отодвинув от себя остальные драгоценности, она бросила королю:
– Уберите это.
Фалер подчинился и унес шкатулку обратно на стол. Затем вернулся к ложу и стал с восторгом наблюдать за своей любовницей. Графиня примеряла ожерелье, вертела его в руках, и глаза ее блестели от удовольствия.
– Сир, – промурлыкала она наконец. – Как же вы добры и щедры. Как же вы меня любите, мой олененок. Ну, идите, я вас расцелую.
И Бендигейда нежным движением привлекла короля к себе. Однако, когда его руки жадно зашарили по упругому шелку ее груди, она гневно оттолкнула короля:
– У вас уже есть одна королева, почему бы вам не пойти к ней?
– Бен, любимая, вы же знаете...
– Я знаю, мой милый, я знаю. Но я не хочу быть вашей любовницей. Я не хочу, чтобы лакеи и придворные шептались у меня за спиной, я хочу быть вашей королевой не только ночью, но и днем. Поклянитесь мне...
– Любимая, я сотни раз обещал и еще раз обещаю, что как только королева Лая покинет сей бренный мир...
– Мне этого мало! – Бендигейда гневно хлопнула ладонью по ложу. – Мне этого недостаточно.
Она соскользнула с постели и разлеглась на шелковом ковре у ног короля. Выгнулась, так что острые соски ее грудей уперлись в зенит, потянулась, как кошка.
– Я вам нравлюсь еще, сир?
– Вы же знаете, – просипел король, – я без ума от вас, Бен.
– Тогда придумайте что-нибудь, сир.
– Что, моя красавица?
– Вы же король – самый мудрый и талантливый человек в этой стране.
– Только в этой? – кокетливо спросил Фалер.
– Конечно нет, сир, конечно нет.
– Ax, Бен. Если бы вы подсказали мне выход, – в вашей очаровательной головке так много мудрых мыслей.
– Я могу подсказать вам выход, сир. Но обещайте мне никому пока что не говорить о том, что я вам доверяю под большим секретом.
– Хорошо, Бен, – сказал король, волнуясь от позы, которую приняла графиня.
– Ваша жена в последнее время бредит по ночам. Иногда она говорит так громко, что будит даже стражу, которая стоит у дверей. И то, что она говорит, настолько странно, настолько неестественно, сказала бы я, что, возможно, разум королевы стал угасать от возраста. Ведь мы, бедные женщины, стареем гораздо раньше вас, мужчин. Может, королеве нет смысла покидать этот мир – и впрямь слишком много сложностей последует за этим. А вот отправиться в любой храм на попечение сострадательных служительниц какого- нибудь милостивого бога ей бы не повредило. Как вы думаете, мой грозный и возлюбленный повелитель? – И графиня нежно поцеловала короля в предплечье.
Тот весь обмяк и, протягивая к ней руки, страстно прошептал:
– Вы правы, дорогая. Конечно, в самый отдаленный храм. А мы тут же сочетаемся браком...
Следующий час в спальне никто не разговаривал. И тишина нарушалась только прерывистым дыханием, вскриками и стонами.
Во дворце так привыкли к шуму, который доносился по ночам из покоев Бендигейды Бран-Тайгир, что дикий крик, пронесшийся по всем этажам и переполошивший слуг, сначала вызвал только кривые улыбки да похабные шуточки. Однако, когда он повторился и из королевских покоев примчался с перекошенным лицом стражник, стало ясно, что это кричит, надрываясь, королева Лая.
Многочисленная челядь ворвалась в спальню – сонная, перепуганная, вооруженная чем попало и наспех одетая. Взглядам придворных предстало грузное тело королевы, бессильно обвисшее на краю ложа среди смятых простыней и подушек. Руки государыни были сведены судорогой, лицо искажено. Она вся посинела и дышала с превеликим трудом, едва выпуская воздух сквозь стиснутые зубы, отчего каждый вдох и выдох сопровождались стоном.
