— И не нужно… — смеюсь я, спускаясь по ступенькам трапа на плотик-причал.
К плотику как раз причаливает катер с каютой. Хозяин катера с улыбкой встречает нас. Сейчас многие, кто имеет подобные посудины, с началом сезона занимаются водным туризмом, — катают желающих куда угодно, лишь бы платили.
Прошу хозяина катера доставить нас к яхт-клубу на Петровскую косу.
— Пятьдесят пять долларов, — назначает он цену.
Странная цена. Мог бы сказать — шестьдесят. Но это его дело. Разумеется, я соглашаюсь. «Капитан» делает широкий жест, приглашая на свою галошу. Помогаю Кате спуститься в каюту. Устраиваемся на диванчике возле иллюминатора. Посудина вибрирует всем корпусом, и через пару минут мы отчаливаем.
— Здорово! — говорит Катя, положив голову мне на плечо. — Как в американском боевике, только круче.
Я смеюсь. Девушка поднимает на меня глаза:
— А я ведь до сих пор не знаю, кто ты, Гера.
Я чувствую на щеке ее горячее дыхание, и во мне начинают шевелиться совершенно сейчас неуместные чувства. Усилием воли пытаюсь их подавить. Дизель катера тарахтит довольно громко. Капитан посудины торчит за штурвалом.
— Думаю, тебе это знать пока ни к чему, — отвечаю ей.
Девушка словно не слышит меня, она как бы рассуждает сама с собой:
— Какие-то отрывочные картинки. Война. Странные люди. Еще что-то непонятное… Мне трудно тебя увидеть… Ты не такой, как все… В тебе есть что-то, чего ты сам еще не осознаешь… — бормочет Катя с закрытыми глазами. Через минуту она уже крепко спит, прижавшись к моей груди. Я сижу, уперевшись спиной в стенку каюты, изредка поглядываю в иллюминатор и глажу волосы спящей девушки.
Каким-то образом москвичи вышли на наш след. Впрочем, может, это и не те, кто охотится за Катей. Поговорить с ребятами из «мерседеса» у меня, к сожалению, не было времени. Да и вряд ли кто-то из них способен был бы говорить. Стрелял я на поражение.
Трудно с ходу понять, кто именно за нами охотится, но ясно одно: кому-то я стал неугоден, и шмаляют теперь по мне без предупреждения. Впрочем, с этого дня я и сам выхожу на тропу войны.
Минуем Тучков мост. Нас обгоняет «Метеор», который везет туристов в Петродворец. Я бы тоже с удовольствием отдохнул, сидя на скамеечке у фонтанов, но мне это не светит в ближайшие несколько месяцев.
Проходим верфи завода «Алмаз» и, забирая вправо, оказываемся в бухте Петровской косы. Бужу Катю. Та, сладко потягиваясь, улыбается и неожиданно чмокает меня в щеку.
— Уже приплыли? — спрашивает она и, достав платочек, вытирает след от губной помады на моем лице.
— Плавает знаешь что? — смеюсь я.
— Ах да! Я же забыла, что в Питере все мореманы. Значит, гюйс с галсом в вашем присутствии путать не следует, — неожиданно выказывает она знание морских терминов.
Делаю удивленное лицо, качаю головой:
— Простите, адмирал, не признал-с. Виноват! — Прикладываю руку к виску, как это делают военные всех родов войск. Катя смеется. Причаливаем к небольшой пристани.
— Яхт-клуб! — кричит хозяин катера. Поднимаемся на палубу. Рассчитавшись с «капитаном», идем к воротам яхт-клуба.
— Мы теперь будем жить на воде, дорогой? — шутит Катя в своем обычном стиле.
— Не вижу в таком образе жизни ничего дурного. — Я смеюсь, но глазами четко фиксирую любое движение.
