переросли для Федора Достоевского в насущную потребность, без них он уже не мог обходиться.
Аполлинария Суслова – крестьянка по происхождению, до 15 лет росла в деревне, а затем вместе с младшей сестрой Надеждой воспитывалась в частном пансионате в Москве, куда дочерей определил отец – Прокофий Суслов, человек незаурядный, начитанный, бывший крепостной графа Шереметева. Сложно представить более неподходящих друг другу людей, чем Достоевский и Суслова. Она была феминисткой, он же всегда придерживалея домостроевских устоев. Она интересовалась революционными идеями, он к моменту их встречи был консерватором и приверженцем монархии. Полине было всего 22, а Достоевскому уже перевалило за 40, но с этой девушкой писатель не чувствовал своих лет и не ощущал разницы в возрасте. Высокая, стройная, Полина Суслова была очень хороша собой. По воспоминаниям ее современников, за сдержанностью манер девушки угадывалась страстная эмоциональная натура. К ней применимы все эпитеты – яркая, незабываемая, талантливая, пустая, надменная, скандальная… Может быть, именно за это «сопряжение несопряжимого» и полюбил Аполлинарию Суслову Федор Достоевский?
Любопытен портрет Сусловой той поры, описанный в воспоминаниях дочери писателя – Любови Федоровны Достоевской: «Полина приехала из русской провинции, где у нее были богатые родственники, посылавшие ей достаточно денег для того, чтобы удобно жить в Петербурге. Каждую осень она записывалась студенткой в университет, но никогда не занималась и не сдавала экзамены. Однако она усердно ходила на лекции, флиртовала со студентами, ходила к ним домой, мешая им работать, подстрекала их к выступлениям, заставляла подписывать протесты, принимала участие во всех политических манифестациях, шагала во главе студентов, неся красное знамя, пела Марсельезу, ругала казаков и вела себя вызывающе… Полина присутствовала на всех балах, всех литературных вечерах студенчества, танцевала с ними, аплодировала, разделяла все новые идеи, волновавшие молодежь… Она вертелась вокруг Достоевского и всячески угождала ему. Достоевский не замечал этого. Тогда она написала ему письмо с объяснением в любви. Это письмо было найдено в бумагах отца, оно было простым, наивным и поэтичным. Можно было предположить, что писала его робкая молодая девушка, ослепленная гением великого писателя. Достоевский, растроганный, читал письмо Полины…»
Встречаясь с молодой студенткой, Федор Достоевский не ощущал разницы в возрасте совершенно, а вот из-за своей внешности переживал. Он знал, что его болезненно-бледное, подергивающееся лицо с разного цвета глазами порой производило на людей отталкивающее впечатление. По многим воспоминаниям современников можно увидеть, что первое впечатление при встрече с Достоевским порой почти разочаровывало окружающих: внешность неброская, не аристократичная, и ко всему в лице писателя было что-то болезненное – эта особенность отмечена почти всеми мемуаристами.
Однако, по тем же воспоминаниям, это первое впечатление от внешнего облика Федора Достоевского у его собеседников пропадало, как только они от первого знакомства переходили к более глубокому общению. Тогда открывалась внутренняя значительность, уникальность личности Достоевского, совершенно в новом свете воспринимался и его внешний облик. Противоречие между внешней «обыкновенностью» и глубокой одухотворенностью облика Федора Достоевского подчеркнуто в воспоминаниях Вс. Соловьева: «Передо мною был человек небольшого роста, худощавый, но довольно широкоплечий, казавшийся гораздо моложе своих пятидесяти двух лет, с негустой русою бородою, высоким лбом, у которого поредели, но не поседели мягкие, тонкие волосы, с маленькими, светлыми карими глазами, с некрасивым и на первый взгляд простым лицом. Но это было только первое и мгновенное впечатление – это лицо сразу и навсегда запечатлевалось в памяти, оно носило на себе отпечаток исключительной, духовной жизни». А вот какое любопытное сравнение сделал С. Д. Яновский, один из самых преданных друзей юности Достоевского: «Его обширный, сравнительно с величиною всей головы, лоб, резко выделявшиеся лобные пазухи и далеко выдавшиеся окраины глазниц, при совершенном отсутствии возвышений в нижней части затылочной кости, делали голову Федора Михайловича похожей на Сократову».