– Что с королевой? Где его величество? – пронеслось по толпе.
Король вошел в спальню, на ходу запахивая роскошный ночной халат. Бледное лицо и крути под глазами, а также следы укусов на полной шее свидетельствовали о том, что он предавался любовным утехам. В этом-то как раз никто и не сомневался.
– Что с ее величеством? – спросил Фалер у придворного медика, который проталкивался через ряды зевак.
– Сейчас выясним, ваше могущество, – ответил тот, отчаянно борясь с зевотой.
Его только что подняли с кровати сообщением, что королеве дурно, но никто ничего толком не объяснил. Однако во дворце потихоньку начиналась паника. С быстротой молнии разнесся слух, что на королеву навели порчу, ибо несчастная обезумела в считанные дни. Виновных подозревали, но имен вслух не называли – откровенно боялись. Еще больше, чем болезни и колдовских штучек, боялись того, что должно было воспоследовать за смертью государыни Лаи. Характер графини был хорошо известен не только при дворе, но и по всему королевству. Эта прекрасная женщина, охотно позволившая погубить собственного мужа, истребившая почти всю свою родню после того, как та отказалась одобрить ее связь с королем, слыла жестокой и алчной, коварной и злобной. Нельзя было представить себе более разительного противоречия, нежели то, какое являли собою внешность и душа Бендигейды.
Лекарь с тревогой думал о том, что ему предпринять. Если выяснится, что королеве можно помочь, то насколько это опасно для него самого? Не отомстит ли ему королевская любовница в том случае, если припадки государыни – это ее рук дело? А если нет? Если графиня здесь ни при чем, и король покарает придворного медика за недостаточно хорошо и быстро оказанную помощь?
Лекарь взял тяжелую, слабую руку Лаи и попытался нащупать пульс. Сердце королевы билось, но слабо и прерывисто.
– Выйдите все, – сухо распорядился лекарь. – Королеве нужно много воздуха. Откройте окна, принесите мне чистое полотно, мускусную воду и соли.
Слуги со всех ног бросились выполнять приказания. Придворные потеснились в коридор. Королеву любили и не желали ей зла. Все со страхом ожидали, что Бендигейда Бран-Тайгир когда-нибудь возьмет власть в свои руки.
Но прошли те времена, когда королю пытались открыть глаза на истинную сущность его фаворитки. После того как герцог Ганиг, повелитель нантосвельтов, заплатил головой за свою откровенность, честность и преданность правящему дому, больше желающих не находилось. Недовольные отправились в длительные путешествия по всему Варду, которые раньше с куда большей откровенностью называли изгнанием.
– Пропустите меня! – раздался внезапно мелодичный голос.
Толпа придворных испуганно расступилась, пропуская любовницу короля. Графиня Бран-Тайгир пришла, чтобы увидеть все своими глазами. При виде этой юной и прекрасной женщины король настолько забылся, что расцвел улыбкой – и это у постели тяжело больной жены. А Бендигейда, казалось, и не заметила монарха. Она буквально впилась взглядом в бледное, без единой кровинки, лицо лежащей королевы. И только богам было ведомо, что она хотела увидеть...
При дворе считали, что красавица графиня приворожила старого монарха, ибо одного ума и одной красоты было все-таки недостаточно для того, чтобы король самого могущественного западного государства настолько забыл свой долг перед страной, честь и доброе имя.
Внезапно королева забилась на постели, задергалась и закричала страшно и пронзительно. Все отшатнулись от неожиданности.
– Позовите короля! – вдруг отчетливо произнесла Лая между двумя воплями.
– Его величество здесь, – осторожно сказал ей лекарь.
– Позовите короля! – настойчиво повторила королева.
– Я здесь, дорогая, – громко отозвался Фалер.
– Ваше величество, я должна поговорить с вами, – прошептала бедная женщина. – Я заклинаю вас
