Подбежав, Юля привстает на цыпочки и целует меня в щеку.
— Что же вы не заходите, капитан? — обиженно произносит она.
Ох, уж эти женщины! Всегда они появляются не вовремя и говорят не то, что следует.
— Я был занят, Юля, — говорю я, дотрагиваясь до ее плеча.
— Вы здесь дежурите? — спрашивает она, кивая на прислушивающегося к нашему диалогу омоновца.
— Нет, меня, так же как и вас, проверяют.
Юля удивленно поднимает брови.
— Вас?! — Она, поджав губки, презрительно смотрит на насторожившегося омоновца. — Так ведь Сергей — тоже капитан и тоже из милиции! — удивленно говорит она пятнистому, кивая на меня. — Я думала, коллеги не пристают друг к другу с проверками.
Капитан, сделав знак своим людям, подходит к нам. Двое его парней уже перекрывают мне отступление.
— Будьте добры, девушка, — вежливо говорит ей старший омоновец, — отойдите к своей машине. С капитаном у нас будет серьезный разговор… — Хмуро глядя на меня, он прячет мои документы в карман.
Юля смотрит на нас с недоумением:
— Ладно… Только вы, Сергей, все же позвоните мне вечером. Договорились?
— Договорились, Юлечка. Обязательно позвоню, — ласково отвечаю ей.
Она уходит к своей машине. Поворачиваюсь к пятнистому.
— Трудновато иметь много любовниц, капитан, — поясняю ему смысл происшедшей сцены.
— Разберемся, — бросает он мрачно и командует: — Идите вперед и не делайте резких движений.
Слышу за спиной щелчки снимаемых с предохранителя автоматов. Ладушки, малыши, — поглядим, какие вы вояки… Поворачиваюсь и иду на КПП. Юля отъезжает и машет мне рукой из кабины. Отвечаю ей лучезарной улыбкой. Подставила меня девочка — круче некуда… Быстро оцениваю обстановку на контрольном пункте: семь человек гаишников и двенадцать бойцов ОМОНа, — даже для меня это многовато.
— Послушай, капитан, — говорю старшему менту, — ну какая тебе разница, каким именем я назвался девчонке?
— Разберемся, — повторяет он и проходит в дверь «курятника». Поднимаемся по лестнице. В просторном помещении — только один дежурный за пультом. Все люди внизу. Проверка транспорта идет полным ходом — это я вижу в окно. До дежурного — шагов пять. Солдаты за моей спиной чуть поотстали. Пора! Удар в кадык капитану, и тут же сальто назад. Еще двумя ударами укладываю обоих солдат и этим завершаю разборку. Дежурный застыл у пульта — «калаш» одного из моих конвоиров уже у меня в руках. Добавляю каблуком завозившемуся на полу капитану. Смотрю в окно. Внизу никто ничего не заметил. Все заняты стрижкой денег.
— Сиди спокойно! — приказываю дежурному.
Выдернув из кобуры у одного из пятнистых ПМ, прихватываю также и запасные обоймы к нему. Извлекаю из кармана старшего мента свои документы. Отпихиваю автоматы подальше от валяющихся на полу ментов. Снимаю с пояса одного бойца наручники и пристегиваю дежурного к стулу. Подумав, забираю и второй ПМ, проверив наличие патрона в стволе, снимаю пистолет с предохранителя и, засунув его за пояс, прикрываю пиджаком. Теперь, когда у меня два ствола, взять меня практически невозможно. По крайней мере, живым.
— Если не хочешь, чтобы тут у вас были лишние жертвы, сиди тихо, пока я не уеду, — говорю дежурному.
Гаишник кивает.
Спускаюсь и не спеша прохожу к джипу. Открывая дверцу, гляжу вверх — дежурный из окна не высовывается. Забираюсь в машину и выруливаю на трассу. Отъехав метров сто от поста, давлю на газ, распугивая встречные машины своей в высшей степени наглой ездой. Вижу поворот вправо на грунтовку. Влетаю в какую-то улицу, вдоль которой тянутся деревянные дома. Сворачиваю в переулок, торможу. С трассы доносится вой милицейских машин. Открыв багажник, достаю канистру с соляркой. Не обращая внимания на замершего в изумлении прохожего, обливаю машину солярой. Срываю с сиденья чехол, поджигаю и забрасываю в салон. Достаю из-за пояса пистолет и, прислушиваясь к вою полицейских сирен, удаляющихся в сторону города, жду, пока машина загорится. Прохожего, как только он увидел у меня в руках оружие, словно ветром сдуло.
