? Семья там еврейская очень крепкая, все в связи друг с дружкой, деньги делают, друг друга тянут и в обиду не дадут. Даже завидно.
? Оставь ты евреев, Андрей Степанович, они хотя бы иноверцы, они пришлые, им на Русь и на нас наплевать! А тут наши русские воруют! У своих же, у себя же! И крупно ведь воруют! Вот, что особенно обидно, Андрюша. И деньги эти или до казны не доходят, или из казны утекают!
Она с тоскою посмотрела на окно в кухне, причудливо разукрашенное зимним ледяным узором. За окном трещал мороз, пробегавшие по замороженным рельсам трамваи издавали на поворотах протяжный истошный стон, словно режут скотину.
? Черт, как серпом… – выругался Андрей,– когда уже переедем? Надоело.
? Переедем, будь уверен. Я вот скоро снова в городской совет устроюсь, будет у нас и новая квартира, и дача, и хорошая школа у Вовки. Забыл, я ведь экономист по образованию, деньги считать умею.
? Это ты про комиссии всякие, что разрешения выдают на строительство, да на бизнес? Сама же минутой ранее чиновников–лихоимцев поносила, а теперь… – язвительно, но не зло бросил он.
? Тьфу, дурак! «Деньги – не рожь: и зимой родятся», так мой отец говаривал. А что ты предлагаешь? Смотреть, как другие богатеют за твой счет и палец сосать?! – в сердцах отпарировала Вера,– Я же не из казны государственной тяну, а с вора шкуру снимаю. Сам–то денег делать не умеешь, только плакаться умеешь. Вот поучился бы у евреев! Я же не про взятки тебе говорила. Взятка это, что? Тьфу, мелочь! Взятку на Руси тысячу лет брали, берут, и будут брать. Это уже в крови. Я тебе про большие деньги, про деньжищи толкую!
? Ладно, понимаю,– он с опаской покосился на жену, зная, что не стоит доводить её до точки кипения. Он побаивался Веры, понимая её превосходство над ним. Вера была человеком прагматичным, волевым и деловым. Характер у неё был крут, в отца, подполковника милиции, погибшего в автокатастрофе. Он тоже был человеком сильным, смекалистым, не огранивающим себя предрассудками совести, шедшего по карьерным ступеням, даже ступая по головам друзей и приятелей. За относительно короткое время службы в милиции Ленинграда, а затем Петербурга, Василий Петрович построил себе шикарную дачу в пригороде Петербурга, обрел высокие знакомства и доверие и поднялся бы, вероятно, очень высоко, если бы не эта неожиданная, непредвиденная скоропостижная смерть. И именно тогда, когда он развелся с матерью единственной дочери Веры, и женился на молодой очаровательной фотомодели возраста чуть старше Веры. Но дочь отнеслась к его браку и разрыву с матерью, как раз легко и спокойно, в духе времени, в отличие от матушки. Она не любила свою мать за её внешнюю непривлекательность, а скорее, пожалуй, за не умение и не желание следить за собой и идти в ногу с модой. Ибо в интеллектуальном плане, её мать стояла много выше отца. Рядом с отцом она внешне выглядела серым безликим воробушком. Отец же Веры Васильевны Василий Петрович был крупным видным мужчиной, этаким запорожским казаком, приехавшим в Ленинград действительно из Запорожья ещё юношей и сохранившим свой неизгладимый украинский акцент, свою родную украинську мову. Он женился на русской женщине, библиотекарше по образованию, которая влюбилась в красавца Василия без ума. У неё была скромная квартира в городе, именно та, в которой теперь и проживали Вера с Андреем и сыном Володей. Родившись и проживая в Петербурге, Вера избавилась полностью от акцента отца, но гордясь им, взяла за пример его подход к делам, людям и жизни. Без неё вряд ли семья Мартыновых смогла приватизировать даже эту маленькую квартирку, которая сегодня, спустя всего несколько лет со дня приватизации стоила в пять раз дороже.
? Однако есть в истории этой одно смутное для меня место, – продолжил осторожно Андрей Степанович, – Вторую жену этого усопшего или усыпленного ныне Льва Давидовича убил водитель грузовика на загородном шоссе. Дело это вел Василий Петрович…
? Что? Ты уверен?!
