«Уважаемая Наталья Ивановна, мне восемьдесят девять лет, и я думаю, что мне уже скоро умирать. Пока жив, хочу рассказать Вам одну историю. Моя тетка по отцовской линии была очень богатой, и понятно, что ее ненавидела вся наша родня. Ненавидела за то, что, имея огромное состояние, она никому, никогда, ничего не давала и даже в болезни ничем не помогала. Детей у нее не было, и она все свое имущество, деньги и драгоценности отписала монастырю. Там ее впоследствии и похоронили. Я очень хорошо помню свою тетку, это была потрясающе красивая, статная женщина, и я знаю, что она из всех племянников любила только меня. Когда мне было двенадцать лет, моя мать уговорила меня пойти к тетке и выпросить у нее деньжат. Перед тем как к ней пойти, она меня тщательно вымыла и нарядила, чтобы я мог произвести впечатление и снискать родственную любовь. Расчесывая мои кудри, мама учила меня, как лучше подлизаться к состоятельной тетке, что нужно сказать и как лучше себя вести. До этого момента я с ней никогда не общался, и я уже сказал, что она никогда никого из родственников к себе не звала. Помню только, как пару раз она сажала меня на колени и гладила мои кудри, но это было не в ее доме, а при случайных встречах в парке. Поэтому я волновался и, если честно, вовсе не хотел к ней идти. При мне не раз и не два обсуждали то, какая все-таки жадная наша тетка Аглая и что у нее невозможно выпросить даже снега в снежную зиму. Но в тот год наша семья очень нуждалась, папа болел, а нас у родителей было пятеро детей. В общем, меня привели к большому каменному дому, позвонили в дверь и быстренько ушли, чтобы не раздражать своим появлением богатую тетку. И таким образом, я должен был взять весь удар на себя и испытать свою судьбу.
Сперва мне никто не открывал, потом все-таки открыли. Передо мной стояла теткина прислуга, она спросила меня, что мне нужно, и, узнав, что я являюсь племянником хозяйки, не впустив меня в дом, ненадолго ушла, видимо для того, чтобы оповестить тетку о моем приходе. Наконец меня впустили и провели через комнаты в очень богато обставленную гостиную. Мне предложили подождать, и вскоре открылась резная красивая дверь, из которой вышла удивительно прекрасная дама. Некоторое время она молча разглядывала меня своими черными глазами, потом подошла и поцеловала меня в висок. Не спросив, зачем я пришел, тетя Аглая провела меня в столовую, и мы тут же приступили к еде. На столе был серебряный самовар, а в хрустальных розетках разное, очень вкусное варенье. Маленькие розовые пирожные таяли во рту. Большая хрустальная ваза была полна разных конфет. Обилие невиданных яств меня поразило. Дома мы голодали, и даже хлеб видели не всегда. Не знаю, как так вышло, но я уснул прямо за столом. Видимо, сытная еда разморила мой ослабленный организм.
Проснулся я на огромной кровати, которая находилась под бархатным балдахином. Я с удивлением разглядывал подушки и простыни в кружевах и атласных лентах. Потолок и стены были обделаны фигурной лепниной, а у зеркал в золоченых рамах стояли крылатые гипсовые ангелочки.
Одевшись, я спустился в столовую, так как мне очень хотелось снова увидеть богато заставленный стол и отведать этой вкусной еды. После сытного завтрака моя тетка решила со мной поговорить. Она не спрашивала меня ни об отце, ни о маме. Ее разговор носил какой-то поверхностный характер. Тема сменялась другой темой, и вроде как говорили мы с ней ни о чем. Но тогда я еще не знал тонкого ума своей тетки, все, что ей хотелось узнать, она узнала из моих нескольких фраз. Домой она меня не отправила, и я остался у нее на вторую ночь.
Утром следующего дня тетка Аглая сказала, что она через свою служанку уведомила моих родителей, что я пока поживу у нее, а я в это время смотрел на конфеты и думал, что обязательно утащу хотя бы парочку для мамы и больного отца. Сейчас, спустя многие десятилетия, я понимаю, что за тот месяц, что я прожил у тетки, она ко мне сильно привязалась, ведь у нее не было своих детей. Днем мы ездили с ней по магазинам и в театр, у меня появилось много добротных и красивых вещей. В кондитерской, хозяином которой был француз, я объедался сладостями и пирожными, которые просто таяли у меня во рту. Тетка хорошо играла на фортепиано, а я, пожалуй, впервые видел этот инструмент. Музыка мне нравилась, и я подпевал ей, а она смеялась, и мне, вернее нам, было вдвоем очень хорошо. Как-то мы сидели с ней у камина, и она сказала: «Ты ведь наверняка пришел ко мне попросить денег, вернее, тебя за этим ко мне прислали, но ты почему-то об этом до сих пор молчишь». От этих слов мне сделалось так жарко, что я сильно покраснел. Говорить я не мог, мне было стыдно. Находясь у тетки, я осознал, насколько она богата, насколько нищие мы. Но, чтобы там о ней плохого ни говорили, она казалась мне не просто женщиной, а каким-то божеством. Не знаю, как так вышло, но я разревелся, и, к моему изумлению, заплакала и она. Мы сидели обнявшись и хлюпали носами, и в тот момент между нами была какая-то невидимая нить, от души к душе. И тут она заговорила. Не знаю, возможно, потом она и пожалела о своем странном рассказе, но в тот момент ее, видимо, нельзя было остановить. Такое бывает, когда одинокий человек долгое время держит в себе какую-то тайну, эта тайна рано или поздно может прорваться.
То, что она мне тогда говорила, действительно выглядит нереально, но тем не менее это было, и я об этом узнал! Сейчас, спустя столько лет, я боюсь что-нибудь перепутать, но в целом весь смысл ее рассказа был таков. В ее руки попала старинная рукопись, в которой было магическое заклинание для приворота денег и богатства. И кто этим заклинанием воспользуется во свое благо, тот будет жить не просто богато, а при желании будет иметь все!
Но в рукописи также было оговорено и условие: тот, кто владеет привороженным богатством, не имеет права отдавать свои деньги никому! Если же это условие не будет почему-то соблюдено, то обладатель богатства не только его потеряет, но вместе с ним тут же потеряет и свою жизнь, умрет. «Я не смогу вам помочь, ты это понимаешь?» – спросила она, и я в ответ кивнул головой. «Но, – продолжила она, – ты можешь украсть у меня что-нибудь, хотя бы деньги, и в этом случае я не утрачу свое богатство и не умру. Тебе же ничего не будет грозить, поэтому ты сейчас пойдешь в мой кабинет и украдешь у меня то, что ты там найдешь. Много тебе не унести, ты еще ребенок, возьми столько, сколько сможешь унести. Можешь сказать дома, что я сама дала тебе деньги, но берегись правды, никогда не говори родным о том, что я сказала тебе. Иначе все, что ты у меня возьмешь, пойдет прахом, а ты заболеешь и умрешь. И еще, мы уже с тобой никогда не сможем встречаться. Путь твой ко мне отныне будет заказан, а это значит, что мы с тобой расстанемся навсегда. По условиям колдовской рукописи, я могу быть богатой, пока не умру, и я не имею права выходить замуж и передавать наследства тем, кто со мной в