Нет, все спокойно. Подозрительных людей в радиусе ста метров не видно. Так и должно быть. Полицейские вряд ли догадаются, что мы отправились по воде. Катерок, стуча дизелем, медленно разворачивается и ложится на обычный курс. В воротах яхт-клуба маячит сухонький вахтер пенсионного возраста в засаленном штатском костюме, купленном, наверно, еще до Второй мировой, но с капитанской фуражкой на голове. Из-под фуражки выбиваются пряди седых волос.
— Здорово, батя! — бодро приветствую вахтера. — Как тут у вас, на катерах и яхтах катают?
Дедок оглядывает нас с ног до головы и, сделав для себя определенные выводы, строго произносит:
— Кого-то, может, и катают, а кого-то и нет.
С каждым годом все больше убеждаюсь, что и наши ветераны переходят на рыночные отношения. Понимающе улыбаясь, достаю стотысячную купюру, на глазах у вахтера сворачиваю ее трубочкой и запихиваю в верхний кармашек его пиджака.
— Это за билеты, сдачи не надо… — поясняю ему дружелюбно, — Так куда нам пройти?
Дедок, заметно повеселев, показывает:
— Вот туда пройдете, сначала прямо, потом влево, а там уже и увидите. У причала найдете яхту, «Весна» называется. Трехтонка по балласту, небольшая, но вам в самый раз. Спросите Степаныча, с ним и договоритесь.
— Спасибо, батя, — благодарю его.
— Спасибо и вам. Заходите! — Вахтер очень доволен неожиданным заработком.
Идем в указанном направлении. Воздух на территории клуба пахнет водой, водорослями, мазутом, смешиваясь с запахами дерева, краски, просмоленных канатов, солярки и еще сотней других, связанных с кораблями.
Яхта «Весна» действительно небольшая, одномачтовая, метров семь в длину и похожая на крупную белую птицу, присевшую на воду, но готовую в любой момент расправить крылья и взлететь. По узким мосткам подходим к борту яхты. Из каюты выходит крепкого сложения пожилой мужчина в чистой тельняшке и черных матросских брюках, расклешенных книзу. Резкие черты смуглого, гладко выбритого лица и парадная капитанская фуражка с высокой тульей и якорем придают мужчине вид настоящего морского волка.
— Добрый день! — обращаюсь к нему. — Вы — Степаныч?
Морской волк молча кивает и смотрит на нас оценивающе.
— Мы бы хотели нанять вашу яхту до Сестрорецка. Как вы на это смотрите?
Степаныч глядит сначала на залитую солнцем гладь залива, потом на нас. Затем достает из кармана портсигар, открывает его, вынимает папироску. Прячет портсигар обратно в карман и рассматривает «беломорину», как будто видит ее первый раз в жизни. Наконец закуривает.
— Можно и до Сестрорецка, — наконец произносит, он хрипловатым голосом, выдохнув дым' после затяжки.
Катя почему-то смеется. Морской волк, затянувшись еще раз, вдруг расплывается в ответной улыбке.
Я украдкой слежу за Катей. Не пойму. То ли она действительно услышала что-то смешное в мыслях Степаныча, то ли пытается повлиять на него.
— Назовите вашу цену, — говорю спокойно, хотя меня начинает злить кривляние «морского волка». Тоже мне Крузенштерн.
— Проходите на борт. Договоримся, — роняет Степаныч.
Минут через десять мы с Катей сидим на носу яхты и смотрим, как форштевень режет водную гладь.
Степаныч выводит свою «Весну» по фарватеру на винтах. Сколько нам будет стоить прогулка, он так и не сказал.
Переход из Питера до Сестрорецка занял гораздо больше времени, нежели я предполагал. В нашей ситуации изображать из себя беззаботных туристов довольно трудно, но что еще нам остается делать? Катя загорает на корме, наверняка смущая Степаныча своей идеальной фигурой. Я принимаю .солнечные ванны на носу.
Швартуемся в сестрорецком яхт-клубе, расположенном на территории парка «Дубки». Степаныч запрашивает совершенно смехотворную сумму. Расплатившись, идем с Катей на вокзал. Неподалеку от
