И потом – на них и подумать нельзя! Может быть, они немного сложные – спорить трудно… Но убить? Что вы, Танюша! Я и подумать об этом не могу…
Я тоже не могла об этом спокойно подумать. Но иногда жизни, реальной и беспощадной, абсолютно наплевать, сможем мы спокойно обдумать тот или иной парадокс, преподнесенный нам с ехидной улыбкой, или нет. Она просто его преподносит. А наше дело – осмелиться обдумать все.
– Александр Борисович, расскажите, что произошло в тот день. Желательно с подробностями.
Я понимала, что воспоминание о последнем дне жизни сына может превратиться в пытку для человека, только что потерявшего его. Но эти чертовы подробности бывают иногда необходимы. Можно зацепиться за кусочек фразы, брошенной невзначай, и вытащить на свет божий огромный скелетище… Поэтому приходится иногда заставлять человека мучиться…
Он задумался.
– С самого утра? – спросил он меня.
Я кивнула:
– Желательно.
– Утром… Мы позавтракали, потом он взял деньги, переговорил с Сашей по телефону…
– Кто такой Саша? – перебила я его.
– Саша – это его девушка.
– Понятно…
Пока мне, правда, ничего особо понятно не было. Но я продолжала слушать.
– Так вот, он поговорил с Сашей, они договорились, что он сейчас за ней зайдет… Потом он взял деньги, поцеловал мать на прощание, пообещал не задерживаться и вышел…
Он подумал немного и сказал:
– Кажется, ничего примечательного не было. Зацепиться вам ведь не за что?
– А вы не ищите специально, – попросила я, – просто рассказывайте… Например, что он сказал Саше.
– Я не слушал их разговор, – покачал он головой, – вам лучше поговорить с ней.
– Обязательно, – сказала я.
– Так вот, – продолжал мой посетитель, – ничего подозрительного в этот день не было… А вот накануне, я вспомнил… Он говорил с кем-то по телефону. Очень резко. Прозвучала такая фраза: «Ты хоть понимаешь, в какую гадость ты влип?»
Я посмотрела на него с интересом:
– И вы не поинтересовались, о чем он говорил?
– Мне тогда не пришло это в голову… Я даже не знаю, с кем он вел разговор…
Ладно, намотаем на ус. Кто-то из знакомых Володи вляпался в историю. Конечно, это может быть обычная подростковая неприятность, но сбрасывать со счетов все возможные варианты не следует.
– Ваши отношения с сыном были достаточно открытыми? – поинтересовалась я.
– В каком смысле? – Мой гость очень удивился моему вопросу. Наверное, вопрос откровенности в их семье не поднимался.
– В том, что у Володи могли быть от вас какие-то серьезные тайны?
– Только если это касалось другого человека, – пожал он плечами, – сами понимаете, элементарная порядочность не позволяет открывать чужие секреты…
А жаль. Мне вот только и приходится, что наступать на горло элементарной порядочности. Я вечно лезу в чужие детские шкафчики. Просто хлебом меня не корми, а дай взглянуть, что там хозяева запрятали этакого?
– Значит, сам Володя поделился бы с вами неприятностями личного характера…
Мой гость кивнул:
– Конечно… С матерью нет, но со мной он привык быть откровенным.
Значит, мать в зону откровенности не входила. Интересно.
– Конфликты с матерью у Володи были?
Он замялся. Говорить о жене ему не очень хотелось.
– Видите ли, Танечка, наша Люсенька человек нездоровый… Иногда на нее находит странное состояние, когда лучше…
Он замолчал. Но мне было понятно. Я вполне могла завершить фразу: «Когда лучше держаться от нее на расстоянии…»
Он просидел у меня долго. К двенадцати часам я уже знала о Володе так много, что могла бы написать его биографию. Нормальный парнишка, очень хороший и честный. Влюбленный в компьютеры и мечтающий стать дизайнером. Мне такие люди симпатичны. Они знают, зачем живут, но при этом не выпендриваются. И не пляшут под оглушительные звуки блатной. И хороводной, которую выплясывает большинство.
Когда мой гость ушел, я смогла написать в блокноте несколько интересующих меня имен и теперь сидела задумчиво, вычерчивая карандашом между ними пунктирные линии. Как будто в этих линиях могло появиться лицо того человека, которому существование в мире гармоничного юноши помешало настолько, что он взял позолоченную цепочку и задушил нормального, полноценного человека!
Лицо не получалось. Я посмотрела на свои магические кости и взяла их в руки. Иногда я делаю это по привычке. Даже не задаю вопрос. Просто их вид действует на меня успокаивающе. Я перекатывала их на ладони и задумчиво смотрела на двенадцать граней с белыми точками.
Отчего-то я чувствовала, что за убийством Володи стоит что-то гораздо более символичное, чем простое ограбление. Я еще не могла дать ответ полностью. Но тот, кто это сделал, был полной антитезой Володиной Личности. А значит, я должна искать среди тех людей, которых можно назвать «серыми кардинальчиками». Увы, Танюша… Таких-то у нас большинство… Ослепнешь от серости, высматривая нужный смазанный абрис…
Не ослепну, улыбнулась я. Очки надену черные. Так найду быстрее… Чем парадоксальнее, тем интересней.
Я бросила взгляд на магические косточки. Они мирно покоились в моих ладонях. Что ж, иногда я действительно не могу обойтись без ваших советов… Я кинула их на столик. Они покатились и замерли у самого края.
«6+20+27». «Необходима осмотрительность в вашем поведении».
Кажется, я и так осмотрительна. Но примем к сведению этот совет. Тем более что они желают мне добра…
Какая все-таки загадочная игра! Сколько раз именно эти кубики подсказывали мне верное решение проблем! Или это мое подсознание подталкивается ими к верным выводам? Не знаю… Магия чисел загадочна. Но от ее притяжения никуда не деться. Она завораживает. Магия чисел – магнит…
Я встала и подошла к окну. За темной стеной ночи угадывался дождь. Настроение у меня было мрачное. Проклятый «детский вопрос» не давал мне покоя…
Стоп, Таня! Володя Пономарев был уже сложившейся личностью… Относясь к нему как к ребенку, ты совершишь ошибку. Помни о том, что в любом «детском вопросе» есть доля истины…
Кстати, о «детских вопросах»… Какой вопрос мне задала Марья? Я не помню. Но мне кажется, что-то в этом вопросе подталкивало к разгадке Володиной гибели. Вот башка дырявая! Взрослые ужасно легкомысленны. Они часто пропускают мимо ушей важные вещи. Ладно, будем надеяться, что мой приступ склероза закончится побыстрее. И я вспомню, о чем спросила меня Марья.
Если это действительно важно, моя память выбросит его в сознание в нужный момент…
Утро подействовало на меня отвратительно… Дождь явно не собирался лишать нас своего общества. От выходного я, можно сказать, отказалась по доброй воле. Через час меня будет ждать Ирина Сергеевна Мельникова. Во вверенном ей классе, где учился Володя Пономарев. И придется Танечке совершить романтическую прогулку под дождем, даже если ей этого не хочется…
Я начала одеваться. Сварила обязательный кофе… Говорят, он вреден. Впрочем, жить тоже вредно. От этого постоянно умирают… Еще не было такого случая, чтобы жизнь была без летального исхода. Даже Иисусу Христу пришлось сначала умереть, а уж потом стать бессмертным… Однако и мысли же у вас, Татьяна! А чего вы, собственно, хотите, Танечка, когда за окнами серый цвет взял реванш над остальными?
