Сюда примешивалось еще два фактора. Хозяева, господа крестьян, которые до недавнего времени, в основном были своими по национальности, языку и религии, постепенно становились чужими и по религии, и по языку и соответственно по национальности.
Бывшие «руськие» паны становились польскими панами. Если раньше и господа, и их крепостные ходили в одну церковь и исполняли одни обряды, то теперь одни ходили в костёлы, а другим закрывали церкви и изгоняли священников.
Постепенно, пишет Костомаров: «Русские паны стали для русского народа вполне чужими, и власть их получила вид как бы иноземного и иноверного порабощения». [9] «Стремление народа к оказаченью, или так называемое поляками «украинское своевольство», начало принимать религиозный оттенок и получать в собственных глазах русского народа нравственное освящение» [9]
«Таким образом, православная религия сделалась для русского народа знаменем свободы и противодействия панскому гнёту». [9]
Эти цитаты из Костомарова сжато дают понять, что для формирования казачества, как движения, важнейшую роль сыграли два фактора. Порабощение тех классов, из которых были выходцами казаки, приобрело вид:
а) иностранного угнетения;
б) религиозного угнетения.
Проще говоря, то, что еще можно было вытерпеть от хозяина, когда он свой по языку и по религии, совсем невозможно от иноверца и инородца. Борьба приобретает другой, патриотический и духовный смысл. Я с ним борюсь не от злости и зависти, а за свободу своего народа и свободу своей религии.
Конечно, всё было не так просто и схематично. Не сразу казацкие восстания обрели религиозное и национально-освободительное наполнение. Как пример можно привести так называемое восстание Криштофа Косинского.
В этой войне, борьба не приняла еще характер религиозной и патриотической войны. М.Грушевський пишет: «В дїйсности, ми бачили, сї козацькі рухи досить припадково тільки стріли ся з релїґійною боротьбою на Волини зимою 1595/6 рр., і принціпіальні релїґійно-національні мотиви в нїм властиво ще не грали нїякої замітної ролї». [2]
Атаман Криштоф Косинский, которому отводят роль вождя первых казацких войн, был человеком достоверно неизвестной народности и вероисповедания. Совсем не исключено, что он мог быть поляком и католиком. Воевал же он, о, гримасы истории человечества, против князя Острожского — защитника православия и «руського» по происхождению.
Поводом к началу действий Косинского стало его понятное недовольство тем, что князь Острожский отнял у него земельный надел. Очень похожая история произойдет через несколько десятилетий с Богданом Хмельницким.
Это была распространенная схема наезда, слово «наезд» уже тогда применялось в том же смысле, что и сейчас. Богатые, влиятельные шляхтичи и магнаты получали от короля пожалование на земли в Украине. Для них они почему-то считались «пустыми», ничейными. Туда делался наезд, если на них кто-то проживал и имел смелость возмущаться, ему предлагалось предъявить документальные права на собственность. Учитывая, что эти земли подвергались постоянным набегам и сожжению татарами, то чаще всего документов отыскать не удавалось, а может эта собственность никогда документально и не оформлялась. Таким образом, законным собственником признавался, совершивший наезд. У него-то с документами было всё в порядке, на королевском пожаловании ещё чернила не высохли. Если пострадавший уж очень сильно сопротивлялся, у него могли эту землю выкупить по минимальной цене, но однозначно он её терял.
Такая вот история произошла и с Косинским. Будучи человеком смелым и упрямым, он здорово попортил нервы всем Острожским, а так как владения их располагались на огромных территориях, и там проживали не только родственники и близкая им шляхта, то досталось многим и приобрело характер общего наезда. Кто там их сортировал этих магнатов и шляхтичей.
Это была натуральная гражданская война, но практически, не имевшая, ни религиозного, ни национального оттенка. Её целью в главном, было восстановление имущественного права и месть за поругание чести. В развитии конфликта, участвующие со стороны повстанцев желали восстановления справедливости в борьбе против магнатов и крупной шляхты именно в правовом и имущественном смысле.
В развитии украинского казачества было несколько периодов. Временные границы не всегда можно установить, но первый от второго отделить можно почти точно.
В первом периоде мы видим незаселенное «дикое поле» и немногочисленные, слабо организованные ватаги искателей приключений. В них очень высокая «текучесть кадров», низкие финансовые возможности. У них нет своих постоянных мест базирования, вооружение легкое. Для отдыха, переформирования они уходят в волости и там занимаются, чем придется.
Но с течением времени, общее количество казаков всё возрастает. Укрупняются отряды, появляются относительно постоянные лидеры, атаманы. Вооружение усложняется, становится более тяжелым, появляется артиллерия. Казацкие отряды начинают осуществлять операции, которые уже можно квалифицировать, как войсковые. Эти операции нередко имеют межгосударственный, дипломатический резонанс.
Замок Дмитрия Вишневецкого показал казакам, как удобно иметь свою собственную укрепленную базу непосредственно в диких степях. Появляется настоящая казацкая Запорожская Сечь. Казаки это уже не мелочь, а войско. Сила, которая может быть использована в государственных масштабах и которую уже нельзя не замечать.
С одной стороны для польско-литовского государства, казачество было помехой и даже угрозой с другой, силой, которая может решить вопрос защиты южных рубежей. Попытки решить вопрос с казаками предпринимались ещё с 1524 года, но недостаток финансов, а еще больше непонимание ситуации, не позволяли правительству это решение реализовать.
Наконец, в 1572 году король Сигизмунд ?? Август издал универсал с поручением коронному гетману нанять 300 казаков на службу. Соответственно, позже был создан Реестр, в который поименно включались все казаки, принятые на службу и которым были положены кроме оплаты за службу и серьёзные привилегии.
Реестровый казак исключался из юрисдикции любого локального управления и подчинялся только власти «казацкого старшого», это касалось и судебной власти. Он освобождался от всех налогов и повинностей, кроме военной. Был сам лично свободен и имел право свободного землевладения.
Как часто бывает попытка решить одну отдельную проблему, её не решила, а привела к возникновению новых, еще более серьёзных. Создание Реестра, можно смело считать началом официальных взаимоотношений между казачеством и властью и
История этих взаимоотношений это странное нагромождение взаимного непонимания, взаимных обманов, взаимной нелюбви, если не ненависти и в тоже время это история совместных битв, побед, история взаимной необходимости и регулярных компромиссов.
С самого начала конфликт был системным, а значит неизбежным.
Во-первых: казаков, имеющихся фактически, было намного больше, чем включенных в Реестр. Получать деньги и привилегии за службу, которая мало чем отличалась от того, что они делали до этого просто по собственному желанию, хотели все. Не включенные считали себя властью обиженными и требовали увеличения реестра.
Во-вторых: силами одних реестровых казаков решить вопрос охраны границ было всё равно невозможно. Триста, позже тысяча, несколько тысяч человек, была каплей в море. Соответственно к выполнению служебных задач всегда фактически привлекались казаки нереестровые, которых формально просто не существовало.
В-третьих: денег, для оплаты службы казаков, всегда не хватало. Более того власть не считала их необходимым платежом. Платить другому наемному войску необходимо, иначе оно разбежится, а казаки
