— Уже все в порядке, — с облегчением выдохнула женщина. У нее был очень утомленный вид.
— А где Джеффри?
— Им занимаются врачи.
— Он заболел? — допытывалась Брук, чувствуя, как ее начинает трясти.
— Он в порядке. Это просто мера предосторожности. Вечером Джеффри спрыгнул с забора.
— С забора? — ужаснулся Мэтт. — Да он высотой добрых десять футов!
Миссис Моррис кивнула. Было видно, что она сильно переживает.
— Я могу поговорить с ним? — быстро спросила Брук.
— Для этого я вас и вызвала. Не могу понять, почему он это сделал.
— Сегодня Джеффри должна была навестить одна супружеская пара, — пояснила Брук Мэтту.
— Да, они хотели взять ребенка, и им нравится Джеффри, то есть нравился. — Миссис Моррис озабоченно нахмурилась.
— Правда? — Новость удивила Брук. Она не думала, что кто-то захочет усыновить психически неполноценного ребенка.
— Непонятно, почему он прыгнул. Конечно, мальчику нужна семья. Ему плохо в приюте. Но сегодня, услышав о вечернем происшествии, эти люди позвонили и объяснили, что не хотят брать ребенка с суицидальными наклонностями.
— У Джеффри нет таких наклонностей. Он просто маленький мальчик, которому пришлось многое вынести! — возмутилась Брук. — И мы должны ему помочь!
Мэтт успокаивающе сжал ее руку.
— Ребенку не нужна любая семья. Он хочет вернуться в свою.
— Возможно, — согласилась Брук, прижимая руку к губам. — Но думаю, о причинах лучше всего спросить самого Джеффри.
— Согласен. Пойдем.
Взявшись за руки, они вошли в комнату.
У телевизора, работавшего целый день, выключили звук, поэтому было непривычно тихо. На экране кадры сменяли один другой, не привлекая ничьего внимания. На полу валялся забытый медвежонок.
Оглядевшись, Брук поняла, что случилось.
Мальчик почувствовал себя слишком одиноким, и, отчаявшись, пошел па крайние меры.
Джеффри сидел за маленьким столиком в углу, повесив голову. Стоящий рядом врач убирал в сумку пластиковый контейнер с лекарствами. Увидев вошедших, он пояснил:
— Все в порядке, только несколько ушибов и ссадин. — Закончив собираться, он потрепал Джеффри по плечу и попрощался. — Пока, Джеффри. В следующий раз будь аккуратнее.
Мэтт первым приблизился к маленькой фигурке, съежившейся в темноте.
— Привет, ковбой. Могу я присесть?
Неопределенное пожатие плечами.
Брук подошла поближе и заметила огромный кровоподтек на лице ребенка.
— Ну и синяк, — сочувственно произнесла она. Очень больно?
Джеффри едва заметно кивнул.
— Хочешь, я принесу лед?
Мальчик отрицательно помотал головой.
Брук села на миниатюрный стульчик напротив Мэтта.
— Ты в порядке, парень? — спросил тот, слегка подталкивая Джеффри плечом.
Мальчик па мгновение поднял глаза.
— Почему вы сюда пришли?
Вопрос удивил Брук. В его тоне не чувствовалось никакого возмущения, только удивление. Она решила ждать, пока ответит Мэтт.
— Мы беспокоимся о тебе, вот почему. А ты нас здорово напугал.
— Почему?
— Мы волнуемся, Джеффри, — подтвердила Брук.
Мальчик промолчал.
— Скажи, на что похоже стоять на такой высоте? спросил Мэтт. — Я бы не смог: живот заболел бы от страха.
— Я тоже испугался.
— Да ну! — деланно удивился Мэтт, разглядывая через окно высоченный забор. — Я бы здорово перетрусил.
— Ты же ничего не боишься!
— Кто тебе сказал? Я боюсь пчел, ненавижу их укусы.
— Правда? — у Джеффри просветлел взгляд.
— А я боюсь лечить зубы, — подтвердила уязвимость взрослых Брук.
Переглянувшись, мужики кивнули. Еще бы! Все боятся!
— А еще я боюсь быть один, — тихо сказал Мэтт.
Севший голос выдавал его волнение.
Брук смотрела во все глаза: не было дня, когда бы Мэтт ее не удивил. Нельзя было и представить, глядя на фотографии в глянцевых журналах и слушая интервью с всесильным Мэттом, что он боится одиночества. Интуиция подсказывала, что Мэтт так заинтересован в судьбе мальчика, потому что чувствует схожесть их судеб. Честность мужчины впечатляла, и Брук, слушая его взволнованный голос, находила ответы на многие мучившие ее вопросы.
Джеффри тоже удивленно смотрел на большого и сильного мужчину.
— И ты?
— А как ты думаешь?! Я всегда ненавидел оставаться в доме один.
— Твои родители тоже тебя оставили?
— Не совсем так, как тебя. Но оставили одного.
Джеффри подался вперед, заинтересованный рассказом.
— Как?
— Они надолго уезжали.
— В отпуск?
— И по делам, и в отпуск.
— Да, но они приезжали на твой день рождения и Рождество. — В голосе мальчика звучало недоверие.
— Не всегда. Но когда приезжали, ясно давали попять, что им не нравится быть дома и проводить время со мной. — Боль, читаемую в глазах Мэтта, Брук ощутила как свою.
Она всегда воспринимала его как плейбоя, богатого парня, у которого в жизни не было абсолютно никаких забот. А теперь перед глазами ясно вырисовывался образ маленького мальчика, караулившего у холодного окна в доме бабушки момент возвращения родителей.
— Мои родители тоже меня не хотели, — уныло признался Джеффри, крутивший на пальце старый шнурок от ботинка. — Папа бросил маму до того, как я родился. А мама бросила меня здесь.
— Возможно, она тебя очень любит, но не может заботиться о тебе, — предположил Мэтт.
— Нет. Она всегда говорила, что я доставляю ей слишком много хлопот.
— Идиотка!
Глаза Джеффри расширились, но он молча пожал плечами. Тишина не прерывалась, пока Брук не сказала:
— Та милая пара, что тебя навещала, хочет, чтобы ты жил с ними.
— Нет, — покачал головой мальчик, — они хотят собственного ребенка, но она не может забеременеть. Они хотят не меня, а какой-то заменитель.
Брук была готова разрыдаться, слыша подобные речи из уст маленького мальчика, обделенного любовью и лаской. Больше всего на свете ей хотелось схватить Джеффри на руки и прижать тщедушное тельце к себе. Брук безумно хотела дать мальчику семью, но не имела и своей.
Глядя на детские страдания, она прозрела. То, о чем только и стоит мечтать в этой жизни, —
