стреноженных лошадей, выступил юный Микки Тиббс.
— Хорошо, — быстро сказал Пелон. — Договорились. Совершенно не обязательно объяснять это остальным, не правда ли?
— По крайней мере до завтрашнего утра. Ружье придется отдать этой ночью.
— Просто грабеж какой-то…
— А мне не нужны лишние проценты.
— Ладно, ладно, в общем договорились. Пошли к огоньку.
Они вернулись к костру, и Пелон приказал Маль-и-пай отыскать в куче лагерного барахла старый «спенсер» Маккенны. Изборожденная морщинами скво подошла с ружьем к старателю и с кивком подала его.
— Мне приятно. Ох уж эти твои голубенькие глазки…
— Что там еще? — вскинулся Микки, крепче сжимая разбитое и кое-как скрепленное ложе винчестера.
— Теперь мы все равны, — сказал Пелон, в свою очередь вскидывая ружье.
Микки недолго обдумывал это замечание.
В установившейся внезапно тишине Глен Маккенна вытащил затвор и проверил, на месте ли патроны. Не пропал ни один. Он задвинул затвор на место.
Микки обнажил волчий клык.
— Ну, конечно, — пролепетал он, немного шепелявя, — а разве не об этом я говорил еще в Яки- Хиллс?
— Именно, — буркнул Пелон.
— Один за всех, все за одного, — пробормотал Глен Маккенна. — Прямо три мушкетера.
«АПАЧСКИЙ ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК»
Ехали уже два часа. Солнце только-только встало над краем каньона. Как и в легенде, он оказался настолько узким, что всадник с достаточно длинными руками мог достать его стенки, просто подняв руки вверх. С рассветом увидали столь долгожданные тыквенные плети, старинные ирригационные асекуайас и полуразрушенные основания древних глинобитных стен. И теперь все с нетерпением ждали появления следующего знака: «Апачского Почтового Ящика».
Возбуждение нарастало. Дно каньона до этого момента неуклонно поднимавшееся вверх, внезапно встало чуть ли не вертикальным отвесом, и все переглянулись, почувствовав, что сердца застучали быстрее. Неужели это тот самый «рывок вверх», после которого, как рассказывал Эдамс, узенькая тропка переходит в более широкую дорогу? Неужели сейчас они вырвутся из норы и увидят, наконец, то, что Эдамс, Брюэр и остальные узрели тридцать три года назад? Усеянный вкраплениями лавы склон? С чахлыми сосенками? С кремнистой, искореженной землей, похожей на незаправленную постель? Или просто очередную уступчатую платформу, поросшую чаппараллем и медвежьей травой, как сотни и тысячи верхних площадок каньонов в этих землях? Через несколько минут они все узнают.
По настоянию Маккенны, Фрэнчи, едущая вместе с ним в голове отряда, сосредоточилась на дороге. Ее лицо заливала краска, глаза сияли. Дышала она быстро и неглубоко. Маккенна чувствовал, что с каждым шагом апачского пони и его дыхание несколько замедляется, и дело тут было вовсе не в высоте. А в «лихорадке эдамс».
Он обернулся, проверяя, не изменился ли строй их каравана. Шотландец прекрасно знал, что с каждой новой пройденной отметкой, Пелон все больше и больше будет обретать в себе уверенность и под конец, ссылаясь на собственную память, может и вовсе отказаться от услуг проводника: в легенде даются все наводки, зачем тогда нужен Глен Маккенна с его картой? Взглянув наверх и увидев свет, Маккенна удостоверился, что они вышли именно туда, куда приходил и Эдамс. Взгляд, брошенный на спутников, успокоил шотландца, правда, всего на мгновение.
Сразу же после Маккенны и Фрэнчи, закрывая их могучей спиной от ружей Пелона и Микки, ехал Хачита. За Хачитой — Маль-и-пай с вьючной лошадью, затем — Микки, а тыл прикрывал Пелон, способный с одного выстрела — если понадобится — уложить кавалерийского разведчика. На случай подобной «надобности» сонорский бандит ехал, не вынимая правой руки из-под сердца.
