— Это было бы прекрасно… — размечтался историк.
Катя тоже в восторге от цыган и говорит, что теперь в Москве всегда будет давать деньги цыганской детворе.
— Они такие шустрые и веселые, — удивляется она.
— Деньги можешь давать, только сумочку держи покрепче в руках, — смеюсь я над ее наивностью.
Цыгане люди вольные и живут чисто по-вольному: было ваше — стало наше… Так уж повелось. Воровство у них в крови — тем и существуют…
Глава двадцать шестая
Увязавшуюся за нами машину я заметил сразу, как только мы миновали Абакан. Нас остановили на посту ГАИ, но долго не задерживали. Взглянув на удостоверение ФАПСИ, тут же пропустили. Но на выезде из города тормознули снова. Старший лейтенант сделал вид, что никак не может разобрать, что у меня написано в документе. Через пару минут, извинившись, он дал нам зеленую улицу, и вот тогда нам села «на хвост» темная «девятка».
До Минусинска я иду спокойно, а потом пробую оторваться. Возможен ведь вариант, что следом катит случайная машина, которой просто по пути с нами…
Но в случайности меня учили не верить. «Девятка» могла нас обогнать, когда я сбавил скорость. Она этого не сделала. На выезде из Минусинска я врубаю, не стесняясь, по газам. «Девятка» не отстает. У меня уже нет сомнений, что у нее отличный форсированный двигатель. Такая пойдет и под двести, если ее кузов и ходовая подготовлены к подобной скорости.
Восемьдесят километров до Курагино пролетаем по пустой трассе за считанные минуты. «Жигуль» нагло висит «на хвосте». Въезжаю в поселок городского типа, являющийся здесь местным районным центром, мчусь к автовокзалу, от него, свернув влево, метров через двадцать упираюсь в гостиницу.
Оставив своих в машине, иду узнать насчет свободных мест. «Девятка» проехала к маленькой привокзальной площади и там остановилась. Я так быстро шмыгнул в дверь гостиницы, что преследователи в «девятке» вряд ли успели меня идентифицировать. Свободных мест в гостинице полно. Выхожу на улицу и, проскочив вдоль стены, ныряю в кусты акации. Выпрыгиваю далеко от «уазика», быстро иду вперед и, найдя переулок, сворачиваю направо. Через пару минут оказываюсь возле поликлиники, разместившейся в большом бревенчатом здании. В просветах между деревьями вижу здание автовокзала. В это время суток автобусы уже не ходят, народа на площади нет. Начало двенадцатого ночи, пора спать, но я все-таки решаюсь потревожить покой людей, сидящих в «девятке», которую водитель поставил в тени высокого кустарника. Свет уличных фонарей сюда не доходит, а слабая лампочка над закрытым входом в кассу автовокзала освещает практически только саму себя да еще вьющихся вокруг нее комаров.
Незаметно подойти к «девятке» через площадь не получится. Подкрасться через кусты с другой стороны — тоже. Вариант не из лучших: те, кто сидит в машине, не могут не услышать треск раздвигаемых веток.
Стекла в «девятке» тонированы, и не разглядеть, сколько людей в салоне. Ладно, рискнем.
Продираюсь через кусты, громко матерясь и качаясь из стороны в сторону. Пересекаю площадь.
Походкой ужравшегося вдрызг алканавта подвалиливаю к «жигулям» и ногой пинаю дверь:
— Г-ген-ка!! Вы-л-л-ла-зь!
Дверь открывается, но только с другой стороны, и наружу выбирается парнишка с фигурой штангиста.
— Слышь ты, козел, а ну свали на хер отсюда!! — рычит он на меня.
— Эт-то я ко-зел, ик?! — удивленно смотрю на него, как бы не в силах сфокусировать на нем пьяный взгляд. — Ты, че, па-ад-дла, баз-заришь?
Щелкает замок двери с моей стороны. Делаю шаг назад. Теперь открывается задняя дверь, и из «девятки» вылезает второй боевик, еще здоровее, чем первый. Успеваю заметить, что всего их четверо. Даже при открытых дверцах свет в салоне они не включают, то есть действуют вполне грамотно.
