Оказывается, хлопотливое движение создавалось за счет того, что в потрохах кишмя кишели тысячи крохотных созданьиц-живчиков. Приглядевшись внимательней, Найл сообразил, что это те же головоножки, только крохотные. Некоторые, покрупнее, нападали на тех, что мельче, и, очевидно, их пожирали. При этом росли агрессоры так быстро, что прибывали в размерах буквально на глазах.
Самый крупный из головоногов рвался вперед по спинам своих собратьев одержимой бестией, создавая проход в серых кишках; следом лихорадочно спешило сонмище головоногов помельче. Не прошло и пяти минут, как предводитель набрал величину почти с ладонь.
– Ты гляди, – хмыкнул Найл, – лопают друг дружку, будто дождевые капли.
– Ну и что? – спросил Доггинз, пожав плечами.
– Выходит, они однородны по своему составу.
Гриб-каннибал стал, пучась, выпрастываться из паучьего брюха; Найл с Доггинзом следили с отвращением и странной зачарованностью. Головоног подполз к Доггинзу вплотную и сделал попытку взобраться на обутую в сандалию ногу. Тот свирепо его пнул, но нога увязла в студенистом теле, и гриб пристал к ступне.
Пришлось соскребать другой ногой. Но на наглеца это не подействовало, лез себе как ни в чем не бывало. Найла разобрал смех.
– Да ты лучше не пинай, а прикажи ему уйти. Пусти в ход медальон.
– Как?
– Смотри сюда. Поверни его этой стороной внутрь, сосредоточься. Затем пустишь в ход другую сторону – энергия распространится наружу. Медальон для того и существует.
Доггинз неуверенно повернул зеркальную часть.
– Вот. А теперь, сосредоточься и действуй» как тогда с клейковидными мушками.
Доггинз уставился на гриб; меж бровями пролегла складка.
– Похоже не действует, – сокрушенно покачал он головой.
– Нет, просто надо немного иначе. Сплоти энергию внутри себя. Затем направляй наружу.
Доггинз снова насупился, на физиономии выписался злой азарт. Ясно было, что он не осознает еще потенциала медальона.
Вместо того, чтобы использовать потаенную энергию сердца и солнечного сплетения, он грубо давил силой мозга, будто палил из бластера – ни дать, ни взять надрывно кричащий человек.
Головоног все так же пытался взобраться по ноге, и Доггинз невольно отступил на шаг. И тут гриб внезапно замер. Затем опять попытался двинуться, вытягивая ложноножки, но Доггинз снова насупился, и гриб вначале остановился, а затем пошел на попятную.
– Невероятно! – воскликнул Доггинз, изумленно поведя головой из стороны в сторону.
Он нагнулся, остановившись в метре от гриба, очевидно, считая, что влияние от этого как-то усилится. Вначале ничего не произошло, но вот головоног начал толкаться на паре ложноножек вверх, будто пытаясь встать на дыбы. Доггинз осклабился.
– Хочу, чтобы он у меня опрокинулся. Куда?!
Он насупился как раз вовремя: гриб уже собирался улизнуть. Кончиками пальцев Доггинз коснулся медальона.
– Знаешь, будь у нас в достатке таких штуковин, жнецы бы, может и не понадобились. Пауков мы бы побили их же козырями. – Ясно чувствовалось, насколько он взволнован.
Теперь головоног полз на удивление прытко. Доггинз грозно вперился в него. Гриб остановился, затем пустился наутек, на этот раз с удивительной скоростью. Вид у Доггинза был растерянный.
– Это еще что за черт?
– Ты о чем?
– Не сработало. – Встав над грибом, он насупился еще сильнее – тот приостановился, но ненадолго. – Сначала вроде как выходит, а затем он будто раздумывает подчиниться. Притомился, наверно, уже. – Он подозрительно покосился на Найла. – А это не ты, часом, командуешь?
– Нет, не я, – покачал головой Найл. – Это сила.
– Что за сила?
– Не знаю, какая именно. Такое впечатление, будто она возникает откуда-то из-под земли и управляет головоногами. – Доггинз недоуменно глядел на Найла.
