Похоже, Иванова, ты вляпалась в подростковые страсти… А это такой лабиринт, из которого и нить Ариадны не выведет!
Кости покатились к Лешиному уголку.
«14+25+10». «Неверность любимого человека вызовет грядущие жизненные осложнения».
Итак, у меня получалась полная сердечная неразбериха. Володя любил Свету, но дружил с Сашей. Саша любила Володю, но догадывалась, что он равнодушен. Света любила Лешу, но почему-то ему изменила. С кем? С Володей?
А посерединке оставался неопознанный анонимный тип в омоновской форме… Кошмар! Полное сумасшествие! Я бросила кости, решив, что они сошли с ума или добросовестно занялись поиском гармонии в юношеских душах.
Кости шлепнулись прямо в середину. То есть на безвестного «героя».
И выдали мне «утешительный приз».
«4+18+27». «И все-таки все тайное рано или поздно становится явным».
Вот спасибо! Надеюсь, что это ваше «тайное» станет явным «все-таки» пораньше…
Я расслабленно откинулась на диванные подушки. Сегодняшний день не принес ощутимых результатов. Можно было бы смириться с версией простого ограбления… Можно. Но верится с трудом. И почему я не могу послать все к чертям? Что такого любопытного в этой истории?
Я попробовала отвлечься. По радио исполняли джазовые импровизации Баха. Я погрузилась в сладкие тремоло пианиста, от которых по коже начали бегать мурашки удовольствия. От джаза я иногда получаю удовольствие почти физическое. Осязаемое, так сказать. Как хорошо, что Андрюшка взял билет на фестиваль! Я улыбнулась. Джаз… Боже мой, как будет хорошо. Наконец-то я смогу даже позволить себе поехать на джем-сешн… На джеме я смогла побывать только однажды. И было это очень давно. Но воспоминания от него остались такие незабываемые и яркие, что я почти ощутила тихие, приглушенные голоса, смех, полумрак и музыку, льющуюся со сцены. Я даже начала тихонько напевать.
Все-таки что за вопрос задала мне Марья? Что-то про лошадь… Она говорила в полусне, забываясь… Просила рассказать какую-то сказку… Ах, вот же! Она спросила, знаю ли я сказку про выбор лошади… Дурацкий вопрос! Почему же он меня так волнует?
Откуда она вообще взяла эту сказку? Надо будет спросить у Ирки…
Я плыла в пространстве мелодии Баха. Я забывала, кто я такая. Вместо меня по темному ночному небу плыло большое облако. И было так сладко засыпать, как в детстве. Где-то пели тихие рождественские колокольчики. Медленно, почти неуловимым движением, я проплыла мимо стайки подростков. Они меня не заметили. Что им какое-то темное облако? «Тормоз»… А внизу китайский князь сидел на подушке и пытался выбрать лошадь. И Леша-Стрэдлейтер вдруг оказывался то Стрэдлейтером, то Колфилдом. Но мне было почти неинтересно. Я плыла в пространстве и, кажется, умирала… Или – засыпала…
Проснулась я от утренних лучей. Я потянулась и открыла глаза. Все перипетии вчерашнего дня пока оставили меня в покое. Я постановила себе за правило – о неприятностях думать только после утреннего кофе. Так и поступаю. Правда, не всегда получается.
На столе небрежно валялся мой вчерашний «квадрат». Кости остались лежать в центре. Я посмотрела туда и убедилась, что ничего не изменилось. Загадочные детские страсти так и остались полной загадкой. А вопрос, который мне задавала Марья, никаким образом не относился к интересующей меня теме. Она, оказывается, просила рассказать сказку.
Допив кофе, я решила составить план сегодняшнего дня.
Во-первых, на сегодня мне назначил встречу Александр Борисович. Состояться она должна через два часа у него дома. Значит, у меня есть в запасе свободное время.