— Ты что, плохо понял, урод? — шипит второй.
За поясом у него торчит массивная рукоять многозарядного пистолета, поэтому он чувствует себя хозяином в этой стране — от Москвы до самых до окраин. Сейчас я докажу ему, что он несколько самонадеян. Парень даже не понял, что произошло. Его пистолет уже в моей руке. Пока он растерянно хлопает глазами и ушами, я уже нахожусь в салоне. Выстрел в спину переднего сиденья, еще один — в голову сидевшего рядом с водителем. Крепыш, который выбрался из машины первым, мгновенно уяснив ситуацию, резко пускается наутек. Боевик, у которого я позаимствовал пистолет, все еще не может прийти в себя от изумления.
Стреляю навскидку — выстрел в ночной тишине поселка гремит, как раскат грома. Отбежавший довольно далеко крепыш спотыкается и, выгнув спину, заваливается боком в кусты.
— Быстро вперед! — приказываю оставшемуся в живых, кивнув в сторону УАЗа.
Через пару минут мы уже выезжаем из поселка.
Боевик в «браслетах» лежит в салоне мордой вниз.
Дорога до перевала идет вдоль железнодорожного полотна. Миновав по пути переезд, неподалеку замечаю на возвышении своеобразный памятник неосторожному водителю: искореженная при столкновении с поездом машина непонятной марки, выставленная в назидание всем, кто ездит в этих местах.
Дорога петляет по невысоким холмам. У подножия одного из них, возле реки, замечаю маленькую деревушку.
Останавливаю «уазик». К дороге вплотную подступает тайга. Вытаскиваю пленника из машины. Судя по всему, он смирился со своей участью. Приказываю ему присесть возле заднего колеса машины. Парень выполняет приказ.
— Кто послал? — задаю банальный вопрос.
Он усмехается и сплевывает.
— Дай закурить!
— Обойдешься. Кто послал? — повторяю еще раз.
Его «стечкин» у меня в руке, но с предохранителя я пистолет не снимаю. Катя и историк затаились в машине, ожидая, чем закончится наш разговор.
— Все равно вам никуда не деться, придурки, — любезно сообщает парень, меряя меня презрительным взглядом.
Мой палец на спусковом крючке, но я нахожу в себе силы думать о другом.
— Лучше расскажи по-хорошему, без посторонней помощи, — советую ему хмуро.
— Вы не понимаете, идиоты, с кем связались… — говорит он спокойно. — Все ваши дерьмовые «корочки», которыми вы можете прикрыть себя в столице, здесь не прокатят. Один хер вас возьмут и вывернут наизнанку.
— Не думаю, что у них это получится, — отвечаю спокойно.
— Тут все поставлены на уши. Хочешь поглядеть, с кем ты, козел, разговариваешь? — усмехается он.
— Конечно, хочу, — говорю я, времени? прощая ему «козла».
Парень изгибается, пытаясь залезть в задний карман джинсов. Рывком переворачиваю его мордой вниз и достаю запаянное в целофан удостоверение. Открыв корочку, читаю: «Старший лейтенант Федеральной службы безопасности г. Кемерово». Далее ФИО и прочее. Удостоверение подлинное. Прячу его в карман.
— Нам нужен от Сперанского, — фээсбэшник кивает на салон УАЗа, — точный расклад по картам. Нам пока не удалось установить последнюю искомую точку. Сперанский должен передать нам все имеющиеся у него сведения. Это золото вас не должно касаться. Сейчас вы поедете со мной и до выяснения всех обстоятельств дела будете находиться у нас…
— Неужели в самом деле? — искренне изумляюсь я его наглости.
В другой ситуации его взгляд означал бы для меня приговор…
— Не юродствуй, — цедит он сквозь зубы. — Ты что, совсем идиот? Не понимаешь, какая мы сила?
Как тут не понять. Удивительно все же, что этому молокососу так много известно о цели операции, в которой он принимает участие. Но если рассуждать логически, то почему бы и нет? Он хоть и пешка, но пешки тоже бывают разные.
