людей? Известный соколиной зоркостью среди своих востроглазых соплеменников, Хачита мельком взглянул вниз.
— Умм, — забормотал он глухо. — Юный Микки и двое черных солдат. Один конь серый, один гнедой, один пегий, с коротко подстриженным хвостом. Отличные лошади. У Микки отменный вкус.
Это была длиннейшая речь, какую Маккенна услышал от странного великана, и первые слова с того самого момента, как он настоял похоронить Эна вместе с Вахелем и Манки в «Нежданном Привале». Но взгляд Маккенны зажегся не от пространной речи мимбреньо, а от появления юного Микки Тиббса.
— Пелон! — закричал он. — Вот проводник! Понял? Что может быть надежнее? Лучший индейский разведчик во всей американской армии, а с ним двое вооруженных солдат: они сами отвезут девушку в лагерь. Что скажешь?
— Не знаю, — ответил бандит. — Понимаешь, не доверяю я этому Микки? Хотя… девушка твоя. Если тебе по вкусу, я не против. Сам ей скажешь?
НЕ ПОМИНАЙ ИМЕН УМЕРШИХ
Маккенна быстро переговорил с Фрэнчи. Факты, сообщил он девушке, таковы: ей дается шанс вновь примкнуть к цивилизованному миру. Поэтому надо ехать. Как и подозревал Маккенна, она начала было горячо возражать, но он ее быстро образумил. Разумеется, они снова встретятся. Пелона Лопеса он знает много лет. Бандит не причинит ему вреда. Кроме всего прочего, разбойник до икоты трясся над каньоном Дель Оро. Но Маккенна не мог лгать самому себе: золото Погибшего Эдамса притягивало, как магнитом, и его тоже; он хотел ехать с апачами, ему было наплевать на «спасение». Но для нее, — надо помнить о Салли, — другого пути, как к Микки Тиббсу и кавалеристам, не было. Вернувшись, Маккенна обязательно ее разыщет.
Таким образом, дело было улажено.
В последний момент Фрэнчи все-таки повисла у Маккенны на руке и пригрозила остаться. Но в тот же миг откуда ни возьмись появилась негаданная помощь от подковылявшей Маль-и-пай.
— Черт побери, девка, — гаркнула она по-испански, — делай что тебе сказано! Слышала? Убирайся отсюда! — И тут же пылко обняла девушку и, гладя ее по голове, запричитала:
— Друзья, друзья, друзья. — Это было единственное слово, которое она знала по-английски.
И тут на глаза Фрэнчи навернулись первые за все время плена слезы. Она быстро смахнула их и сказала, что готова ехать, если Маккенна даст слово, что, избавившись от Пелона, он приедет вместе с Маль-и-пай.
Глен клятвенно заверил ее в этом и девушка, взобравшись на самую ленивую клячу, отправилась вниз по тропе. Все тут же залегли на карнизе и через некоторое время увидели, как девушка появилась далеко- далеко внизу, а затем подъехала к Микки Тиббсу и его черным компаньонам. Разведчик обменялся жестами приветствия с белой пленницей. Затем двое черных солдат развернулись и вместе с Фрэнчи отправились обратно к Скаллз.
— Отлично, — пророкотал Пелон, — девушка в безопасности, а этот проклятый Тиббс остался нас выслеживать. Теперь мы отправимся в одно миленькое местечко и подождем его там.
— Что? — изумился Маккенна. — Будем ждать Микки?
— Конечно. А каким еще образом я смогу ему высказать то, что накипело у меня в душе?
— Теперь уже ты принялся шутить, — обиделся старатель.
— Ага, — согласился бандит. — Как волк у проруби.
— А-а. Значит, собираешься устроить засаду? И убить Микки, как Манки и Вахеля?
— Нет, нет. Вовсе не так. Насчет Микки у меня совсем другие планы.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Мы с ним слегка позабавимся. Время терпит. А то я ему задолжал.
— Их! — встряла Маль-и-пай. — Мы все ему задолжали. Все апачи. Он предатель и сын предателя.
— Угх! — прогремел гигант-Хачита, вставая во весь свой великанский рост. — Пуля из его ружья сразила моего друга.
