— Такие воспоминания разъедают сердце, как кислота, — прошептал китаец. — Тебе все время будет не хватать их. Либо ты с головой погрузишься в свое прошлое, либо станешь стремиться и будущее подогнать под него. В любом случае великое Дао оставляет тебя.
— Что же мне делать?
— Разберись в себе, — развел руками Шу. — Никто не сможет помочь тебе, кроме тебя. А меня беспокоит, что через три дня тебе предстоит работать. Не допустишь ли ты ошибку, которая станет роковой?
— Не допущу. У меня хватает выдержки, чтобы не думать о личном во время работы.
Володя круто развернулся и вышел из зала. Китаец остался стоять неподвижно, и его желтовато- коричневое лицо не выражало никаких чувств. И только голова медленно покачивалась справа налево, точь-в-точь как у знаменитых китайских фарфоровых болванчиков, — старый Шу испытывал горечь и печаль. Он слишком давно жил на этом свете, чтобы не понимать, что именно происходит сейчас с его мальчиком. Любовь, и как не вовремя. И оградить от этого невозможно.
— Давай угадаю, — резюмировал Макс, выслушав подробный рассказ Игоря о событиях последних дней. — Тебя погубят женщины. Числом — две штуки. Одна рыжая, другая блондинка. И ты падешь на боевом посту, погребенный под их прекрасными телами. Так что дело твое — табак.
Разумовский криво улыбался. Прав был дружище Макс, ох как прав. Узнанный им «топтун» возник в его жизни именно в тот день, когда он спас на перроне Нику и когда появились в его кабинете эти невразумительные клиенты со странной и сомнительной просьбой отыскать несуществующего человека.
Опознанный им, Игорем, субъект оказался личностью, известной в узких кругах и крайне неприятной. Он находился под защитой «конторы», работал в ней уже довольно давно, хотя вот так, с ходу, Макс не смог вспомнить, на кого конкретно этот сотрудник может работать сейчас. Обещал навести справки. Зато сразу смог сказать, что эта неприметная личность, по кличке Серый (а ведь и впрямь был серенький и незаметненький), в прошлом выполняла мелкие и грязные поручения, совмещая и слежку за своими же коллегами, и доносы, и, возможно, даже убийство, хотя это на сегодняшний день недоказуемо. Словом, полный букет. Другое дело, что все эти данные по идее должны бы отсутствовать в архиве, ибо после раздела Союза Серый никак не мог стать сотрудником Украинских служб. Он всю жизнь работал в Москве. Однако чего только не потеряли в бесконечных лабиринтах архива во время спешного дележа имущества! Это уже отдельная история. И то сказать — делили ведь русские люди, а у них все с размахом, все на авось, все с отчаянной широтой. Подумаешь, пара-тройка тысяч завалявшихся где-то документов. Тоже выдумали проблему…
— Проверь ты эту свою пассию, — посоветовал Макс, берясь за новую сигарету. — Откуда она такая краля тебе прямо под ноги выкатилась?
— Да не выкатывалась она, — пробовал защищаться Игорь. — Я за ее спиной стоял, а она газету читала и вообще меня не видела.
— Твоя наивность меня потрясает. Уж кто-кто, а ты, казалось бы, должен знать, как моделируются такие простые ситуации. Ну конечно, она тебя не видела. Не хватало еще, чтобы она откровенно подошла и попросила тебя с ней познакомиться. Я тебя по-дружески прошу, будь предельно осторожен. А я, с твоего позволения, тоже не стану сидеть сложа руки. Ты мне ее портретик-то подбрось…
— Не стоит, — пробовал отбиваться Игорь.
— Не стоит благодарностей, — парировал приятель. — Сам не хочешь о себе позаботиться — хотя бы друзьям не мешай. Ох уж мне эта романтическая молодежь с ее страданиями юного Вертера. Ты хочешь сказать, что и чаша с ядом из ея прекрасных ручек будет тебе сладка и приятна?
— Не совсем.
— А если не совсем, то не валяй дурака. Принеси мне лик любезной, запечатленный на фотобумаге, недостойной такой чести.
— Да ну тебя, зануда.
