Она легко обняла его, на мгновение приникла к неожиданно теплой груди. Затем так же легко отстранилась.
– Здравствуй... – начал он, но Каэ ласково положила ладонь ему на губы:
– Молчи, молчи. Не нужно. Лучше ответь, что ты здесь делаешь?
– В гости пришел.
– В гости ты приходил не так уж и давно. А сегодня лицо у тебя не как у гостя, а совсем, я бы сказала, наоборот.
– Ты же Богиня Истины, ничего от тебя не скроешь, лю...
– Молчи, я же прошу, молчи.
Тиермес отвернулся на мгновение. И рассеянный взгляд его упал на Барнабу.
– А это кто? – спросил он с нескрываемым изумлением. Присмотрелся. – О! Приветствую тебя со всем почтением, – и поклонился изысканно.
– Здравствуй, Тиермес, – ответил Барнаба. – Меня можно узнать?
– Не легко, но вполне возможно, – улыбнулся Правитель Ада Хорэ. – Хорошо, что ты здесь. Твоя помощь крайне необходима.
– Что-то случилось? – тревожно спросила Каэтана.
– К сожалению. Я думаю, что скоро тебя навестят Новые боги. Во всяком случае, га-Мавет, Арескои и А-Лахатал могут появиться здесь в любой момент. Выслушай их, будь добра. То, что произошло у Джоу Лахатала, – страшно, они растеряны и нуждаются в помощи.
– Мне кажется, я догадываюсь, что именно.
– Даже ты не сможешь угадать всего. Но если ты думаешь, что Он появился, тогда ты права.
– Да, правда. Об этом я и подумала.
– Он чуть было не поглотил га-Мавета, и тогда мальчик призвал меня. Я сделал, что мог. Милая, как мало я смог сделать. То, что я ощутил, – непередаваемо. Он непобедим, я не нашел ни одного слабого места, ни одной бреши в Его защите, куда можно было бы нанести удар. Ты знаешь, я не трус. Но как жутко чувствовать себя беззащитным и беспомощным.
– Итак, он появился. Когда, как, откуда?
– Ни одного ответа, Каэ, дорогая. Может, желтоглазый хоть что-нибудь расскажет, но сомневаюсь. Я на какое-то время проник в Его сознание: оглушительная агрессия, злоба, чернота, пустота. Ни единой мысли, ни капли чувства.
– Это плохо. А что с га-Маветом?
– Не хотел тебе говорить, но ведь все равно увидишь. Мне пришлось отрубить ему руку.
– Как же это? – ахнула Каэтана. И растерянно обернулась к Барнабе:
– Неужели не успеем?
– Должны успеть, – спокойно ответило Время. – Хоть этот шанс у нас есть.
– Можно с тобой поговорить о чем-нибудь приятном? – спросил Тиермес, обращаясь к Каэтане. – Неприятности и сами нас найдут.
– Только ты во всем обитаемом мире можешь называть неприятностью угрозу полного уничтожения. Ну, пойдем, пройдемся по парку. Глядишь, и наших монахов встретим. Все равно без толку стоять смысла нет.
Они двинулись в сторону бассейнов с морской водой. Владыка Ада Хорэ нежно обнимал Каэ за талию, и она не отстранялась. Со стороны было заметно, что этих двоих связывает какая-то давняя тайна, какое-то событие, которое оставило неизгладимый след в их душах.
Гибкий, стройный, прекрасный Тиермес, словно отлитый из драгоценного белого серебра гениальным скульптором, в присутствии Интагейя Сангасойи терял свою обычную холодность и кажущееся безразличие ко всему и становился умным и тонким собеседником, веселым товарищем – и никто не смог бы признать в этом дивном существе с драконьими полупрозрачными крыльями грозного и мрачного хозяина преисподней. Когда они отошли от Барнабы на значительное расстояние, Тиермес посмотрел ей в глаза:
– Теперь я могу сообщить, что я соскучился по тебе и твоей прекрасной стране?
