Оба помещения были великолепно оборудованы, причем пол в ванной Лили был из розового мрамора, а в ванной Александра - из бежевого. Отделка не уступала по качеству дворцу дожа в Венеции.
По обе стороны от входа в хозяйские апартаменты располагались две гостиные, а на противоположной стороне - две детские, одна из которых предназначалась для девочки, другая - для мальчика. Пока Сара в восхищении оглядывалась вокруг, ей в голову пришла неожиданная мысль.
- Скажите, а когда Лили исчезла, она взяла с собой детей? Если взяла, то это наверняка разбило сердце Александра. Бедняга потерял красавицу жену, сына и дочь, которые жили здесь, а вдобавок и все свои деньги. Потеряв все, любой мог бы сломаться.
- Не думаю, что она взяла детей с собой, - заметила Марджори. - Я кое-что читала о ней и о доме, но об этом нигде ничего не говорится. В журнале просто сказано, что Лили «исчезла». У меня не сложилось впечатления, что дети исчезли вместе с ней.
- Как вы думаете, что случилось с Александром и детьми?
- Это одному Богу известно. Очевидно, он умер сравнительно молодым. Как утверждают, от горя. О его семье ничего не известно. Наверное, все тоже умерли. В Сан-Франциско не осталось никого с такой фамилией. Возможно, родственники Александра возвратились на свою родину, во Францию.
- А возможно, все они действительно умерли, - печально сказала Сара.
После того как они покинули детскую, Сара повела Марджори на черную лестницу, чтобы подняться на самый верхний этаж, хорошо знакомый ей после многочисленных визитов к Стенли. Она осталась в коридоре, где стояла, потупив взгляд, пока Марджори осматривала комнаты без нее. Ей не хотелось видеть комнату, где жил Стенли. Сара знала, что ей будет слишком грустно. Все, что касалось его, было в ее сердце и в ее голове. Ей не хотелось видеть его комнату и постель, на которой он умер. То, что она в нем любила, было при ней. А остальное не имело значения. Ей вспомнилась цитата из «Маленького принца» Сент- Экзюпери, которого Сара всегда любила: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь». Именно эти слова передавали ее отношение к Стенли. Он навсегда остался в сердце Сары.
Марджори, нагнав ее на лестнице, спустилась вместе с Сарой на третий этаж и сообщила, что наверху имеются еще двадцать маленьких комнат для прислуги. Она сказала, что если снести стены, которые их разделяли, то новый владелец мог бы получить из них несколько спален хорошего размера, и что есть еще шесть ванных комнат в рабочем состоянии, хотя потолки там гораздо ниже, чем на трех основных этажах.
- Вы не возражаете, если я еще разок пройдусь по дому, чтобы сделать кое-какие заметки и наброски? - вежливо спросила Марджори.
Обе они испытывали благоговение перед тем, что увидели. Такую красоту, такую тонкость и изящество деталей они видели только в музеях. Все мастера, строившие этот дом, были из Европы. Марджори об этом читала.
- Если вы поручите нам продать этот дом, то я, конечно, пришлю кого-нибудь, чтобы сделать официальные планы и фотографии. Но мне хотелось бы кое-что набросать и вспомнить расположение комнат и число окон.
- Делайте все, что нужно, - сказала Сара. Она отвела для встречи с риелтором целое утро, и до половины четвертого у нее не было назначено никаких встреч в офисе. К тому же на нее произвели хорошее впечатление серьезность Марджори и ее уважительное отношение к работе. Сара поняла, что для продажи дома Стенли она выбрала такого человека, какой был нужен.
Марджори достала небольшой блокнот и принялась за работу, меряя расстояние шагами и делая какие-то пометки, а Сара тем временем еще раз взглянула на ванные комнаты и прошлась по гардеробным, открывая дверцы бесчисленных шкафов. Она не надеялась что-нибудь найти там, а просто забавлялась тем, что представляла себе великолепные платья, которые висели в шкафах, когда здесь жила Лили. Должно быть, у нее были целые горы драгоценностей, великолепные меха, а может быть, даже тиара. Все это, несомненно, было распродано сто лет назад. Мысль об этом, а также о беде, постигшей эту семью как в финансовом, так и в других отношениях, опечалила Сару. За прошедшие годы, когда она посещала здесь Стенли, она никогда не задумывалась о предыдущих владельцах дома. Стенли никогда о них не говорил. Похоже, что его они тоже не интересовали. Он даже имени их не упоминал. Ей вдруг очень захотелось узнать, что за люди были эти де Бомоны. На основании того немногого, что рассказала ей Марджори, Сара представила себе и их, и даже их детей. Фамилия Бомон была ей знакома. Сара когда-то слышала о них. Кажется, это семейство занимало видное место в истории города. Но Сара не была в этом уверена. Где же она слышала о них? Может, во время одной из экскурсий по музеям еще в школьные годы?
