мало. — Судьи рассмотрят ваши документы и поищут, какие источники могут подтвердить их. Вас известят о результатах. Ну а пока Гленгорм ваш. Берите жену и поезжайте домой.
— Мне нужно мое приданое! — рассердилась Сисели.
— Остынь, прекрасная леди, для меня это не важно, — уговаривал Йен.
— Зато важно для меня! — отрезала Сисели. — Без приданого я ничего не стою. Повелитель, не поступайте так со мной! Не отнимайте у меня все! Умоляю!
На глаза навернулись слезы, и Сисели с трудом сглотнула, чтобы не всхлипнуть. Король не имеет права так поступать! Не имеет!
— Прощайте, мадам, — холодно сказал Яков Стюарт.
Ей хотелось остаться, кричать, протестовать, но муж утащил ее из комнаты.
— Сисели, я люблю тебя! Приданое не играет роли!
— Играет, Йен! — настаивала она, остановившись в узком коридоре. Слезы, которые она храбро пыталась скрыть, полились по лицу. — Женщину судят по тому, что она приносит мужу, будь то земли, золото или влиятельные родственники. Я же не принесла ничего и недостойна быть твоей женой! Твоей домоправительницей, твоей шлюхой — да, но не более того.
— Что за глупости?! — почти закричал Йен.
— Ты не понимаешь, верно? Впрочем, как все мужчины! — снова всхлипнула Сисели. — Ты лэрд Гленгорма. У тебя есть земли. Дом. Деревня. Жена, которую ты взял, должна принести тебе что-то, кроме своего тела. Любая женщина может предложить свое тело. Но теперь у меня ничего нет. Пойди и найди Эндрю Грея. Я обещала Джо, что приду попрощаться, и сдержу слово.
Сисели поспешила вернуться в покои королевы. Йен остался, потрясенный заявлением жены. Неужели его любовь так мало значит для Сисели, что ее одной недостаточно? Конечно, он расстроен тем, что не получит отары овец, о которой мечтал, но когда-нибудь накопит денег и купит овец. А Сисели наверняка забудет всю эту чепуху, когда вернется домой. Скорее бы она забеременела! Ребенок успокоит ее, и она смирится со случившимся.
Он отыскал Эндрю Грея и рассказал, что произошло. Тот посочувствовал и принял сторону Йена.
— У нее есть драгоценности, посуда и полотно. И все это она принесла в твой дом. Конечно, это не то, чего ты ожидал, но ведь ты ее любишь. Моя Мэгги тоже почти ничего не принесла мне, поскольку убежала, чтобы выйти за меня замуж. А ее родные не одобряли меня, потому что я приграничный лорд. Эти горцы слишком высокого мнения о себе, и моя Мэгги — тоже гордая девушка.
Когда солдат приходил за Сисели, та постаралась запомнить дорогу и теперь, войдя в покои королевы, отыскала старую Бесс.
— Мы должны ехать, и я хотела попрощаться с Джо.
— Конечно, дорогая. Жаль, что вы не сможете еще остаться, — начала старушка, но, вглядевшись в Сисели, осеклась. — Что случилось, миледи? В чем дело? Только не говорите, что все в порядке, я вижу, у вас неприятности.
Поняв, что Сисели вот-вот заплачет, она повела ее в кабинет королевы.
— Что-то очень расстроило леди Сисели, — сказала она.
На этот раз она не ушла из комнаты, и королева ее не выгнала.
Не в силах сдержать слезы, Сисели уселась рядом с королевой и горько заплакала.
— О, Джо! Ты должна помочь мне!
— Что стряслось? — спросила королева, которая впервые в жизни видела Сиси в таком состоянии.
— Король! Он забрал мое приданое и не желает отдавать его Йену!
Сисели снова разрыдалась, умоляюще глядя на королеву.
— Он забрал твое приданое? — озадаченно переспросила королева. — О чем ты, Сиси? Как он может забрать твое приданое?
— Часть он отдал Гордонам, ибо они объявили, что оскорблены моим поведением. Прибавил денег к приданому твоей кузины Бет, чтобы Гордон ее взял. А теперь не хочет вернуть даже остаток! Без денег я ничего не стою! Ты в отличие от Йена это понимаешь! Он говорит, что ему это безразлично! Не то, что мне!
