виноват, а он.
– У тебя вечно все виноваты! – в сердцах бросила Маргарита.
– Потому что он вел себя как… ну, это… неправильно, короче… Да и вообще он мне не отчим, должен был только им стать. Да вот… Не получилось.
– Да как у тебя язык поворачивается! – на глаза Маргариты навернулись слезы. – Он за тебя в институте платил, из милиции вон тебя один раз вытащил, когда ты с дружками своими набедокурил. Да и квартиру свою тебе хотел оставить…
– Мам, мам, ты чего говоришь? – заволновался Даниил. – Какая милиция, ты что? Ты что?
Я внимательно слушала и не вмешивалась. Меня, безусловно, заинтересовало упоминание о милиции, а особенно насторожил тот факт, что Даниил после этого сразу засуетился. Было видно, что он если и не напуган, то здорово обеспокоен. И еще насторожило меня упоминание о куриловской квартире.
Пытаясь поправить обстановку, Даниил моментально скинул с себя деланый равнодушно-нагловатый вид и обратился ко мне:
– Вы мне задавайте вопросы по порядку, так мне проще будет отвечать.
– Хорошо, – кивнула я, порадовавшись, что фраза насчет милиции пошла на пользу разговору. – Давай поконкретнее объясни, что значит «неправильно себя вел»?
– Ну, он распоряжался тут как хотел… – Даниил все же заметно понизил тон по отношению к Курилову, да и на мать смотрел уже не так недружелюбно, как в начале разговора. – Меня воспитывать пытался… Строить, короче. Он же спортсмен – понимаете, наверное… Нет, я ничего такого не хочу сказать, – спохватился Даниил, покосившись на мать, – может, он и нормальный мужик был, но чего ко мне-то придираться? То ему не так, то ему не эдак, машину вон мать подговорил у меня отобрать.
– Слово-то какое нашел, подговорил! – не выдержала Маргарита. – Он вообще-то в первую очередь с тобой сто раз говорил, чтобы ты пьяный за руль не садился! А тебе все до лампочки! Спасибо должен ему сказать, а то бы в аварию сто раз уже попал! Он за тебя же и волновался!
Высказав все это, Маргарита поднялась.
– В общем, так! – сказала она. – Мне надоело все это слушать! Уши сворачиваются от твоих речей. Вырос сынок неблагодарный. Я лучше на кухню пойду, чтобы не слушать тебя.
Она быстро вышла из комнаты. Даниил что-то пробурчал ей вслед себе под нос.
– Даниил, я надеюсь, что мы все-таки поговорим откровенно, – дружелюбно обратилась к нему я. – Я понимаю, тебе не нравилось, что Валерий Владиславович пытался влиять на твою жизнь. Но его уже нет, поэтому я и хочу выяснить, кто в этом виноват.
– Уж, во всяком случае, не я, – заявил Серебряков. – Зачем мне это нужно? Или вы так подумали из-за того, что я про него плохо сказал? Так это я так… по инерции.
– Но ведь ты считаешь, что он тебя ущемлял, так? Отобрал машину, денежное содержание тебе, наверное, здорово урезали с его появлением…
Даниил вздохнул, снова взял в руки рекламный проспект и уставился в него. Он молчал некоторое время, потом, не поднимая головы, ответил:
– В общем, он… Злой был чувак. Но зачем мне его гробить-то? Да и вообще… Вы же, наверное, лучше меня понимаете в этих делах. Сами посудите – это что же, мне нужно было ехать в Финляндию? Визу доставать, деньги… Искать его там где-то, ловить… Зачем? Да и потом уж, в конце концов, мать права – мне квартира должна была остаться, после того как они с матерью поженились бы. Правда, не решили толком, наша или его, но… Не век же я с матерью буду жить! Тут вообще казарменный режим. Никого не приведи, домой к девяти часам, сам равняйсь-смирно, денег не дают… Ну и все такое, – Даниил явно передергивал, расписывая мнимые тяготы своей беспечной жизни. – А у него квартира шикарная. Машину они мне все равно бы отдали, сразу как поженились, я же мать знаю. Так что я должен был быть доволен, что он есть. А теперь его квартира вообще черт знает кому достанется…
– Только ты почему-то все равно доволен не был, – заметила я. – По твоим же словам.