– Тебе не положено.
– Это раньше было не положено. Тогда впереди была вечность и позади была вечность. Я не боялся не успеть. А нынче каждая минута может стать последней. Ведь если Он решит нанести удар по мне, а рядом не окажется никого способного помочь, то сопротивление мое будет очень недолгим и жалким до бессмысленности.
– Неужели до такой степени силен этот таинственный некто?
– Больше, чем мы можем себе представить, – вздохнул Тиермес. – Ну, вот и поговорили о приятном...
– Прости, пожалуйста.
Он хотел было что-то добавить, но тут со стороны храма появился бегущий человек, который размахивал руками и кричал:
– Госпожа! Госпожа!!! Там к вам!!!
Кто к ней пожаловал, посланец отчего-то вслух не произносил. Наконец он добежал до своей госпожи и, задыхаясь от быстрого бега, доложил:
– У ручья вас ждут двое... гостей, – перевел взгляд на Тиермеса, задрал голову вверх, чтобы рассмотреть его лицо, и сказал:
– Ой!
Владыка Ада Хорэ только рассмеялся. Затем взял под локоть свою спутницу и предложил:
– Пошли к ручью. Если мне не изменяет чутье, то это га-Мавет и его братья.
Бессмертные заметно нервничали в ожидании Каэтаны. А-Лахатал отошел к воде – там он чувствовал себя уютнее – и погрузился в созерцание колышущихся водорослей. Арескои нетерпеливо шагал в тени деревьев. Черный бог казался спокойнее остальных, к тому же он очень сильно ослаб. На правое плечо его был накинут плащ, падавший пышными складками, так что стороннему наблюдателю невозможно было догадаться о том, что выше локтя руки уже нет. Меч был передвинут на правую сторону и явно мешал желтоглазому с непривычки. Он плохо освоился со своим уродством и выглядел немного растерянным. Лицо его после перенесенных страданий осунулось и побледнело, нос заострился, скулы выступили, а под глазами залегли темные тени. Но выражение жестокости и презрения исчезло, а взгляд смягчился и стал гораздо живее.
Когда Интагейя Сангасойя в сопровождении Тиермеса приблизилась к ожидавшим бессмертным, они неловко поклонились ей. Им было непривычно приветствовать недавнюю свою противницу и неудавшуюся жертву как Великую Богиню, хранительницу Сути и Смысла вещей. А га-Мавету было горько представать перед ней искалеченным и побежденным: не умели Новые боги просить о помощи и снисхождении, и страх, что их заставят это делать, был сильнее любого другого страха.
– Приветствую вас, друзья мои, – сказала она, улыбаясь. – Ну, наконец-то и вы навестили меня. Я рада, что вы пришли.
Арескои подошел к ней и пристально посмотрел в глаза:
– Ты знаешь, что раньше...
– Тебе неприятно вспоминать об этом, вот и не вспоминай. Я знаю, что теперь все переменилось и ничего из того, что было прежде, не встанет между нами.
Она помедлила немного.
– Тиермес сказал мне, что случилось. Если я хоть чем-нибудь смогу помочь, то буду рада это сделать. – Затем поклонилась га-Мавету:
– Я искренне сожалею. Но ты сильный, и ты справишься.
Черный бог изумленно посмотрел на нее. Он-то никак не мог забыть поединок с Кахатанной, во время которого погиб Джангарай. И был уверен, что она никогда смерти ингевона ему не простит. Однако сожаление Интагейя Сангасойи было совершенно неподдельным – в этих тонкостях га-Мавет начал разбираться. Она смотрела на него с жалостью и скорбью, и Бог Смерти вдруг заметил, что глаза у нее обведены темными кругами, как от бессонницы или перенесенных страданий, а веки слегка воспалены. Щеки юной богини сильно запали, и вообще она выглядела очень уставшей и измученной.
– Тебе плохо? – участливо спросил желтоглазый.