Джип пылает уже качественно, и я быстрым шагом ухожу в сторону, противоположную той, откуда приехал. Во дворе одного дома вижу то, что мне нужно.
Двое парней, оседлав мотоцикл, собираются выехать на улицу. Залетаю во двор и рывком сбрасываю пацана, сидящего за рулем, на дорожку. Второй соскакивает сам и резво отбегает в сторону. Прыгаю в седло и, врубив скорость, подрываю на улицу. Пистолет мешает крутить ручку газа. Засовываю его за пояс и гоню, пугая кур и прохожих. Полицейские сирены уже слышны в поселке. Через десять минут, пропетляв какими-то тропинками, выезжаю к. железнодорожной станции, бросаю мотоцикл в кустах. Убедившись в отсутствии наряда железнодорожной милиции, прохожу на платформу. Присаживаюсь на край скамеечки рядом с какой-то бабулькой и закуриваю. Народу на платформе много, и в толпе дачников затеряться несложно. На электричке без приключений приезжаю в город, благо оставалось всего-то четыре остановки. Поймав такси, еду на квартиру Афанасия Сергеевича.
В квартире мне сразу кое-что не нравится. Кто-то здесь побывал, но это явно не Афанасий Сергеевич. Шмон навели довольно аккуратно, но все-таки зацепили оставленные мной сигнальные метки. Возможно, это люди Валерия Константиновича делали обычную проверку, но также не исключено, что теперь квартира утыкана «клопами» или еще какими-нибудь сюрпризами. В связи с Валдайской операцией возможно все. Звонит телефон. Поднимаю трубку после второго сигнала.
— Герасим? — это голос Валерия Константиновича.
— Да.
— У вас что-то произошло? — Мафиози встревожен.
— Все в порядке. Небольшие житейские заморочки, — усмехаюсь в трубку.
Недолгая пауза.
— Вам нужна помощь? — спрашивает наконец шеф, как мне кажется, с облегчением.
— Думаю, что нет. Ничего серьезного, — заверяю его.
— Я рад, что вы полны оптимизма… — хмыкает он. — Тогда до встречи.
— До свиданья, — кладу трубку. То, что за мной теперь постоянно следят, сомнений не вызывает. Взяв чистое полотенце, иду в ванную комнату. Надо привести себя в порядок и выспаться. Устал я за последнее время. Дела могут и подождать.
Выйдя из дома и покрутившись по прилегающим к Невскому улочкам, обнаруживаю, что меня пасут. Их двое. Один топает пешком, второй перемещается на зеленой «восьмерке». Прохожу дворами мимо Капеллы и на набережной ловлю частника. Поменяв пару машин, вижу, что оторвался. Вот и ладушки. Время — десятый час вечера, но еще светит солнце. Белые ночи. Люди гуляют, знакомятся, влюбляются, я же ношусь, увешанный оружием, и те, с кем я знакомлюсь, обычно не в восторге от встречи со мной. Чуют, что даже если им удается остаться в живых, то уж к услугам докторов придется прибегать до конца своих дней.
У метро «Горьковская» звоню из таксофона по номеру, который шесть лет назад выучил так хорошо, что, наверно, даже серьезная черепно-мозговая травма не помешает мне его вспомнить.
— Алло? — женский голос на том конце провода.
— Добрый день. Скажите, Анатолий Семенович все еще болен? — Спрашиваю я. Анатолий Семенович болеет вот уже шесть лет. Понятия не имею чем. И кто он такой, впрочем, тоже.
— Уже поправился. А вы привезли из деревни мед?
— Как и просили, настоящий, гречиховый. Прошлогоднего сбора.
— Мы ждем вас, спасибо. Как проехать вы знаете, — говорит незнакомая мне женщина.
Вешаю трубку. Понятно, что я никогда ее не увижу, потому что не знаю, где она живет. Вполне возможно, что такие, как я, звонят ей чуть ли не каждый день… Меня теперь будут ждать в условленном
