В. Богатского Академии наук Украинской ССР, г. Одесса; ГАЗЕНКО Олег Георгиевич – академик, советник при дирекции Института медико-биологических проблем Министерства здравоохранения СССР, г. Москва; БЕХТЕРЕВА Наталья Петровна – академик, директор Научно-исследовательского института экспериментальной медицины Академии медицинских наук СССР, г. Ленинград; БОРОВИК Генрих Авиэзерович – писатель, политический обозреватель Государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию, председатель Советского комитета защиты мира, г. Москва; ВАСИЛЬЕВ Борис Львович – кинодраматург, г. Москва; ГОЛЯКОВ Александр Иванович – первый заместитель председателя Всесоюзного совета ветеранов войны и труда, г. Москва; ГОВОРОВ Владимир Леонидович – генерал армии, начальник гражданской обороны, заместитель министра обороны СССР, г. Москва; ЛИХАЧЕВ Дмитрий Сергеевич – академик, заведующий сектором Института русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР, председатель правления Советского Фонда культуры, г. Ленинград; ЛУКИН Владимир Петрович – газорезчик Коломенского тепловозостроительного завода им. В. В. Куйбышева, Московская область; МАРТИРОСЯН Вилен Арутюнович – полковник, командир войсковой части 70425, Прикарпатский военный округ, г. Ровно; МИРОШНИК Виктор Михайлович – генерал-майор, председатель Комитета государственной безопасности Казахской ССР, г. Алма-Ата; НАЗАРБАЕВ Нурсултан Абишевич – Председатель Совета Министров Казахской ССР; НЕЧАЕВ Константин Владимирович – митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим, председатель издательского отдела Московской Патриархии, г. Москва; ОДЖИЕВ Ризоали Кадамшоевич – заместитель председателя, кооперативного объединения 'Интернационалист', Таджикская ССР, г. Душанбе; САГДЕЕВ Роальд Зиннурович – академик, руководитель научно-методического центра аналитических исследований Института космических исследований Академии наук СССР, г. Москва; СОБЧАК Анатолий Александрович – заведующий кафедрой юридического факультета Ленинградского государственного университета, г. Ленинград; СТАНКЕВИЧ Сергей Борисович – старший научный сотрудник Института всеобщей истории Академии наук СССР, г. Москва; ТОЛПЕЖНИКОВ Вилен Федорович – заведующий кабинетом Первой Рижской городской клинической больницы скорой медицинской помощи им. Н. Бурденко, г. Рига; ТОМКУС Витас Пятрович – журналист, г. Вильнюс; ФЕДОТОВА Валентина Ивановна – главный редактор журнала 'Советская женщина', г. Москва; ШЕНГЕЛАЯ Эльдар Николаевич – режиссер-постановщик киностудии 'Грузия-фильм', г. Тбилиси; ШЕТЬКО Павел Вадимович – лектор отдела пропаганды Минского обкома ЛКСМ Белоруссии, г. Минск; ЯКОВЛЕВ Александр Максимович – доктор юридических наук, заведующий сектором Института государства и права Академии наук СССР, г. Москва.
Члены комиссии оказались перед необходимостью самим определить своего председателя. Дело, наверное, решило то обстоятельство, что на предварительном заседании комиссии я изложил свой план проведения парламентского расследования – так, как я себе это представлял, и, по-видимому, мои предложения показались убедительными. Моя кандидатура была сразу выдвинута несколькими членами комиссии и единогласно поддержана. Заместителями стали генерал-лейтенант Александр Голяков, эстонский инженер Хардо Аасмяэ и главный редактор независимой литовской газеты Витас Томкус.
Именно в этом составе комиссия и начала свою работу, вылетев в Тбилиси после окончания первого Съезда народных депутатов.