Вернувшись в агентство от Макса, Игорь был полон самых смутных, неясных и противоречивых чувств. И Нику он упускать не хотел, и в большое число простых совпадений поверить не мог, и… Словом, он с невероятной радостью встретил Вадима, возникшего на пороге его кабинета с папкой в руках. И папка эта по объему чуть ли не превосходила том «Большой советской энциклопедии».
— Ну ты и задал работу, шеф, — плюхнул он на стол свой фолиант. — Ребята просят, чтобы их отправили отлавливать арабских террористов: говорят, что хотят расслабиться и отдохнуть.
— Что так? Утомились созерцать красоту?
— Да не то чтобы. Просто твоя подопечная оказалась особой со странными знакомствами и привычками. С виду — девушка как девушка: ходит по магазинам, еду покупает, с молодым человеком встречается. А приглядишься поближе — прямо Мата Хари какая-то. Ты Алешку ведь хорошо знаешь? Ну классный профи, скажи, а? А она со своим кавалером его не только вычислила, но и с та-а-аким носом оставила, что он тебе на глаза стесняется показываться.
Ты лично когда-нибудь видел, чтобы человек смог на высокой скорости спуститься по пересеченной местности, да еще и под углом сорок пять — пятьдесят градусов? Да еще и с ношей в полцентнера с хвостиком?
— Все может быть, — дипломатично ответил Разумовский, не совсем понимая, к чему клонит неугомонный зам. — Спецназ запросто такие упражнения проделывает.
— Так то спецназ и на учениях, а это среди бела дня и без объявления войны. Посмотрел, подумал — и вперед! Но Алешка тоже не лаптем щи хлебает: сфотографировал этого Брюса Ли во всех ракурсах. — И Вадим веером разложил перед Разумовским пачку цветных фотографий, на которых была запечатлена счастливая троица — он, она и огромный пушистый игрушечный медведь.
Взяв одну из фотографий, Игорь долго всматривался в лицо мужчины.
Ну почему, ну почему в его жизни не бывает простых ситуаций? Почему обязательно на его долю должны выпадать такие тяжелые испытания? В конце концов, он просто устал и хочет хоть немного пожить как все. Вздохнуть, расслабиться, влюбиться в обычную женщину, которая не окутана тайнами и загадками. Неужели он хочет многого?
Этот холеный красавец, этот мускулистый мощный парень, так бережно и нежно опекающий его, Игоря, женщину, так восторженно глядящий на нее на всех фотографиях, — он был очень хорошо известен директору «Ахилла».
И теперь необходимо выяснить, знает ли зеленоглазая девочка, с кем она так весело проводит время? Кто почтил ее своим вниманием? Но это только первый вопрос, а за ним следуют десятки других. И ответы на них могут быть не только сложными, но и очень неприятными.
Глава 7
Нам с Жоржем было прекрасно жить вместе, и верили мы друг другу безоговорочно, по молчаливому согласию стараясь не задавать неудобные вопросы, отвечать на которые правдиво просто невозможно. Поэтому он больше никогда не говорил мне, что работает каким-то большим начальником в строительстве, а я не интересовалась, кем же мой возлюбленный является на самом деле. Возможно, не интересовалась потому, что и сама довольно хорошо представляла себе род его занятий.
С возрастом мудреешь: каждый раз, когда Жорж уезжал в свои командировки, я волновалась все сильнее и сильнее. Фортуна была к нему благосклонна, и все же однажды он вернулся из короткой «деловой» поездки с поломанными ребрами, в гипсе и долго рассказывал, чтобы я не беспокоилась, что такой инцидент является вопиющим исключением из правил. Примечательно, что ни он, ни я ни словом не обмолвились о самом происшествии, и я чувствовала, что за это Жорж был мне благодарен более всего.
Но нет ничего тайного, что однажды не стало бы явным. Это случилось спустя два года нашей совместной жизни, когда нам выпало необыкновенное счастье побыть несколько недель в Крыму, вдали от городской суеты, тревог и срочных дел, причем в самом конце лета, когда на море особенно красиво.
Однажды, недели через полторы после приезда, мы отправились на прогулку вдоль побережья и сами не заметили, как прошагали километров пять или шесть. По дороге мы то и дело останавливались, чтобы поплавать в теплом как парное молоко море и немного отдохнуть на чистом песке; нам удалось забрести так далеко, что людей здесь не оказалось: сверху — небо, снизу — песок, справа — море, слева — отвесный
