– Молчи, Джаханнам.
– О господин!
Урмай-гохон хотел было уйти из пещеры, чтобы кликнуть своих воинов переносить золото, но тут клинок беспокойно заворочался у него за поясом, куда он его только что засунул.
– Чего тебе, Джаханнам?
– Ты не станешь искать Граветту? Но ведь отдельно друг от друга мы мало что значим...
Самаэль чуть было не спросил, что это такое – Граветта, но тут слуха его достиг тонкий и жалобный стон. Он двинулся на звук, пытаясь отыскать предмет, издающий его. Что-то случилось с ним после того, как он победил меч, – не то зрение, не то слух изменились и стали способны улавливать такие колебания воздуха, которые человеку были всегда недоступны. Повинуясь этому новому умению, Самаэль довольно быстро отыскал под грудой чьих-то костей странной формы золотой венец.
Это было изумительного вида изделие гениального мастера. Довольно широкий золотой обруч был увенчан с обеих сторон широко распахнутыми перепончатыми крыльями, напоминающими нечто среднее между крыльями нетопыря и дракона. В центре обруча сиял и переливался всеми цветами радуги громадный камень чистейшей воды. Правда, на него Самаэль смотрел более чем равнодушно.
Повинуясь безотчетному чувству, он надел венец на голову. И тут же разум его буквально затопили голоса, визги, вопли, стоны, звон и грохот – все вперемешку, отчего череп начал немедленно разваливаться на части, а мозги вскипать и бурлить.
– Мне больно! – прохрипел гигант.
– Ты должен приказать, – подсказал Джаханнам из-за пояса. – Граветта тоже не любит самозванцев.
Урмай-гохон сорвал венец с головы и сжал его в мощном кулачище.
Он хотел было поговорить с непокорной вещицей, но тут подал голос молчавший до сих пор невидимка:
– Впервые вижу того, кто может снять Граветту по своей воле, если уж неосмотрительно надел его на себя. Значит, я в тебе ошибся, парень. А жаль. Ты мне и вправду понравился – так нет же, оказался мерзавцем.
– Отчего? – загрохотал Самаэль.
– А ты не знаешь?
– Я и правда не понимаю...
– Сейчас поймешь, – расплывчато пообещал Мэлор.
Воздух перед Самаэлем начал сгущаться и уплотняться, собираясь в пределы четко очерченного контура. Постепенно проявились могучие лапы невероятных размеров – даже Самаэль почувствовал себя неуютно, хрупким каким-то и абсолютно беззащитным. Потом вырисовался хвост, гибкий и тонкий, состоящий из отдельных сегментов и с загнутым крюком на конце. Оформилось из клочьев переливающегося тумана сильное и стремительное тело, покрытое броней. Мощные лапы, состоящие из сплошных мускулов, оканчивались острыми копытами, которые имели тусклый металлический блеск. И наконец показалась голова с вытянутым черепом и сильными крокодильими челюстями, увенчанная жестким гребнем, с острыми подвижными ушами и умными проницательными глазами. В лапах существо держало комок огня.
– Мне жаль, но тебе придется остаться здесь навсегда, – заявило существо и запустило в Самаэля свой огненный шар.
Тот механически выхватил из-за пояса меч и отбил снаряд. К его великому изумлению, клинок нисколько не пострадал, а вот куча монет, на которую отлетел шар, зашипела и растеклась бесформенной золотой лужей.
Мэлор изо всех сил хлестнул хвостом, и Самаэль почувствовал, как в его левую руку впилось острие хвостового крюка. Он рванулся в сторону, но от этого колючка только сильнее вонзилась в тело. Предплечье моментально онемело, – урмай-гохон с ужасом подумал, что это жало, которое источает яд.
– Да, это яд, – громыхнул Мэлор. В крокодильей пасти мелькнул тройной частокол зубов.
Самаэль бросился на противника и замахнулся на него мечом. Джаханнам сладко запел, предвкушая вкус крови врага, но демон легко уклонился и попытался напасть на человека сзади. Гигант изо всей силы саданул его по морде обручем. Острые концы крыльев рванули плотную кожу и разорвали ее. Демон поднял голову и зарычал – не столько от боли, сколько от ярости.
