- Что ж. С этим, право, разберемся, - вновь заговорил, присаживаясь в кресло напротив широкого кабинетного стола, Гитбор, - есть ведь еще проблема.
- Да?
- Вы, юноша. Вы и ваше будущее. Стране нужен сильный Король, с вполне очерченным будущим.
- Мое будущее призрачно?
- С большего - да. Тот младенец, что трогательно посапывает в вашей спальне - слишком призрачный маяк для страны. То, что было этой зимой…
- Я знаю. Дама Ванда уже доложила, - с намеренно плохо скрываемой досадой упредил Фредерик.
- Отлично. Стало быть, экономим время, - тряхнул головой Гитбор. - Женитьба - вот чего от вас ждут. Даже требуют. По крайней мере, я требую. Слабый здоровьем наследник… Простите, Королевству, Королевскому дому нужно не это…
'Обложили, со всех сторон'; - заскрипел зубами Фредерик, а вслух сказал:
- Моя судьба - мое дело…
- Уже нет. Давно - нет. Вы приняли Корону согласно завещанию Короля Доната. Вы и ваши потомки отныне - Короли Южного Королевства. И ваша жизнь и их жизнь принадлежит стране, каждому ее жителю…
- А если я передам корону другому?
- Отречение? - нахмурился Гитбор. - Причина? Веская!.. Вы не безумец. Хоть и оставили на год страну, очертя голову бросившись неведомо куда. Но тут все понятно и никто вас не винит: горе, в самом деле, лучше переносить, путешествуя… Безумие - вот единственная причина для отречения. И то здесь решение примете не вы, а Благородное Собрание… Корона - это дар, это крест, который посылает Господь. Отказываться от нее - усомниться в Нем. Вы же знаете, чем это чревато. Вечное изгнание… Считайте, что я не слышал ваших слов об отречении, юноша! - Гитбор говорил вполголоса, но жестко и четко, словно рубил.
- Обложили, со всех сторон, - теперь вслух сказал молодой человек, совсем поникнув головой.
- Можно сказать и так, - кивнул Гитбор. - Право, не понимаю. Вы так сопротивляетесь женитьбе, словно я предлагаю вам разрушить Главный Собор страны… Ну так что скажете?
Фредерик взъерошил волосы. В какой уже раз за последние две недели? 'Оттянуть, как можно дальше оттянуть…'
- После праздников. Отвечу после праздников. Вы и так загнали меня в угол…
- Думаете собраться с мыслями и дать отпор? - скептически поинтересовался старик.
- Надежда умирает последней, - парировал Фредерик не менее колким тоном.
Гитбор пожал плечами и спросил:
- Отчего такое сопротивление?
Молодой человек не ответил.
- Может быть, всему виной эта красавица Марта, что нянчит королевича? Вы же понимаете: тут никакой надежды нет… Вы можете сделать ее любовницей, но и только. В супруги вам она не годится, и хранить ей верность…
- Я верен лишь своей законной и единственной супруге - Коре! Насколько помню, это не противоречит ни заповедям Первой книги, ни морали, - оборвал его Фредерик.
Старик покачал головой:
- Вам ли, бывшему Судье, не знать, как недопустимо в нашем круге отпускать на волю эмоции и чувства. Хранить верность покойной жене - эта роскошь для простых людей, не обремененных властью и ответственностью за судьбу целой страны.
- Все это я знаю, и получше, чем кто-либо, - глухо ответил Король.
- Тогда вы знаете, что делать, - кивнул Гитбор. - Итак, после празднеств я жду вашего ответа.
- Да, - тряхнул головой Фредерик.
Судья Гитбор поклонился и вышел из кабинета.
Король прерывисто выдохнул воздух и обратил внимание на то, что ладони судорожно сжаты в кулаки. Он расслабил руки.
- Нет мне добра от короны, - прошептал.