Во-вторых… Посмотрев на телефон, решила: «Ага, второе можно выполнить, прямо не сходя с места». Я набрала мельниковский номер. По счастью, трубку подняли быстро. Это был Андрюша.
– Алло?
– Здравствуйте, Андрей Николаевич, – проговорила я басом, – это вас облпрокурор беспокоит…
– Ага, – согласился Андрюшка, – бас у тебя, Иванова, получается плохонький… Бледненький басок.
Я обиделась. Вредный Мельников человек. Ну и ладно.
– В чем проблемы? – поинтересовался он.
– А я не тебе звоню, – отомстила я.
– Кому же тогда? – удивился он.
– Я звоню твоей жене. Так что позови ее, пожалуйста.
– Та-ак, – протянул он, – спелись окончательно.
– И будем, как всегда, обсуждать твои недостатки, – пропела я.
Он помолчал. Потом сообщил, что сейчас Иринку позовет.
На некоторое время в трубке воцарилось молчание. Потом голос Ирки сказал:
– Алло, Тань, я слушаю…
– Ириночка, ты не сможешь сегодня уделить мне часок? – протянула я умоляющим голосом.
– А что? Трудности возникли?
– Ну, а ты как думаешь? Конечно… Они же все молчат, как партизаны на допросе.
– Это у них есть, – согласилась она, – давай через час, хорошо? Сможешь подойти к школе?
Я послала ей воздушный поцелуй и сообщила, что она самое милое существо, встретившееся мне сегодня с утра.
– Кстати, – вспомнила я, – что у твоей Марьи за прикол с лошадью?
– С какой лошадью? – не поняла меня Ирка.
– Она требовала у меня сказку про выбор лошади…
– А, – поняла Ирка, – Сэлинджер. «Выше стропила, плотники». Помнишь? Китайская легенда про выбор скакуна.
Ах, так вот что это за лошадь…
– Спасибо, – поблагодарила я.
– Не за что, – мило сказала Ирина Сергеевна. – Жду тебя возле школы.
Спустя час я подошла к месту нашей встречи. Сумрачное небо отливало свинцом. От этого школа казалась последним прибежищем местного вампира. Нависшее серое небо делало школу мрачной. Странное освещение окрашивало стены в мертвенно-белый цвет. Небо явно готовилось к дождю. Дул холодный ветер, в общем, утро явно было не из самых приятных.
Ирка появилась из перехода, держа в руках зонтик – пока еще закрытый.
– Привет! – помахала она мне свободной рукой. – Ну, излагай свои проблемы.
– Они все друг в друга влюблены, – уныло сообщила я. – Кошмар, правда?
– Это естественно в их возрасте, – пожала плечами Ирка.
– По этому поводу у них царствует омерта…
– Тоже естественно, – Ирка улыбнулась, – у них возраст такой. Страшные тайны и полное молчание. Возраст, Танечка, возраст… Вроде бы уже не дети, но еще и не взрослые… Попробуй наладить контакт с Сашей. Она самая контактная из этой троицы.
– Она тоже себе на уме, – кисло сказала я, – еще на каком…
– Зато она нереализованная, – поведала Ирка. – А это значит, что она более разговорчивая. Просто задень ее за живое… Начни с того, что им интересно. Только не начинай с любви, ладно?
– А чем они интересуются?
– Света – музыкой. Леша – байкер. Саша… Саша с ума сходит по «Формуле-1».
– Что?
Мне показался несколько странным интерес девочки к гонкам.
– Только не похвали при ней Шумахера. Она этого тебе не простит. Ее кумир – Даймон Хилл. Запомнишь?
Я кивнула.
– И еще… – нахмурила задумчиво лоб Ирка. – Вспомни про скакуна…
– Чего? – не поняла я. Мельниковы, наверное, повернуты на лошадях. То Марья требует сказку про выбор лошади, то ее мать намекает на скакуна.
– Выбор скакуна… – пояснила Ирка. – Нужно обязательно научиться видеть внутренние качества
