чувствовала ее взгляд, она всегда незримо существовала где-то рядом, за моей спиной…
Что ей нужно от меня? Руководила ли ею обычная женская ревность? Могла ли она, каким-либо образом узнать о нас с Аленой? Это предположение особенно беспокоило Алену.
И вскоре она обнаружила, что повод для беспокойства у нее есть.
Все это время она беспрестанно думала, просчитывала, составляла план действий, которые приведут нас к осуществлению ее мечты, ставшей навязчивой идеей, не покидавшей ее ни на минуту. И все это время, несмотря на то, что порой она балансировала на грани провала, ей удавалось все, или почти все…
Но внезапно везение изменило ей.
Что-то пошло не так.
Виктор Борисович оказался не тем человеком, с которым можно было шутить.
- Я знаю, кто вы, - сказал он Алене, когда она позвонила ему в отель договориться о встрече. - Не советую вам играть со мной. Для вас это может плохо кончиться.
- Вы привезли деньги? – спросила Алена.
- Вы не получите никаких денег! – ответил он.
- Тогда все узнают, ждите завтрашних газет! – сказала Алена и положила трубку. Теперь она не знала, что он предпримет. Но она почувствовала, что если она сейчас прервет разговор, то он забеспокоится. И это даст ей временное преимущество перед ним.
Она проследила за ним. Он вышел из гостиницы, и когда она поняла, что он направляется к Владимиру, у нее похолодело внутри. Неужели она проиграла? Сейчас он все расскажет, и все будет кончено. Но очевидно в то время, пока Арсеньев находился в квартире Владимира, что-то спугнуло его. Он вышел из подъезда через несколько минут после того, как вошел в него. Потом она увидела выходящих друг за другом Светлану и Полину. К тому времени, она уже знала, какие отношения связывают Владимира с той и с другой... Значит, он до сих пор, несмотря на все свои клятвенные заверения в любви, позволяет себе за ее спиной встречаться с другими женщинами… и даже с двумя одновременно, она усмехнулась… Ну что ж, сейчас это оказалось очень даже кстати. По всей видимости, Виктор Борисович испугался кого-то из этих женщин. Возможно тот человек, который преследовал ее и разбился в погоне, успел сообщить Арсеньеву, что за денежным переводом приходила молодая женщина. Лица ее он видеть не мог - она всегда была в темных очках, в шляпе, скрывающей волосы. Виктор Борисович мог предположить, что женщина, которой стало известно то, что произошло в тайге, могла быть близка кому-то из участников той истории, и значит, любая из этих двух женщин, которых он застал в квартире Владимира, могла быть женщиной, шантажирующей его. Поэтому он так быстро ушел… они спугнули его… Ей опять повезло!
Алене удалось незаметно следом за ним пройти в гостиницу. Она подошла к его двери. Постучала.
- Кто это? – осторожно из-за двери спросил он.
- Это я… – тихо отозвалась она.
- Это вы, Полина? – спросил он, и она вздрогнула от неожиданности.
Полина?! Вот оно что! Значит, все-таки докопалась до истины, проныра юродивая!
- Да! – сказала она.
Он открыл дверь. Она вошла. Он взглянул на нее с недовольством.
- Что у вас? - спросил брюзгливо. - Учтите у меня мало времени. Что вы знаете о Никитиной Елене Павловне?
Значит, он уже знает, что у лесника, которого они убили и закопали в тайге, были дочери. Изворотливый и ловкий подонок, этого и следовало ожидать…
- Это я - Никитина, - сказала Алена, спокойно вглядываясь в него, - но только не Елена, а Ольга Павловна. Я - дочь человека, которого вы убили. А теперь я убью вас.
Он вытаращил глаза и дышал как рыба. Она выстрелила в него. Он упал. Она вышла, быстро пошла по коридору. Кто-то поднимался в лифте. Она спряталась за колонну и увидела женщину, подходящую к номеру Арсеньева. «Полина! – прошептала она, усмехаясь, - лети, птичка, прямо в клетку!».