Страшный удар его мощной лапы был нацелен в ничем не защищенную грудь человека, но Самаэль выстоял. Только упал на правое колено, шумно выдохнув воздух. Тут же поднялся и успел подставить под очередной удар руку с мечом. Когти демона полоснули по металлическим заклепкам и соскользнули, не причинив вреда. Урмай-гохон легко подхватил какой-то ларец, окованный металлом, и обрушил его на голову противника. Ларец разлетелся на куски, а Мэлор зарычал еще громче. Морда его потемнела от выступившей крови.
Разъяренный демон бросился к человеку, вытянув перед собой лапы и яростно хлеща хвостом, но Самаэль был к этому готов. Он уклонился от нескольких ударов хвоста и, нырнув под локтем чудовища, вонзил острие меча в плоть демона.
Мэлор взвыл, и его вопль слился с яростным воплем меча Джаханнама, который попробовал первой крови врага.
Однако гиганту приходилось несладко. Он чувствовал слабость во всех членах, вызванную, очевидно, действием попавшего в кровь яда. Урмай-гохон понимал, что еще немного, он перестанет контролировать собственную скорость – и Мэлор победит.
– Господин, господин, – раздалось прямо у него в голове. – Господин! Надень меня!
Самаэль бросил быстрый взгляд вниз. В кулаке его левой руки, которую он почти перестал чувствовать, был по-прежнему зажат обруч с крыльями. Ему стоило огромного труда поднять руку, но он сделал это, продолжая правой отбиваться от наседавшего демона. Он и сам не понял, откуда взялась в нем энергия, – но ожила занемевшая рука, перестала ощущаться усталость, а демон показался мелким и не слишком опасным. Нечеловеческая ярость затопила все уголки сознания урмай-гохона. И из просто опасного противника и могучего воина он превратился в неистового бойца, готового выступить не только против демона, но и против любого бога.
Почти плавным движенем он поднял над головой Джаханнам, описал его клинком замысловатое, неизвестное воину Самаэлю движение и вонзил острие меча прямо в горло демона, сразу под длинной крокодильей челюстью. А затем повернул, круша кости и плоть...
Победа в войне за Арнемвенд далась богам этого мира слишком дорогой ценой. В живых остались немногие, но и те, кто выжил, были лишены большей части своего могущества. Боги угасали. Угасали и их знания, умения и власть над миром. А мир оставался брошенным на произвол судьбы, и это положение не давало покоя тем, кто отдал все, его защищая.
Мэлор хорошо помнил, как это было.
Появление на Арнемвенде могучего и молодого, сильного и вездесущего Барахоя обрадовало всех. И тех, кто нуждался в защите, и тех, кто уже защитить не мог. Все перешло в руки нового Верховного Владыки. Но прежние боги исполнили свой долг до конца, доведя до завершения то дело, за которое заплатили всем, что имели.
Мэлор был обычным демоном без каких-либо конкретных обязанностей и не слишком могущественным. В войне с Мелькартом он остался на стороне своих соплеменников, не приняв Зла. То, что ты демон, не всегда означает, что ты черен и пуст внутри. И именно его два великих бога – Ан Дархан Тойон и Джесегей Тойон – сделали исполнителем своей последней воли. Всю силу, все могущество, которое оставалось у них, они передали Мэлору. И оставили его в подземной пещере, в толще скал, охранять проклятые сокровища Джаганнатхи – его меч, венец и драгоценности. А вот талисманы поместили в какое-то другое, неизвестное Мэлору место.
Меч и венец принадлежали ближайшему сподвижнику Мелькарта – царю Джаганнатхе, откуда и получили свое имя. Если его господин появился на Арнемвенде из иного, совершенно запредельного пространства, с невероятным упорством пробиваясь сюда по какой-то скрытой от всех смертных причине, то сам Джаганнатха был обычным человеком до того времени, как встретился с воплощенным Злом в лице Мелькарта. Он предоставил ему свой разум и свое тело, превратившись в нелюдскую сущность, жаждавшую