– Да это я… Да нет. Я просто… – снова засуетился Даниил. – Словом, я это больше в знак протеста… собачился с ним. Ведь он же не мой отец, понимаете? Чего он от меня хотел? Лучше бы своими детьми занимался!
– Но у него нет своих детей, – улыбнулась я. – Да и тебе он наверняка ничего плохого не хотел.
Даниил вдруг надулся и замолчал, отвернувшись в сторону и нахмурившись, словно размышляя о чем- то своем.
– Даниил, мне нужно проверить твое алиби на время смерти Валерия Владиславовича, – выждав паузу, сказала я.
– Да что его проверять? Вы что думаете, я совсем, что ли, больной? Ну, ругались мы с ним – и что, убивать из-за этого? Мать вон с ума сходила, когда его убили, мне это надо, что ли? – Даниил заговорил горячо, эмоционально, даже с возмущением.
– И все же, – выслушав его, стояла на своем я. – Раз ты не виноват, что тебе скрывать? Мне просто нужно знать, где ты находился в тот день.
– Уж, во всяком случае, не в Финляндии, – в сторону сказал Даниил.
– А где? – терпеливо продолжала я.
Даниил немного помолчал.
– Да здесь я был, дома! Где мне еще быть-то?
– Неужели никуда не выходил? – я улыбнулась краешками губ.
Даниил пожал плечами:
– А куда особо выходить?
– Ну, все-таки праздник был, Женский день…
– Ну так не мужской же! – по-прежнему глядя в сторону, сказал Серебряков. – Жены у меня нет, невесты тоже… Мать в Финляндии была. Кого мне поздравлять? Деньги только тратить!
Я в очередной раз вздохнула. Разговаривать с парнем действительно было тяжело. Врал, даже не понимая, насколько неубедительным выглядит его вранье.
– Алиби, Даниил, только тогда алиби, когда подтверждено кем-то, понял? Так что давай найди кого- нибудь из своих друзей, готовых сказать, где ты был в это время.
– Так… Так я и не знаю… Не помню, – нахмурился Серебряков. – Кого из друзей? Я и с друзьями-то, по-моему, тогда не встречался.
– Неужели тебе никто даже не звонил?
– Вроде нет.
– Знаешь что, Даниил, ты не производишь впечатление затворника и домоседа. И тем более чтобы ты в отсутствие матери сидел один? Да еще в праздничный день! Я ни за что не поверю. Где ты был?
Даниил скорчил гримасу, которая явственно выражала: «Как же вы меня достали!»
– Ну, с девчонкой я был, с девчонкой! – отчаянно выкрикнул он. – Только не тут, а на даче. Я просто не хотел, чтобы мать знала… Да и поругались мы с этой девчонкой… Два дня мы с ней там отдыхали, кто же знал, что в это время Курилова грохнут!
– А почему на даче? Ты что, не мог ее домой привести?
– Не мог, – в сторону буркнул Даниил. – Потому что тут соседи, они все видят. Потом матери бы доложили, а она этих дел не любит – чтобы сюда посторонние девчонки приходили. К тому же эта Марина шумная, любит покуролесить, потанцевать, попеть, а здесь не очень-то развернешься. Да и денег мне мать мало оставила, так что я даже в кафе пойти не мог. Вот я и подумал, что дача – самое подходящее место.
– Так, понятно, давай номер этой девчонки, – быстро произнесла я. – Марина, говоришь, ее зовут?
– Да, Марина. Пожалуйста – 55-23-71, – выдохнул Даниил, покраснел и снова уставился в рекламный проспект.
В этот момент в комнату вернулась Маргарита. Я как раз набрала продиктованный Даниилом номер и слушала длинные гудки. Маргарита несколько удивленно посмотрела на телефон, но ничего не сказала, присаживаясь на диван.
– Алло, – послышался тем временем в трубке женский голос.
– Простите, я говорю с Мариной? – начала я.
– Да, – подтвердили на том конце провода. – А что?
