруппы, которая, прячась за камнями, пыталась его окружить. Командир не стал рисковать и приказал открыть огонь на поражение. В противном случае неизвестно, чем бы все кончилось.
Рассказал Чистяков и о боях последней войны. Когда немцы рвались через эти горы к каспийской нефти, они бросили в бой целые дивизии, сформированные из жителей горных районов Германии и Австрии. Эти дивизии проходили подготовку в Альпах и были хорошо оснащены для действий в высокогорных условиях. Рассказал о том, как специальные группы с обеих сторон вели тяжелую войну в горах, стараясь подняться над головой противника, обрушивая взрывами камнепады и лавины на противника, оседлавшего перевалы и блокировавшего ущелья.
– Знаете, сколько случаев было, как рассказывали фронтовики, – продолжал Чистяков, – когда в бою встречались альпинисты с обеих сторон и были знакомы по совместным международным восхождениям? Или просто знакомились в альплагерях. До войны на восхождениях зачастую жизнь друг другу спасали, а тут стрелять друг в друга приходилось.
Школьники слушали затаив дыхание. Чистяков был «на коне» благодаря хорошо подвешенному языку и своей природной любознательности. Другие свои байки и страшилки он пока не стал расходовать. Это следовало делать только в полной темноте южной ночи и обязательно у костра. Только так достигался максимальный эффект с девичьим визгом.
Наутро, подняв лагерь перед самым рассветом, чтобы школьники полюбовались восходом солнца, Чистяков повел группу через одну из горных гряд, куда он давно хотел попасть. По рассказам профессора Воронина, немцы долгое время непрекращающимся огнем блокировали оттуда пути эвакуации. Группе наших альпинистов чудом удалось уничтожить немецкие позиции, обрушив на них снежный «язык». Наши столкнулись с немцами на узком карнизе. Погибли все, кроме одного молодого парня. Он, раненный, все же умудрился подняться и взорвать снежный «язык». Он пожертвовал своей жизнью, потому что уйти самому от взрыва у него уже не было возможности.
Ближе к вечеру Чистяков осторожно вел школьников по каменистому склону, внимательно осматриваясь по сторонам. Он в этом месте еще ни разу не был и старался не подвергать ребятишек лишней опасности. Он показал, где примерно находились немецкие позиции, откуда на них сошла лавина и где внизу через перевал во время войны эвакуировали мирных жителей, детей, угоняли в тыл скот.
– Игорь, смотрите, – крикнул один из парней, – там что-то есть!
Чистяков обернулся и посмотрел туда, куда показывал школьник. Внизу в седловине между двумя грядами валунов и выступов скал что-то виднелось и выглядело инородным. Солнце слепило глаза, склоняясь к восточной гряде, но среди камней все же просматривалось что-то круглое и прямое. Таких очертаний в геометрии скал в природе не бывает. Склон был неопасный, осыпи и камнепады здесь не грозили, как Чистяков определил опытным взглядом. Он повел группу вниз в седловину.
Такого спасатель не видел еще сам и не слышал, чтобы об этом рассказывали другие. Среди камней торчали искореженные и ржавые останки короткоствольной пушки. Скорее всего, это было горное орудие времен войны, и снесло его оттуда сверху. Следов краски на металле уже не осталось, так что никаких символов, номеров и других обозначений, которые могли бы подсказать принадлежность орудия, естественно, не осталось. Резина колес превратилась в лохмотья, так что не было видно даже рисунок протектора покрышек. Чистяков предполагал, что по рисунку можно было бы точно сказать, чья это пушка – наша или немецкая.
Строго говоря, лазать в этом месте не следовало. Если была пушка, то могли быть и снаряды. Чистяков велел всем замереть на месте. Казенник у пушки был открыт, и было видно, что она не заряжена. Но снаряды могли быть и под камнями, на которых сейчас стояла группа. Находка была до ужаса интересная, но школьниками нельзя было рисковать. Пришлось объяснять ребятам опасность и удалять их