Маккенна удивился тому, откуда мимбреньо узнал, чья именно пуля попала в его симпатичного приятеля. И сделал мысленную заметку: при первой же возможности поговорить с громоздким апачем. В Хачите угадывалась какая-то ментальная сила. Маккенна интуитивно чувствовал это. В свое время его сильно тянуло к Бешу, а теперь ниточка перекинулась на огромного мимбреньо. Со времени их остановки на каменном козырьке Хачита постоянно наблюдал за Маккенной, и шотландец понимал, что апача что-то сильно нервирует.
— Чепуха, — отрезал Пелон, отказываясь признать подобную зоркость. — Как можно отличить пулю, которая попала в твоего друга от любой другой? Но не будем спорить. Кстати, Хачита, может, ты теперь поедешь домой? Мы возражать не будем.
Апач нахмурился. Казалось, он мучительно старается что-то вспомнить и никак не может.
— Нет, — наконец промычал он. — Не думаю, что так будет правильно.
— Да нет же, если хочешь — езжай, — подначивал его Пелон, внезапно объявив, что совсем не прочь избавиться от индейца. — Мне кажется, Беш тоже бы меня поддержал.
— Нет! — крикнул огромный апач. — Не зови его по имени. Никогда не поминай имен умерших! Ты же знаешь, нельзя этого делать!
— Конечно, — сказал Пелон, покраснев. — Тысяча извинений, омбре. Многое забывается, когда помногу лет не навещаешь родственников.
— Смотри, больше не забывайся, — сказал Хачита, пробуя пальцем томагавк.
Но Пелон уже не слушал его, а, подгоняя остальных, садился на коня. Наконец небольшая кавалькада потянулась по извилистой тропе прямо в запретную тишину Яки-Хиллс. В течение нескольких минут они скрылись из виду. За ними не осталось ничего, что бы напоминало о пребывании на каменном козырьке. Только кактусовые воробышки нервно чирикали, быстро атакуя еще теплые конские «каштаны», оставшиеся после поджарых апачских коней. Да, и еще одно. Далеко в пустыне, лежа за нагромождением песчаника юный Микки Тиббс опустил полевой бинокль.
— Буэно, — сказал он и, развернув свою серую лошадку, быстро поскакал вслед за черными товарищами, провожавшими белую девушку с ранчо Стэнтонов. Он ухмылялся, этот Микки, и на это у него были причины. Для семнадцатилетнего мальчишки, бывшего на четверть белым, это была особая ухмылка. Особая и все-таки знакомая. Навязчиво знакомая. Потому что сильно смахивала на оскал черепа.
В ОЖИДАНИИ МИККИ ТИББСА
Местом, которое Пелон избрал для засады на Микки, стал еще один из удивительных апачских «оазисов», позволяющих краснокожим нормально существовать на этих негостеприимных землях. Маккенна всегда думал об этой стране как о пустыне, хотя справедливее было бы назвать эти островки обнаженных скал, кактусов, «испанских мечей», мескита, искривленных как в страшном сне деревцев и травы полупустыней. Местечко, в котором остановился отряд, было более богато, чем остальная территория, но ему, конечно, было далеко до «Нежданного Привала».
Оазис находился у входа в узкий каньон. Из него вытекал типично аризонский ручей, очень чистый, очень звонкий на порожках и плещущийся в глубоких озерцах, а потом исчезающий в песке, чтобы пробить путь под землей, прокладывая свое русло намного ниже поверхности пустыни. Тропа круто свернула вправо и Маккенна увидел впереди зеленый водопад высотой, наверное, футов в пятнадцать. Под ним сверкало зеркало чистой воды, из которого вытекал с-образный ручей, поящий площадку акра в два, на которой росла жесткая горная трава, и покрытый по берегам кустами пиньи, мадроны, карликовыми дубами и ореховыми деревьями, постепенно взбирающимися по склонам каньона. Природная ловушка. Любой всадник, который поехал бы по каньону и завернул бы попить водички, будет немедленно убит, так как возле озерца находились естественные окопы, из которых великолепно простреливалось все вокруг.
Увидев картинку, Маккенна кивнул и повернулся к Пелону. Бандит кивнул в ответ.
— Айе, — сказал он. — Вот здесь и подождем.
— Отменное место, хефе. Единственное: кто поедет снизу, должен заметить, что здесь ловушка. Даже я это увидел, а у меня в крови нет даже четвертой доли апача.
— Так Микки и увидит. Дело в том, что ему не обойти этого места. Подойти к воде придется, неважно, остановится он или нет. Другого пути не существует.
— А может он этого не знает, и попытается обойти нас по какому-нибудь боковому каньону?
