— Да, я не хотел бы это пропустить, — как-то странно произнес Джейк, но на лице у него вдруг промелькнуло выражение тревожной озабоченности.
В чем дело, гадала Кэрри. Он обеспокоен тем, что не сможет быть на свадьбе? Или тем, что, по его мнению, свадьба не состоится?
— Тогда мы и повидаемся, — сказала она вслух.
— Береги себя, Кэролайн.
Джейк сел в машину и направился в аэропорт Сан-Франциско. Его охватило почти болезненное уныние, чувство потери и пустоты. Почему он не сказал ей, как жалеет обо всем, что произошло? И вообще ему безумно хотелось сказать ей о многом.
Джейк и Джулия без труда привыкли к приятной совместной жизни. Четыре недели Джейк проводил иногда по шестнадцать часов в сутки в госдепартаменте, а ночи — у Джулии. Занятия были интенсивными: обычаи, обряды, история, политика, разговорные жаргоны тех языков, которые Джейк осваивал в аудиториях Стэнфорда и Беркли. Потом начались проверки: подробные допросы, психологическое тестирование, задачи на запоминание, на физическую выносливость. Нередко он возвращался к Джулии, не в силах даже говорить. Они молча сидели в креслах на веранде, потягивали вино, наслаждались прохладой вечернего ветерка, слушали Моцарта.
— Мне кажется, они готовят тебя к шпионской работе.
— Нет, — ответил он, хотя и сам порой удивлялся, к чему нужны все эти выматывающие тренировки и проверки.
Свое первое задание Джейк должен был выполнить в Саудовской Аравии — в Эр-Рияде и Джедде. Впрочем, это не было заданием в полном смысле слова, просто еще один тест, учебная тренировка. Саудовская Аравия как бы замерла на долгие годы, политически оставаясь инертной. Вполне подходящий учебный полигон.
Джейк и Джулия вместе полетели в Ниццу. За восемь часов беспосадочного перелета они впервые после возвращения Джейка из Пало-Альто могли спокойно, без помех и усталости наговориться всласть. Они держались за руки и пили шампанское в салоне первого класса. Это было первое преимущество, которое Джейк получил в самом начале работы в госдепартаменте. Он имел право лететь первым классом и останавливаться в дорогих отелях по своему выбору по пути к месту выполнения задания.
— Хочешь поговорить о нас? — спросила Джулия. — Мы так долго избегали этой темы.
— Ты знаешь мои чувства. Они все те же. Я не изменился.
— Нет, ты изменился.
— В самом деле? — Джейк приподнял брови.
— Да. Ты отдалился от меня, стал более озабоченным, беспокойным. Угрюмым.
— Может, это из-за новой работы, Джулия. Я волнуюсь, не могу отрицать.
— Нет, здесь что-то другое. Или кто-то другой.
— Ага! Леди ревнует?
— Возможно. Что, есть причина?
— Мое предложение все еще остается без ответа, хоть я и не понимаю почему.
— Выйти за тебя замуж? Возможно, я когда-нибудь скажу «да», чтобы разоблачить твой блеф!
Разговор явно превращался то ли в поддразнивание, то ли в шуточную перепалку. Джулия решила его прервать. Однако ей хотелось знать, что… нет, кто занимал мысли Джейка в последние два года. Когда-нибудь он ей это скажет.
Джейк оставил Джулию в Ницце и сел на самолет компании «Эр Франс».
Он присоединился к американской делегации в Эр-Рияде, столице Саудовской Аравии. Предстояло сыграть роль, к которой его так тщательно готовили несколько недель в Вашингтоне. Он изображал мелкую сошку, был самым незаметным в группе. Такое положение было вполне понятно хозяевам: почти невидимый, незначительный служащий, обязанный прислуживать, и только. На него не стоит обращать внимания.