За окном совсем потемнело, хоть был только полдень, а потом раскатисто громыхнуло. Сильный порыв ветра с шумом ворвался в открытую дверь, что вела на террасу, и затрепал тяжелые портьеры, словно они были легкими деревенскими занавесками.
Фредерик встал в поток воздуха - его голова горела, и что-то тяжелое, нудное, болезненное просилось из глаз и из груди наружу. Год прошел, и боль почти затихла. Но теперь, когда он вернулся на родину, оказалось, что боль никуда не делась: она просто ждала его здесь. Чтоб начать терзать с новой силой…
Он вышел на террасу под неистовый ливень, что с громом и молнией обрушился на город…
Гарет после сытного молока уснул прямо на руках кормилицы.
- Ишь, замаялся, - улыбалась та, покачивая малыша.
Марта закрыла ставни, задернула шторы, уложила королевича в колыбель. Снаружи ярился гром, сгустившуюся тьму разрывали проблески молний, барабанил дождь.
- Иди, отдыхай, - кивнула она кормилице.
Дверь в кабинет пару раз хлопнула - оттуда рвался холодный ветер. 'Видно, забыли окно закрыть, - с такой мыслью девушка прошла в кабинет.
Она отдернула треплемые ветром портьеры, чтоб закрыть дверь на террасы, и остановилась.
Там, под проливным дождем стоял Фредерик. Его фигура в черных одеждах была тонкой и зыбкой. Он опирался на балюстраду, ссутулившиеся плечи чуть заметно подрагивали.
Марта помедлила, решилась, ступила под дождь и подошла к нему. Осторожно тронула за руку.
Фредерик обернулся. По его почти белому, но спокойному, лицу текли потоки… Дождя? Слез? Только крепко сжатые губы дрожали почти незаметно, как и плечи.
Ни слова не говоря, не обращая внимания на рассвирепевшую грозу, что громовыми раскатами сотрясала мир, на воду, что насквозь промочила одежду, волосы, Марта обняла Фредерика, прижалась крепче. И тогда почувствовала, какие горькие беззвучные рыдания рвут его грудь, его горло, все его существо, не находя выхода.
- Поплачьте и вы теперь. И будет легче, и будет все хорошо, - шепнула девушка. - Быть слабым - это иногда необходимо…
Он не сопротивлялся объятиям. Обнял в ответ и беззвучно заплакал, уткнувшись лицом в ее тонкое плечо…
Гроза кончилась так же быстро и внезапно, как началась. Свежий ветер спешил разогнать тяжелые темно-серые тучи, а солнце дерзко пробивало их лучами. И скоро Белый Город, слегка потрепанный водными потоками, засиял белее улицами и домами. Вновь распахнулись окна, зажурчала речь, забегали по лужам босиком загорелые дети…
В трактире 'Жирный бочок' недалеко от Королевского дворца барон Криспин чокался с капитаном Бартом за счастье и долгие годы своих детей. Напротив стариков, увлеченных беседой, сидели молодожены - Элиас и Роксана. Склонив светловолосые головы, они шепотом наговаривали друг дружке всякие нежности и приятности. На другом конце длинного, заставленного аппетитными блюдами стола расположились мастер Линар и Орни. У них тоже было много тем для беседы…
А из высокого окна Королевского Дворца на блистающую, залитую ярким солнцем столицу смотрел человек. Его кожаная одежда была черна, волосы - тронуты серебристой сединой, лицо - красиво и сурово, а в пронзительных серых глазах мерцала влагой боль. Отныне она никогда не исчезнет, навсегда поселится в них, на самом дне, медленно опустошая сердце и душу.
Пусть даже за его спиной - нежный и любимый сын уютно спит в колыбели.
Пусть даже рядом - темноволосая девушка, прекрасней которой лишь душистая июльская ночь со звездопадами во все небо и растущей луной.
Пусть даже перед ним - целое Королевство, огромное и красивое, богатое и могучее…