Открыв последний шкаф, в котором сквозь запах плесени прорывался все еще сильный аромат кедра, Сара поняла, что здесь, вероятно, Лили хранила свои меха - горностаи и соболя. Сара заглянула в глубину шкафа, как будто надеясь увидеть там эти меха. И тут ее внимание привлекло что-то валявшееся на полу шкафа. Посветив фонариком, который дала ей Марджори, Сара увидела фотографию.
Нагнувшись, Сара достала ее. Фотография была пыльная и очень хрупкая. На ней была изображена изящная молодая женщина в вечернем платье, спускающаяся вниз по главной лестнице. Глядя на нее, Сара подумала, что таких красавиц она еще не видывала. Женщина была высокая, стройная, как статуэтка, и напоминала юную богиню. Волосы ее были уложены в высокую прическу в соответствии с модой того времени. На шее сверкало бриллиантовое колье, а на голове тиара. Женщина спускалась по ступеням лестницы, словно в танце. Из-под платья выглядывала ножка в серебряной туфельке. У нее было веселое выражение лица, а глаза огромные, проницательные, гипнотизирующие. Сара сразу догадалась, что это была Лили.
- Что-нибудь нашли? - спросила Марджори, торопливо проходя мимо с рулеткой и блокнотом в руках. Ей не хотелось заставлять Сару слишком долго ждать, и она старалась поскорее сделать все, что нужно.
Она на мгновение остановилась, чтобы взглянуть на фотографию.
- Кто это? На обороте что-нибудь написано?
Сара перевернула фотографию. Там выцветшими, но все еще различимыми чернилами старомодным, похожим на кружево почерком было написано: «Мой дорогой Александр, я буду любить тебя вечно. Твоя Лили». Прочитав это, Сара чуть не заплакала. Эти слова дошли до ее сердца, как будто она знала Лили и могла почувствовать боль, которую испытал муж, когда она ушла. Их история болью отозвалась в ее сердце.
- Сохраните ее, - сказала Марджори, снова направляясь в хозяйскую спальню. - Наследникам она ни к чему. Сама судьба, видимо, распорядилась так, чтобы ее нашли вы.
Сара не стала с ней спорить и то и дело поглядывала на снимок, пока ждала Марджори. Поскольку Сара знала, что случилось с Бомонами впоследствии, надпись на фотографии приобрела еще более печальный смысл. Может быть, Лили позабыла фотографию в шкафу, когда уходила? Видел ли ее когда-нибудь Александр? Или ее кто-то обронил, когда вещи вывозили из дома перед тем, как его купил Стенли? Самое же странное заключалось в том, что Сара была уверена, что где-то уже видела эту фотографию, хотя не могла вспомнить, где именно. Может быть, в какой-то книге или журнале. Или, возможно, ей это всего лишь показалось. Но нет. Она все-таки где-то уже видела фотографию.
Час спустя, переходя с этажа на этаж, они спустились вниз и оказались возле входной двери. Из главной гостиной в холл проникал слабый свет. Дом больше не производил удручающего впечатления. Ореол таинственности тоже исчез. Это был просто чрезвычайно красивый дом, который слишком долго стоял заброшенным. Если он попадет в руки подходящего человека, располагающего достаточно большими деньгами, чтобы вернуть дом к жизни, и если этот человек найдет ему разумное применение, то это может стать чрезвычайно интересным проектом возвращения дому по праву принадлежащего ему важного места в истории города.
Выйдя на освещенную солнцем улицу, Сара тщательно заперла дверь и на пару с Марджори быстро прошла по цокольному этажу. Они осмотрели кухню, огромную столовую для слуг, апартаменты дворецкого и экономки, еще двадцать комнат для слуг, а также бойлерную, винные погреба, морозильник для мяса, ледник и комнату садовника, в которой до сих пор сохранились многочисленные приспособления для составления букетов.
- Вот это да! - сказала Марджори, когда они остановились, глядя друг на друга, на ступенях лестницы, ведущей к парадному входу. - Я даже не знаю, что и сказать вам. Такого я нигде не видела, только разве в Европе или в Нью-порте. Даже дом Вандербильтов не так прекрасен, как этот.