Но ни внешняя некрасивость, ни возраст, ни измученность жизнью Федора Достоевского не только не оттолкнули юную Полину Суслову, но и не помешали ей увлечься этим человеком. Поначалу она заинтересовалась Достоевским как известным редактором и писателем, который к тому же был на каторге, в ссылке, а значит, является жертвой так ненавистного ей режима! Потом девушка влюбилась – всерьез, по-настоящему. Чувство к этому некрасивому, уже немолодому, болезненному и нервному человеку захлестнуло ее. Достоевского же притягивали в Полине Сусловой не только ее молодость и непосредственность, но и родственная натура, в которой удивительным образом сочетались черты мучителя и жертвы, и тот психологический надлом, который присутствовал в нем самом.
Однако, несмотря на силу, искренность и взаимность чувств, ни Полина Суслова, ни Федор Достоевский не смогли сохранить свои отношения. Слишком много времени Федор Михайлович уделял творчеству, редакторской работе, семье. Ночами он по своему обыкновению писал, днями хлопотал в редакции, затем долгими часами просиживал у постели таявшей на глазах от чахотки жены. Аполлинарии он говорил, что к Марии Дмитриевной давно уже не испытывает любви и что его удерживает рядом с ней лишь чувство долга перед умирающей. Полина не верила этому, очень ревновала, ее самолюбие страдало. Все чаще Федор Михайлович слышал от нее упреки, требования развестись со «своей чахоточной женой». Потом Достоевский напишет: «Аполлинария – больная эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны. Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважении других хороших черт, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям».
Со временем любовные отношения Сусловой и Достоевского превратились в настоящую борьбу. В начале лета 1863 года после очередной ссоры вместо запланированной совместной поездки в Европу Аполлинария Суслова уехала в Париж одна. А Достоевский, по рекомендации врачей перевезя Марию Дмитриевну из вечно сырого Петербурга во Владимир, вернулся в столицу. Ему было необходимо наладить дела в редакции – именно в этот период по распоряжению Цензурного комитета журнал «Время» был закрыт.
Все лето Достоевский мучился в разлуке от одиночества. Но приходилось терпеть – в Париж, вслед за любимой, он уехать не мог, слишком много дел было у него в Петербурге. Нужно было отдавать долги кредиторам, возвращать деньги подписчикам, находить средства на лечение и содержание Марии Дмитриевны, содержать себя самого и приемного сына Пашу. Денег катастрофически не хватало, Достоевский влезал в новые долги, не отдав старые, он начал брать авансы под будущие романы, давать кредиторам невыгодные расписки. Однажды ему захотелось забросить все дела, забыть все и уехать за границу, в Париж, к Полине. Она, позабыв про обиды, писала ему письма, в которых звала, убеждала, что в Европе все образуется. В конце концов Достоевский, раздобыв денег на поездку, отправился во Францию. По дороге в Париж он, оправдывая себя нехваткой средств, остановился в Висбадене, чтобы попытать счастья в рулетке. Там он играл несколько дней, почти позабыв о Полине. «С той самой минуты, как я дотронулся до игорного стола и стал загребать пачки денег, – моя любовь отступила как бы на второй план», – кается он в «Игроке» устами главного персонажа Алексея Ивановича.
Достоевский как всегда играл страстно, с упоением. Все, что ему удавалось одолжить или заработать за письменным столом, он немедленно относил на рулеточный. 15 августа 1865 года он писал Ивану Тургеневу: «Пять дней как я уже в Висбадене, и все проиграл, все дотла, и часы, и даже в отеле должен. Мне гадко и стыдно беспокоить Вас собою. Обращаюсь к Вам как человек к человеку и прошу у вас 100 талеров». Тургенев выслал половину этой суммы, но Достоевский проиграл ее, а долг отдал… спустя 11 лет!
Но наконец судьба улыбнулась Федору Михайловичу, и вопреки обыкновению он не проиграл, а выиграл, сумел удержать себя от соблазна снова сесть за игорный стол и бежал с деньгами из «Рулетенбурга» в Париж. Однако Аполлинария уже не ждала его; у нее появился новый возлюбленный – молодой студент, то ли француз, то ли испанец, бездельник и прожигатель жизни. Полина встретила Достоевского холодно и равнодушно, еще в письме она рассказала ему все обо всем, прекрасно сознавая, что причиняет нестерпимую боль: «Ты едешь немножко поздно… Еще очень недавно я мечтала ехать с тобой в Италию и даже начала учиться итальянскому языку, все изменилось в несколько дней. Ты как-то говорил, что я не скоро могу отдать свое сердце. Я его отдала в неделю по первому призыву, без борьбы, без уверенности, почти без надежды, что меня любят. Я была права, сердясь на тебя, когда ты начинал мной восхищаться. Не подумай, что я порицаю себя, но хочу только сказать, что ты меня не знал, да и я сама себя не знала. Прощай, милый!»