? Абсолютно.
? Мой отец?
? Так точно. И он, собственно, выловил преступника–водителя. Был ли там злой умысел или случайное дорожное происшествие мне не ведомо. Всё оформлено, как случайное обычное происшествие, превышение скорости, мокрая дорога и тому подобное…
? Да, да, да…. Я слышала об этом деле … не от отца, он никогда не болтал, но я ведь служила в бухгалтерии милиции экономистом… В кулуарах говорили, что не всё так просто, что как будто этот Лев Давидович кому–то сверху дорогу перешел… Постой! – она в волнении поднялась с табуретки, приложив ладони к пылающему лицу,– А ведь мой отец погиб годом позже так же, при тех же обстоятельствах… Трейлер вылетел ему навстречу и смял, всмятку… Боже мой!
3
В конце декабря, в дни праздника Хануки, на севере Израиля шел дождь. В один из праздничных дней, раввин Эзра Гур торопился в скромную квартиру в доме по улице Тель в небольшом пригороде Хайфы. Это был молодой человек со светлым лицом, обрамленным густою темно русою бородою и такими же светлыми глазами, с каким–то необыкновенным сиянием радости. Казалось так же, что черный костюм его и новенькая черная шляпа сверкают тем же сиянием. Он ещё с улицы заметил, что на подоконнике окна квартиры нет положенного в этот праздник восьмисвечника с двумя зажженными свечами. Поднявшись на второй этаж, он постучал в дверь, и ему почти сразу открыла моложавая черноволосая женщина невысокого роста и со стройной, но очень худой фигурой.
? Здесь проживает семья Бен Давид?
? Да, это мы.
? Добрый вечер, с праздником Хануки. Я представитель хасидов хабада, которые и прислали меня к вам. Меня зовут рабби Эзра Гур, – произнес гость, на русском языке с весьма смешным, картавым акцентом.
? Проходите, пожалуйста, но мы не приглашали никакого раввина,– смущенно ответила женщина, пропуская его в комнату.
? Я знаю, но я получил из некоторых источников сведения, что семья новых репатриантов в дни праздника остается одна, а это не в традициях иудаизма, и уж подавно не в традициях хасидов Любавического реббе, – широко улыбнулся молодой раввин всем членам семьи.
– Хасид это приверженец, или лучше последователь, или, не знаю, как точно будет, поклонник, что ли, – пытался незваный гость использовать весь арсенал своего русского лексикона,– а хабад означает – хохма, бина, дат, в переводе с иврита это ум, мудрость, вера. Это особое движение реббе из Любавича.
Всего же за скромным столом восседало два человека, не считая женщину, принявшую раввина за посланника, от какого–то далекого и непонятного Любавического реббе.
? Познакомьтесь, Арье, мой муж, – указала она на пожилого, худого человека с седой короткой бородкой, – это только он новый репатриант. Мы с Шаем живем здесь уже около пятнадцати лет.
Арье привстал и очень крепко пожал раввину руку.
? А вот наш сын, Шай… Шай, пожалуйста, поздоровайся… – но подросток отчего–то засмущался и вместо приветствия вдруг встал и вышел в другую комнату. Ему было на вид лет четырнадцать– пятнадцать. Был он худ и бледен и лицо его, как успел разглядеть раввин, отражало одно беспредельное страдание.
? Извините… мальчик немного плохо себя чувствует…
? Не беспокойтесь, мы пригласим его чуть позже, а пока я принес вам гостинцы от нашей общины. Бананы, апельсины, хурма…
Он стал выкладывать на стол подарки. Потом весело посмотрел на угрюмо сидевшего старика.
? У вас холодно. Почему вы не включаете отопление? На улице дождь.
Он по-хозяйски подошел к электрической батарее и включил её. В небольшой комнате сразу стало теплее и уютнее.
? Можно я пройду к вашему сыну?
Женщина удивленно кивнула. Странный гость удалился в комнату к Шаю.
? Номи, кто это? – в полголоса спросил старик.
? Понятия не имею. Эти религиозные ребята действуют, как правило, из лучших побуждений. Но кто его послал, я не представляю.
Скоро появился в гостиной молодой раввин с юношей.
