подземному переходу. Хотя до сих пор никто не обрадовался бы здесь встрече с черной кошкой, перебегающей дорогу. Не то, чтобы действительно что-то могло случиться, просто — зачем будить лихо?
Рядом на площади находился магазин игрушек, самый большой в России, с каруселью внутри — она медленно вращалась под люстрами, которые были бы более уместны во дворце. Но теперь магазин стоял темный и выпотрошенный, его готовились реконструировать и передать «эффективному пользователю». Каприз олигархов — первое, что приходило сегодня в голову видевшим это здание.
Еще здесь сновали местные беспризорники. Они играли и пели в дверных проемах, бездельничали, курили, тусовались неподалеку от медленно двигающихся авто. В одиннадцать лет у некоторых мальчишек уже выработался тяжелый пристальный взгляд, они словно угрюмо ссутулились под бременем жесткого выбора.
Женя смотрел прямо вперед, стараясь не попадаться под хищные взгляды проезжавших мимо водителей. Лубянская площадь не была местом, популярным у педофилов — эта честь принадлежала Трем вокзалам и улицам возле Большого театра — там была точка для таких начинающих сутенеров, как Егор.
Женя был решительно настроен не дать Мае подставить его. Иначе Егор решил бы, что это — слабость, и ставки на его «охранную» грамоту возросли бы вдвое. Женя не собирался ждать. Он знал, как в шахматах — тот, кто ходит первым, всегда имеет преимущество.
Однако он отпрянул в сторону, когда рядом тормознул универсал «Вольво», и мужчина на месте пассажира поманил его к ограде у дороги.
— Я не… — отнекивался Женя.
— Не «что»? — голос звучал ровно.
— Да… вы же понимаете…
— Понимаете что?.. — лицо мужчины было в тени. Также не было видно и водителя, — как будто они были вылеплены из одного куска глины. На бортах машины проглядывали вмятины и ржавчина. Можно было догадаться, что машину украли, крепко загнали, а потом — восстановили.
— Я не знаю… — сказал Женя.
— Мы ищем девочку. Она убежала из дома, и отец с матерью о ней очень волнуются. Если поможешь ее найти, мы тебя отблагодарим.
Он показал Жене ксерокопию фотографии Маи с ребенком. Ребенок существовал, и Мая улыбалась, как будто могла бесконечно держать его на руках. Женя попытался разглядеть фотографию внимательно.
— Это — ее ребенок?
— Да. Это — еще одна причина, почему ее надо найти. Ее родители ужасно волнуются за ребенка.
— А вы кто?
— Это не имеет значения, но мы ее родственники. Это — семейное дело.
— Как ее зовут?
— Мая… Мая Ивановна Поспелова. Тот, кто укажет ее местонахождение, получит награду — сотню долларов. Последний раз, когда ее видели, она выкрасила волосы в красный цвет. Возьми фото. На обратной стороне — два номера, звони.
— Она симпатичная.
— Она — шлюха, — отрезал водитель.
Универсал подъехал к уличному фонарю в конце квартала, где мальчишки толпились у открытого авто. Подкатил ближе к остановке и включил дальний свет. Открытым автомобилем оказался «БМВ», похоже, за рулем сидел немец, который не стал бы беспокоиться из-за небольшой аварии. Водитель сделал грубый жест, не потрудившись повернуться и посмотреть назад. Когда «Вольво» двинулся вперед, он задел задний бампер «БМВ». Немец адресовал небесам просьбу пролить дерьмо на уродов, которые дерьмово водят дерьмовые машины. Из «Вольво» вышел пассажир, открыл заднюю дверь и вынул лопату с длинной рукояткой, подошел к открытой машине и рубанул по брезентовой крыше. Водитель «БМВ» нырнул в салон так быстро, что разбил нос о руль, кровь мгновенно залила рот и подбородок. Но это был только первый удар. От второго — уже с большим замахом — крыша сморщилась, а от третьего — с ветрового стекла слетели дворники. Этого оказалось достаточно, чтобы «БМВ» рванул прямо через бордюрный камень. «Вольво» встал на его место у ограды. Мальчишки, отпрянувшие назад, уже через минуту окружили автомобиль и рассматривали фотографию Маи.
Женя понятия не имел, где могли быть сейчас Мая с Егором. Все, что ему оставалось делать — это прочесывать один квартал за другим; уворачиваясь от снующих всюду машин, пробираться между ними, медленно проезжающими по переулкам. Он не привык бегать и считал Аркадия плохим образцом для подражания. …Его шатало от усталости, когда он понял, что стоит в свете фар универсала «Вольво». Бежать не было сил.
Мужчина-пассажир вышел и открыл заднюю дверь, указывая на нее Жене.
— Где она? — сказал он спустя мгновение, словно дав отдышаться.
Женя не паниковал в тысяче шахматных партий, но это только подчеркивало разницу между игрой и реальностью. Множество победных сценариев приходили в голову перед шахматной доской, но мужчина в машине так сжал его руку, что она буквально сложилась пополам.
— Я ничего не знаю.
— Тогда тебе не о чем волноваться.
Он буквально бросил Женю на заднее кресло машины, когда парень постарше его подскочил к «Вольво» и сказал, что он — не тот малый: девчонка, которую они ищут, с сутенером по имени Егор через пару кварталов.
Женя их больше не интересовал. Он сидел на ограде и ненавидел себя за неожиданно открытую в глубине души трусость.
19
Аркадий проспал два роскошных часа и провел бы в постели еще дольше, но в этот момент услышал приглушенный звук у входной двери.
В квартире когда-то были камины. Сейчас они, заложенные кирпичом, не использовались, но кое-что осталось. Аркадий взял кочергу. Как был в одной пижаме, он рывком распахнул дверь квартиры и обнаружил одного из напористых молодых людей из прокурорской шайки на коленях с письмом, которое он пытался подсунуть под дверь. Заметив кочергу, посланник вскочил на ноги и слетел вниз по лестнице.
Письмо было написано от руки, что говорило об особом внимании со стороны Зурина. Характерно также, что доставить его прокурор заставил личного посыльного: бедный малый принял Аркадия за древнего воина — непредсказуемого, как заряженная аркебуза.
«Отстранен по причине… слабые аргументы, подвергает сомнению и игнорирует приказы… фабрикует дела… презирает командование… предоставлены все возможности… вынудил предпринять меры… самые глубокие сожаления… Ваше огнестрельное оружие и служебное удостоверение…»
Подпись Зурина была вдвое тверже и вдвое большего размера, чем обычно.
Аркадий включил телевизор. О Саше Ваксберге говорили в последних известиях. Почему бы и нет? Известный миллиардер убивает киллера. Да нет, не просто какого-то киллера, но некоего, маскировавшегося под юродивого. Официальное милицейское лицо торжественно указало на вмятины от пуль на боках и крыле лимузина. К огорчению любопытных, дождь смыл кровь.
Он выключил телевизор. Это был тот случай, о котором у Петровки обычно два мнения. С одной стороны, три трупа повышали индекс преступности. С другой стороны, они также повышали коэффициент раскрываемости, который ужасно отставал от первого. И уж совсем незначительным казался вопрос, почему