– Ты что, не чувствуешь? Вот она-то и заставляет его тебе сопротивляться.
– Да, в самом деле, что-то такое есть… – Несколькими шагами обогнув гриб, он опустился перед ним на колени и воззрился эдаким безумным демоном. Спустя некоторое время уползающий головоног остановился, затем снова принялся уползать с нарастающей прытью. Доггинз так напрягся, что на лбу вздулась жила, а глаза сузились щелками. Головоног сменил направление и пополз обратно, Доггинз расцвел.
– Так-то вот! – повернулся он к Найлу. – Сопротивление сломлено.
– Да. Помедлив немного, сила, похоже, уступает.
– Как ты вообще догадался о ее существовании?
– Я ее почувствовал той самой ночью, когда гриб поглощал беднягу Киприана.
Доггинз заставил головонога опрокинуться, и теперь тот лежал, беспомощно шевеля ложноножками. Ценой больших усилий ему удалось, наконец, встать в прежнее положение, но Доггинз был в восторге от этой новой способности.
– Сила, судя по всему, расходится, как круги по воде, – высказал свое предположение Найл. – Тебе прежде ничего о том не доводилось слышать?
– Нет, – покачал головой Доггинз, в очередной раз сваливая головонога, едва успевшего перевернуться. – Хотя жена Симеона что-то такое рассказывала.
– Что именно? – живо осведомился Найл.
– Не знаю. Никогда особо не вникал.
– А можно сходить к ней порасспросить?
– К сожалению, нет. Она умерла. – Глаза у Доггинза внезапно округлились. – Привет, это еще что?
Со всех сторон к ним сползались бесчисленные орды головоногов. В их движении не было ничего угрожающего; сюда их, похоже, влекло просто любопытство. Но было ясно, что надо немедленно отходить, иначе скоро ногой некуда будет ступить.
– Пойдем, – позвал Найл.
Но едва направились в сторону невысокого холма, с которого начинали обход, как головоноги зашевелились быстрее. Их скорость ошеломляла, они катились по земле, словно серая волна прилива. Вскоре вокруг Найла с Доггинзом образовалось плотное кольцо. Они с шага перешли на бег; серый прилив устремился к ногам. Еще секунда, и почувствовалось, как мягкие тела чавкают под подошвами. Доггинз, поскользнувшись, едва успел вытянуть перед собой руки; пара секунд, и головоноги облепили ему обе руки и заспешили по ним наверх. Доггинз разъяренно проорал что-то и начал с отвращением их смахивать; отцепляясь, головоноги оставляли на коже красноватые отметины. На миг Найл ошеломленно застыл, и грибы не замедлили начать штурм; вверх по ногам полезло мягкое, холодное, эдакая слюнявая ласка.
Вдвоем они кинулись туда, где пожухлая трава обозначала границу выжженного участка. Впереди поднимался крутой склон образованного выстрелом обрыва; взбежать с разбега не удалось. Доггинз начал яростно срывать с себя облепивших руки и плечи головоногов. В полусотне метров справа склон был чуть положе. Понеслись туда, поминутно оскальзываясь на противно мягких телах. Еще немного, и из кольца удалось вырваться. Найл. ринувшись вперед, взлетел по склону наверх, затем развернулся и помог Доггинзу. К счастью, головоноги, подкатившись к склону, взбираться на верхотуру не думали.
Доггинзу удалось, наконец, посрывать с себя головоногов, и он со злым сладострастием принялся их топтать. Найл предпочел действовать не руками, а силой ума: один интенсивный залп сосредоточенности, и головоноги поползли по ногам вниз, оставляя за собой влажно поблескивающие следы.
Доггинз, чертыхаясь, принялся соскребать с рук слизь пучками жухлой травы.
– Тьфу, погань! Жаль, не захватил с собой жнец.
– У тебя на то есть медальон.
– А и то правда! – Настроение у Догтинза постепенно пришло в норму. – Только действует он медленно. – Он поглядел вниз на серое сонмище. – Интересно, что заставляет их переть на нас всей массой?