Удовлетворенный увиденным, Маккенна привстал в стременах и помахал Пелону рукой. Бандит махнул в ответ и крикнул:
— Хола! Что-нибудь видно?
И сверкнув глазами ничуть не менее дико, чем Фрэнчи Стэнтон, старатель рявкнул в ответ:
— Давай сюда! Ко мне! Сейчас все увидим!!!
С этими словами он вонзил шпоры в бока апачского пони, и лошадка, сделав последний рывок, прыжком одолела оставшиеся метры тропы. В следующее мгновение Маккенна вырвался на открытое пространство. Остальные послали лошадей строевой рысью, пытаясь первыми проскочить за шотландцем и собственными глазами увидеть то, что открылось старателю.
Да, это было зрелище… Поверхность каньона оказалась сморщенной, искореженной, разбитой, словно лицо девяностолетнего старика. Несмотря на то, что общее повышение уровня платформы не превышало тридцати футов, поверхность имела абсолютно «плоский», горный вид. И везде тощую зеленую травку и извивающиеся посадки карликовых сосен пробивали черные и черно-серые выбросы твердой, как сталь, вулканической породы.
Вот оно, подумали все: плоскогорье перед входом.
Но стоп. Чего-то не хватало. Что-то было не так. Пелон пришпорил лошадь и притерся к самому боку старательского пони.
— Секунду назад, — зарычал он, — мне казалось, что ты привел нас именно туда, куда следовало. Но я не вижу… Где «Апачский Почтовый Ящик»?..
Старатель покачал головой.
— Понятия не имею, — сказал он, вглядываясь в плоскогорье. — По идее мы должны его видеть… Подожди, может, Хачите удастся его отыскать? Зрение у него получше, чем у остальных. Хола! Хачита, иди-ка сюда!
Огромный апач встал рядом с Маккенной и принялся рассматривать вкрапления лавы. Но и он покачал головой.
— Нада. Ничего. Никаких следов «почтовых скал».
— Подожди, ну, подожди же! — крикнул Маккенна, увидев, как темная кровь прилила Пелону к лицу. — Значит, в легенде есть что-то такое, что мы проглядели… — Он принялся лихорадочно соображать, не столько напуганный взрывным темпераментом бандита, сколько распаляясь сам. И, издав на испанском рычащее проклятие, он сверкнул глазами. — Ну, конечно! Слушай: Эдамс упоминал небольшой холм. Помнишь? Они увидели «почтовый ящик»с небольшого возвышения. Ищите же, ищите!..
— Вот он! — прошипел Микки Тиббс. — Немного влево. Видите? В форме волчьей головы: две сосенки — уши, а лавовый подтек — язык. Ну-ка!
Через перепаханные скалы все устремились к темному пятну лавы. Естественная тропа вела к его вершине. С нее открывался вид на огромную «чашу» земли, уходящую под откос на запад и полностью сокрытую от посторонних глаз, смотрящих с вершины каньона Тыквенного Поля.
— Элли! Элли! — взвыл Хачита, подключаясь к захватившей всех игре. — Вон оно: «почтовое место»!
Через секунду все увидели отметку и, вопя и улюлюкая, словно чистокровные индейцы прерий, устремились к ней. У «ящика» всех затрясло. За тридцать три года ничего не изменилось. Даже несколько обструганных «телеграммных» палочек торчало из щелей в скале. Старинная «почта» работала. От облегчения все засмеялись. Все, кроме Хачиты. Гигант хмурился.
— Странно, — бормотал он. — Похоже, палочки выструганы совсем недавно…
Мгновенно среди смеющихся как будто сверкнула молния, и все замолчали.
— Что? — спросил Пелон. — Ты шутишь?..
— Не думаю, — подъехал к ним Глен Маккенна. — Кажется, он прав. — Старатель взобрался на пирамидальную скалу и наклонился. Потрогав одну палочку, он оставил ее на том же месте. Потом потер большой палец указательным. Липко.
— Они действительно вырезаны недавно, — сказал он. — Сок еще струится. Отведите лошадей. Может,
