меж скамей.
Вайг вытаращился Найлу через плечо.
– Кто это?
– Джуд, сторож… Дайте мне нож. Даже в ущербном свете фонаря было видно, что лицо у мертвеца распухло и все в крови, а рот оскален в гримасе предсмертной муки. Симеон пошевелил ножом в области шеи. Покачал головой.
– Бесполезно. Бечевка впилась так, что не срезать. Только вместе с горлом. Да ему уж и все равно.
Дравиг забрался в каморку следом, заполонив громоздким туловищем весь остаток пространства. Он стоял, глядя сверху вниз на бездыханное тело.
– Это человек, который умер нынче днем.
– Я знаю, – кивнул Найл, глядя на знакомый порез на предплечье, оставленный отравленным ножом.
– А еще одного они уволокли.
– Ты уверен, что его вообще сюда привозили? – спросил Найл.
– Уверен. Прежде чем отправиться к тебе, я проследил, как его сюда занесли.
Мысль, что была на уме у Найла, вслух выразил Вайг.
– Может, он на деле и не был мертв.
– Ну да! Мертвее мертвого, чтоб мне не жить, – сказал Симеон.
Найл зажег еще один фонарь от того, что в нише, и повел им над полом.
– Посмотрите, кто-то вынес голову через дверь.
На дощатом полу виднелись брызги засохшей крови.
– Тогда получается, их было по крайней мере трое, – заключил Симеон.
– Почему трое? – переспросил Вайг.
– Один схватил за волосы отрезанную голову и держал ее от себя на расстоянии, чтобы не забрызгаться. Вот что здесь произошло. Потому должно было быть трое – двое несут тело, один голову.
– Но на что им голова?
Найл шел по коридору, наклонясь над полом. Пятна крови пересекали коридор наискось и подводили к еще одной двери. Открыв ее, он увидел перед собой небольшой дворик, окруженный высокой стеной. Дворик залит был светом луны, стоящей над самой головой. Возле стены напротив лежала поленница, от которой к двери была протопана дорожка. Пятнышки крови вели по ней через весь двор и дальше наружу через полуоткрытую ржавую калитку. Там снег был мельче и не так утоптан. На нем четко выделялась цепочка следов, меченая багровыми пятнышками.
– Шел только один, – указал Найл. Симеон растерянно повел головой из стороны в сторону.
– Невероятно… Если только мертвый не может ходить.
– Или если он все-таки жив, – добавил Вайг.
– Чего, конечно же, не может быть, – сказал Симеон, хотя судя по тону, его уже начало свербить сомнение.
За калиткой кровавая дорожка обрывалась. Снег здесь был утоптан и слишком тверд, так что следов было не разобрать.
– Он, должно быть, спохватился, что метит след, – догадался Найл.
– Ас чего вдруг кровь перестала течь? – недоуменно спросил Вайг.
Симеон фыркнул.
– Переверни голову вверх тормашками и сунь себе под руку.
Освещенная луной улица была пустынна, хотя в некоторых зданиях светились огни. Вайг вдруг резко упал на колени и стал пытливо разглядывать снег. Найл знал брата достаточно хорошо, чтобы понять: проснулся охотничий инстинкт. Посидев так пару минут, Вайг поднялся, качая головой, и указал рукой вдаль улицы:
– Я думаю, он двинул вон туда. Только потому, наверное, что не рискнул возвращаться к главному проспекту.
– Вызвать стражу? – спросил Дравиг.
Поскольку остальные слышать этого не могли, Найл повторил вопрос вслух. Симеон покачал головой.
– Если он поймет, что за ним погоня, то укроется в любом из пустых домов, и тогда попробуй его сыщи.
Вайг уже шел, крадучись, по улице в стороне от главного проспекта, не отрывая глаз от земли; в напряженно опущенных плечах угадывалась самозабвенная сосредоточенность охотника. Брат полагался на свою интуицию как на некое звериное чутье, безошибочно выводящее на след. Смотреть на брата было просто загляденье: какой азарт, какое упоение; чувствовалась и та самая «углубленность», сужение мира до точки, как бы пробуждающее некую скрытую силу.
Остановился Вайг на следующем перекрестке, узкой улочке, скорее переулке. Дома слева отбрасывали в лунном свете резкие черные тени. Здесь снег утоптан не был; единственные следы на виду – следы пробежавшего бойцового паука. Но Вайг все равно остановился, вертя головой из стороны в сторону, а затем припустил вперед как охотничий пес, учуявший запах. Вот он скрылся в тени здания.
– Принесите сюда фонарь.
Найл принес свой, защищенный стеклянным колпаком, к месту, где стоял Вайг. Вайг принял фонарь и встал ни колени. Через минуту-другую удовлетворенно хмыкнул.
– Вот оно.
В общем, он вышел на цепочку следов, идущую слева вдоль тротуара. Найл собирался спросить, откуда такая убежденность, но передумал. Вид у Вайга был совершенно уверенный. Он сунул фонарь Найлу и заспешил вперед, пригнувшись к земле.
В сотне метров впереди закоулок смыкался с еще одним проспектом, ведущим в западном направлении к площади.
Здравый смысл подсказывал, что беглец не поворачивал ни на восток к площади, где его будет видно как на ладони, ни на запад, к проспекту. Для него лучше было перескочить через широкую улицу в переулок, ведущий к реке. Здесь снова шел утоптанный снег, и следы не читались. Когда стали приближаться с тыла к месту, где был убит Скорбо, Найл растерянно прикинул, что беглец мог укрыться в любом из дюжины пустующих зданий. Тем не менее Вайг спешил вперед без колебаний, так что когда приблизились к набережной, он уже почти бежал.
Первым беглеца заметил Найл. Тот двигался вдоль дороги в полусотне метров справа от них, в сторону из небольших мостов, соединяющих центр с кварталом рабов. В том, что это именно он, сомнений не было: под мышкой предмет, напоминающий издали кочан капусты. Опасаясь привлечь внимание и выдать свое присутствие, Найл предостерегающе вскинул руку, одновременно давая понять, кого он увидел. Человек шел медленно, странно угловатой, кукольной какой-то поступью, будто хромая на обе ноги. Секунды не прошло, как Найл почувствовал краткий удар силы воли, исторгнутый Дравигом; мощь такая, что Найл невольно поморщился. Он ожидал увидеть, как идущий сейчас хлопнется будто муха под мухобойкой. А тот – не может быть! – продолжал идти все той же угловатой поступью к середине моста. Дравиг, вероятно, тоже не мог себе поверить: впервые за всю его жизнь двуногий проигнорировал мысленную команду. На их глазах человек остановился и взобрался на парапет моста. Дравиг опять метнул разящий удар силы воли, такой, что должен был опрокинуть наглеца навзничь; никакого эффекта. Спустя секунду человек беззвучно прыгнул; ветер отнес звук всплеска на сторону.
Дравиг больше не колебался: в несколько шагов он очутился на набережной, перемахнув по пути через невысокую стену. Через полминуты Найл уже подбегал туда, ожидая увидеть, как человек барахтается в воде или в передних лапах паука. Вместо этого он застал Дравига стоящим посередине реки – в этом месте глубиной около двух метров – смятенно озираясь по сторонам.
Они поспешили вниз по ступеням, ведущим от набережной к уложенной плитняком дорожке вдоль реки. Отражающая лунный свет водная гладь была спокойной и безмятежной; круги если и шли, то только от Дравига.
– Он, должно быть, плывет под водой, – предположил Вайг. Втроем они напряженно уставились на