ГЛАВА 2
Приступая к расследованию, никто еще толком не представлял, как пойдет дело. Ведь ни у кого из нас не было опыта работы в подобного рода комиссиях. Да и не только у нас – ни у кого в стране! Ведь мы по существу первая парламентская комиссия. А первый блин, как всем известно…
В составе комиссии люди очень разные по характерам, темпераменту, жизненному опыту и мировоззрению. Я понимал, насколько трудно будет избежать грозящего нам разброса мнений и даже раскола. Ведь в случаях, когда в работе любой комиссии часть ее членов занимает 'особую позицию', это почти всегда ведет к девальвации результатов. Особенно, если речь идет о политически острых и неоднозначно оцениваемых событиях. Разброс мнений в такой ситуации дает прекрасную возможность оппонентам дезавуировать полученные итоги, опротестовать или дискредитировать их. Но самый обычный и опасный вариант – при обсуждении работы сослаться на различия в оценках и ограничиться 'принятием к сведению' выводов комиссии, ведь за этой формулой, по сути, упрек в отсутствии реального результата.
Поэтому, возглавив парламентскую комиссию по расследованию, я прежде всего задумался над тем, как построить ее работу, чтобы на основании множества фактов к единому мнению пришли люди с разным жизненным опытом и разными политическими убеждениями. Начиная расследование, следовало сразу думать и о его результатах. Конечно, их нельзя предугадать, тем более вначале, но надо, не откладывая, организовать дело с расчетом на непредвзятость выводов. Потому и решили сначала всем составом ехать в Тбилиси и лишь потом перенести работу в Москву, и тут уже выслушать всех, кто в столице оказался причастным к событиям 9 апреля. Если б мы начали с Москвы, как это предлагалось некоторыми членами комиссии, расследование невольно зашло бы в тупик: многие смотрели бы на происшедшее 'московскими' глазами.
Как следователь начинает всегда с осмотра места происшествия, так и наша комиссия через десять дней (отдых был необходим!) после окончания первого Съезда вылетела в Грузию. Было это в конце июня.
Впрочем, комиссия приступила к делу уже в дни съезда. Мы обсуждали план своей работы и с каждым разом осознавали, как трудно нам придется: события еще кровоточили, Грузия не вышла из шока, в печати появлялись все новые и новые сведения о количестве отравленных армейскими газами. Каждое лишнее слово с трибуны съезда, казалось, грозило новыми взрывами. Порою создавалось впечатление, что бикфордов шнур тлел прямо в зале заседаний.
Общественное мнение страны переживало 'синдром катастрофы'. В один из последних дней съезда пришел Горбачев. Конечно, его засыпали вопросами. Он еще раз повторил, что накануне трагедии был в Англии. И хоть Москва держала его в курсе, подробностей и деталей он, разумеется, не знал. О трагедии узнал утром 9 апреля, около десяти утра. Где узнал? На даче, куда поехал еще 7-го вечером, сразу после того, как самолет приземлился в Москве. Точнее – после короткой встречи в аэропорту.
В Грузию мы отправились почти всей нашей комиссией; исключения были сделаны лишь для тех, кто действительно не мог поехать. Кроме генерала Говорова, который летел своим собственным самолетом, все мы отправились обычным рейсом Аэрофлота. Прилетели поздно вечером. Столица Грузии встретила морем огней, уходившим до самого горизонта. Нас отвезли в пригород Тбилиси на дачу Совета Министров. Здесь нам предстояло жить и работать.
Утром стало ясно, что у нас будут сложности. И у меня, и у других членов комиссии в Тбилиси много друзей и знакомых. Уже на следующее утро начались звонки и приглашения. Люди откуда-то узнавали наши телефоны, и грузинское гостеприимство грозило нам тем, что работа, еще не начавшись, будет сорвана.
Я собрал членов группы и сказал, что какое-либо общение на частной почве должно быть нам заказано. Чтобы это не было расценено как влияние на нас. И чтобы не было попыток оказать на комиссию какое- либо влияние.
Так и решили. В первый же день все позвонили в город и предупредили знакомых и друзей: мы по делам службы, так что не обижайтесь, навестить не сможем. Не знаю, как других, но меня мои коллеги из Тбилисского университета поняли.