Ей удалось выйти незамеченной. Она вернулась домой, переоделась, затем поймала такси, и велела шоферу ехать через площадь, на которой находилась гостиница, к губернаторскому особняку. Возле отеля уже кружила милиция, стояла скорая. Пришлось простоять несколько минут в пробке. Она слышала, как вокруг говорили, что убит какой-то приезжий, убитого обнаружила горничная, и что лифтер незадолго до предполагаемого времени убийства, якобы видел женщину в темном плаще, спешно покидающую номер. Он видел Полину…
Что же теперь предпримет эта женщина? Что ей нужно? Если ей все стало известно, почему она не расскажет Максиму или Владимиру? Что она замышляет?
Она велела шоферу ехать в объезд. Ей нельзя было опаздывать. Она еще долго должна была оставаться вне подозрений. На балу, когда сообщала этим двоим новость, с удовольствием следила за выражением их растерянных бледных лиц. И потом весь вечер смеялась, шутила, обращая на себя внимание, вокруг вился целый рой мужчин, глазевших на нее, в то время как Владимир и Максим ходили как в воду опущенные.
- Охота началась! – сказала Алена, когда мы с ней встретились после этого бала, и она мне рассказала о Викторе Борисовиче.
– Охота началась! - глаза у нее заблестели. - Одного мы свалили!
2
Скоро свалили еще одного. Этого горемыку - Николая. Я жалела его, в глубине души считая, что он уже поплатился. Он один уже понес наказание, потеряв любимую девушку, и продолжал всей своей жизнью расплачиваться за тот день, за свое соучастие. Он мучился, страдал в отличие от остальных. Но Алена оставалась непреклонной. Он не должен жить, говорила она, так же как не жил больше отец.
- Ты знаешь, мне кажется, что он стал забывать, - сказала она. - По крайней мере, он старается забыть. Раньше когда он помнил, он не мог жить спокойно, помнил, оттого и пил. А теперь перестал пить, устроился на работу. Старается подняться, значит забывает. А это уже несправедливо. Мы не можем этого так оставить.
К этому человеку она не искала никакого подхода. Считала, что нужно просто как следует напугать его, напомнить. Она звонила ему. Пела по телефону детскую песенку, которую, как рассказывал Григорий Иванович, он пел в больнице, когда находился на грани сумасшествия. Называла его «мишкой косолапым», так называла его та девушка, когда Алена слышала их разговор в палатке.
Он покончил с собой, выбросился из окна.
После этого что-то вдруг перевернулось во мне. Я стала задумываться: правильно ли мы поступаем? Имеем ли мы право - выносить им приговор?
Я сказала об этом Алене. Она посмотрела на меня внимательно и вдруг сказала:
- Ты устала, тебе нужно отдохнуть. Тебе нужно уехать на несколько дней. Поедешь к морю, снимешь домик, я дам тебе денег. Успокоишься. Сегодня же и поезжай.
Она была взволнована, обеспокоена. Ее выводила из равновесия мысль о Полине, которая исчезла после того происшествия в гостинице. Ей рассказал об этом Владимир. Сказал, что должен помочь старой подруге, что подозревает, что та вляпалась в какую-то историю, что он чувствует ответственность. Алена разыграла обиду, ревность, он долго утешал ее, польщенный. Она же с нарастающей тревогой думала о том, что Полина представляет все большую опасность, и что необходимо срочно что-нибудь предпринять, чтобы устранить это еще одно возникшее на ее пути препятствие.
Она ездила к Полине домой, - представилась сотрудницей с работы, - соседи сказали, что та дома не появлялась.
- Неслучайно она пропала… – металась по городу Алена. - Что она задумала? О чем она хотела поговорить с Виктором Борисовичем? Каким образом ей стало известно о нас?
Она решила, что будет лучше, если я уеду.
- Ты поезжай, - сказала она решительно, - поезжай, я сама здесь разберусь. Прямо сейчас собирайся и поезжай.
Я не стала ей возражать, видела, что сейчас это бесполезно, что она словно полностью погружена в себя. Я решила, что мне лучше не мешать ей. Но на вокзале я не удержалась и позвонила Максиму. У него