Джейку нравилась эта роль, потому что он осознавал ее смысл и важность; на деле он был ушами и глазами делегации. Он представлял отчеты руководителю, ответственному за переговоры. Он ему рассказывал, о чем беседуют саудовцы между собой, когда их слышит он один. Неделями Джейк готовился изображать человека, который ни слова не понимает по-арабски.
Маска была отменной благодаря способности Джейка казаться тупым и приниженным из-за его внешности. Высокий, — белокурый, голубоглазый, красивый. Типичный американец, так сказать, настоящий янки. Не способный говорить ни на одном иностранном языке или даже понимать хоть слово.
Джейку нравилось его положение и по другой причине: он мог подолгу находиться в одиночестве, был предоставлен самому себе. Пока его начальники развлекались, он изучал города, сначала Эр-Рияд, а потом и Джидду, порт на Красном море. Города эти в общем были схожи: чистые белые здания, отделанные темным резным деревом, белый песок, улицы, забитые непрерывно сигналящими автомобилями. Шум стоял невообразимый. Саудовские водители ездили быстро, держа руку на клаксоне. Джейк смотрел на женщин, одетых в черное, некоторые были с закрытыми лицами, но совершенно беззаботные. Они ходили по улицам без страха. Их защищала религия, а религия в этой стране была законом. Преступление против женщины каралось немедленно и строго.
Джейк гулял по пристани в Джидде. Древнее Красное море, чистое, синее, мирное, сверкало под палящими лучами экваториального солнца. Он бродил по базарной площади. В Джидде он приобрел первые из многих вещей, которые потом покупал во время своих поездок. Купил старинный ковер, сочетающий все оттенки синего, зеленого и цвета слоновой кости. Ковер напоминал Джейку о его мечте. Мечте о будущем, когда вот этот ковер и другие сокровища найдут себе место в доме, его собственном доме. Джейк улыбнулся. То была мечта о счастье.
На рынке у ювелиров он купил ожерелье для Кэрри. Зачем? — подумалось ему, когда он платил владельцу лавки. Затем, что оно будет выглядеть так красиво на ее юной прелестной шейке. Ожерелье было для него тем же, что и ковер. Частью мечты. И снова он улыбнулся. Когда-нибудь он увидит Кэрри и отдаст ей ожерелье.
Время пролетело быстро. Миссия в Саудовской Аравии была завершена успешно в течение десяти дней. Джейк удачно справился со своей ролью. Он будет полезен на службе. В сентябре его ждет более ответственное задание в Сирии, в Дамаске. А пока он должен вернуться в Вашингтон для дальнейшей подготовки.
Глава 15
В июне письма от Меган приходили регулярно. Это были бодрые, страстные письма, полные любви: «Мой обожаемый Стефан, я так тебя люблю! Я так скучаю по тебе. Но дело есть дело, я должна трудиться». Она подробно рассказывала о пьесах, которые видела на сцене, об актерах, с которыми познакомилась, о местах, которые посетила. На каждом конверте была новая марка: Лондон, Париж, Тур, Вена.
В начале июля в письмах появилась новая тема: «Я так занята. Не думаю даже, что твой приезд осуществим. Мы должны потерпеть до сентября. Думай о встрече!»
Потом она написала в ответ на письмо Стефана: «…Нет, не приезжай. У меня просто не будет возможности уделить тебе хотя бы минутку. Это вызовет серьезные осложнения. Айен разозлится, а мне нельзя с ним ссориться. Я так боюсь потерять все, чего я достигла, потерять в самом конце гастролей. Дорогой, Айен может обеспечить мне работу на Бродвее. И вполне может сделать так, что мне не дадут работать нигде. Пожалуйста, не сердись».
В следующем письме, от 14 июля, Меган написала: «Ты становишься несправедливым. Если бы ты только мог себе представить, как сильно я тебя люблю и как все это трудно для меня. Пожалуйста, не веди себя так! Осталось всего два месяца».
Стефан ответил ей любящим, всепрощающим, понимающим письмом. Он не приедет. Он вытерпит
