— Федор, смотри-ка, в ней пропадает режиссер, — засмеялся Митя, — а что ты собралась рекламировать?
— Как что? Жевательную резинку, которая восстанавливает кислотно-щелочной баланс во рту. Смотрите, мы все так красиво укладываем, потом едим это великолепие. Все, объевшись, заваливаются спать, а я одна, не забывая о грозящем мне кариесе, демонстративно жую эту гадость. Потом титры крупным планом: «Через год». Тоже пикник. Еда, но никто, кроме меня, есть не может.
— Почему? — заинтересовался Вадим.
— У вас у всех повыпадали зубы! — И Ирка гордо взглянула на своих друзей. — Классно я придумала?
— Впечатляет, — согласился Федор. — Но, по-моему, на сегодня съемки отменяются, по крайней мере, на свежем воздухе. Посмотрите, что творится. — И он показал на небо.
С севера на них надвигалась огромная, налитая грозой, свинцовая туча. Ее пухлые края обводила солнечная кайма.
— Бежим скорей в дом! — крикнула Нина.
— А мой шашлык… — Митя выглядел просто убитым.
— Да не волнуйся ты, не пропадет, съедим в доме, — успокоил его Андрей.
Первые тяжелые капли упали на землю, зашипели на углях костра. Все, подхватив что-нибудь из вещей, бросились в дом. Дачу Федора построили совсем недавно, когда его родители разбогатели на торговле лекарствами. Новый дом еще не приобрел запах жилья, еды, ненужных вещей, которые обычно свозят на дачу, чтобы забыть там. Здесь приятно пахло свежим деревом, лаком, стены, покрытые олифой, еще не успели потемнеть. Большой, двухэтажный, он почему-то казался самодельной детской игрушкой, выструганной плотником-умельцем на забаву сынишке.
Сейчас, когда родители отдыхали на Канарах, Федор чувствовал себя здесь полноправным хозяином.
— Пошли в гостиную. Там большой стол, мы отлично разместимся.
— О, тут не только стол, смотрите — здесь камин! — раздались восхищенные голоса. — Давайте его разожжем.
За большими окнами в частом переплете рам бушевала стихия. Капли с жестяным стуком падали на крышу. Деревья грозно шумели и мотали кронами. А здесь, в выложенном плиткой камине, полыхал огонь. Длинный стол, накрытый цветастой скатертью, был красиво, как в рекламном ролике, заставлен снедью. Это постарались Нина с Ирой. Они красиво разложили бутер броды на глиняных тарелках, расставили бутылки и бокалы, а посредине стола в форме треугольника, как в бильярде, чередовались зеленые и красные яблоки.
— Все это, конечно, очень красиво, но не пора ли нам приступить к еде? — нетерпеливо проговорил Вадим.
— И шашлык совсем остыл, — безнадежным голосом заметил Митя.
Шашлык хотя и слегка остыл, но вкуса своего не утратил. В него жадно впивались молодые крепкие зубы. Все так наслаждались едой, что на некоторое время за столом воцарилась тишина.
— Стоп, стоп! — прервал безмолвное пиршество возглас Андрея. — Мы что, собрались здесь набивать желудки?
— А зачем еще? — удивился Федор, стряхивая с бороды крошки.
— Мы собрались в этом гостеприимном доме, чтобы отметить целую кучу радостных событий. — Андрей поднялся с бокалом в руке. — Во-первых, вернулась Нина. Во-вторых, она согласилась стать моей женой… — Его прервал восхищенный вопль. — Но это еще не все, как говорят в рекламе. Вадим женится на Ире. Мы собираемся снимать фильм. По-моему, у нас достаточно поводов для праздника. Возникает вопрос, пить мы будем за каждое из этих событий по отдельности или за все сразу?
— Конечно, по отдельности, он еще спрашивает!
— Отлично! Тогда разрешите мне поднять первый бокал не за кого-то из нас, а за любовь. Потому что это она соединила нас, она вернула мне Нину. Она двигала моей рукой, когда я писал сценарий… Короче, да здравствует любовь!
Раздался звон семи бокалов. Гроза за окнами стихала.
— А вот интересно, почему это все так совпало? — задумчиво спросила Ирка. — Слушай, Вадим, это, наверно, планеты так хитро все устроили?
— Да нет, планеты, возможно, хотели совсем другого. Это мы их перехитрили и все сделали по- своему. А вот и подтверждение моим словам! — Он показал на окно.
Там, через все небо, окруженная ореолом сияющих капель, протянулась радуга.
Эпилог
— Милая, пойдем со мной. Я люблю тебя. Мне всегда было одиноко. Я гонялся за иллюзией счастья, пока не встретил тебя. И сейчас я живу, только когда вижу тебя. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной, стала матерью моих детей. Я дам тебе имя. Я научу тебя жить среди людей. Когда я вечерами буду возвращаться домой, окна нашего дома будут ярко гореть, так я узнаю, что ты ждешь меня. Ты согласна?
— Хорошо, я пойду с тобой. Раньше я боялась, что ты сделаешь мне что-то плохое. Но теперь я верю, что ты будешь добр ко мне. Возможно, совсем скоро я пойму, что такое любовь. Кажется, я уже начинаю любить тебя. Подожди еще немного, не торопи меня, ладно?..
Нина стояла, утопая босыми ступнями в горячем песке. В двух шагах от нее тихо плескалось Эгейское море. На горизонте маячил соседний островок. Несколько греческих рыбаков с насмешливым любопытством наблюдали, как она теребит прядь ярко-зеленых волос, длинных, закрывающих спину и грудь.
Перед Ниной сидел на песке ее партнер по фильму, юноша со светлыми волосами и ослепительной улыбкой. Нина обращалась к нему, но смотрела туда, где из-за спины оператора, во всем белом, потрясающе загорелый, улыбался ей Андрей.