Королева была ошеломлена рассказом подруги. Она знала, что Джейми может быть суров и жесток, потому что видела немало тому примеров, но он король такой же суровой и безжалостной страны и должен поддерживать закон любыми методами. И к тому же иногда он скуп, поскольку его собственные финансы не безграничны. Но отнять у Сисели приданое? Невероятно!
У Сисели, лучшей подруги с самого детства. Они делили постель в доме Жанны Наваррской, а потом и во дворце королевы Екатерины! Муж поступил несправедливо и жестоко. Сисели не заслуживает такого недоброго обращения!
— Я поговорю с Джейми, — пообещала королева. — На это, конечно, уйдет время, ты же знаешь, на него нельзя давить. Но он вел себя великодушно, когда родилась наша дочь. Подумай, как он будет благодарен, когда я рожу ему сына и наследника! И тогда я попрошу отдать твое приданое целиком. Перестань плакать! Ваши документы подтверждены, или вам придется ждать, пока судьи приступят к делу и много дней будут корпеть над ними?
Сисели почувствовала себя лучше, хотя не была уверена, что король вернет ей приданое. Она видела в Якове Стюарте то, чего не замечала королева, но поблагодарила подругу, сказав:
— Нам велели вернуться домой и ждать. Нас известят, будут ли признаны документы или нет. Однако документы не поддельные! Я это точно знаю.
— Не расстраивайся! Джейми хочет вернуть земли короны, розданные его дядей Олбани и кузеном Мердоком, чтобы купить преданность лордов. Но если он потребует отдать эти земли и не проверит документы других землевладельцев, все посчитают, что к одним он излишне строг, а к другим милостив. Но цель моего Джейми — установить закон в стране. Поэтому он потребовал от судей тщательно рассматривать все документы. Среди них уже нашли поддельные. Однако если документы подлинные, их вернут владельцам.
— Документ Гленгорма подлинный. Муж и члены его клана гордятся преданностью их предков Роберту Брюсу.
— Тогда через несколько месяцев твоему мужу вернут документы. А теперь вытри глаза, Сиси, и попрощайся со мной.
Сисели вытерла глаза крошечным платочком, который прятала в рукаве, и, поднявшись, склонилась перед королевой.
— На этот раз я желаю вашему величеству крепкого сына и много лет счастья.
Королева раскинула руки, и Сисели бросилась в ее объятия. Джоанна расцеловала ее в обе щеки.
— Все будет хорошо, — пообещала она, улыбнувшись подруге. — Даю слово.
Через два дня они добрались до Гленгорма, приютили на ночь лорда Грея и его людей и утром распрощались с ними. Все это время Сисели была непривычно молчалива, что крайне беспокоило лэрда. Заметив перемены в господах, Орва наконец спросила, что случилось. Лэрд все объяснил.
— Стыд и позор королю! — рассердилась Орва. — Он не имеет права отбирать приданое миледи и тем более раздавать другим. Вот уж не думала, что он на эго способен!
— Он король, — вздохнул лэрд. — И делает все, что пожелает!
— Я должна идти к госпоже, — встрепенулась служанка.
Поняв, что Орва все знает, Сисели снова залилась слезами.
— Я ничтожна! Никчемна! Как Гленгорм вообще может на меня смотреть?
— Не говорите глупостей, дитя мое, — пожурила Орва. — Лэрд любит вас, и ему безразлично, есть ли у вас приданое. Кроме того, вы привезли с собой посуду и белье, потому что я уложила все вместе с вашими вещами, когда уезжала из Перта. Я уже говорила, что ничего не оставила. Две лошади, дюжина серебряных кубков и ложек. Серебряная солонка, которая даже сейчас стоит на высоком столе, и сундук с тонким полотном для стола и постели. У вас своя одежда и драгоценности. Это совсем неплохое приданое.
— Но у меня было золото, а теперь его украли! Любая девушка приносит мужу посуду и полотно. Ну, может, не все, но девушки моего положения — как правило. Золото предназначалось не королю, а моему
