Читтавивека: Учения безмолвного ума

На самом грубом уровне этот обет означает воздержание от прелюбодеяния: от измены своим супругам. Но затем, оставаясь в рамках брака, вы можете с помощью более тонкого понимания этого предписания стать более внимательным, перестать относиться к своему партнеру как к собственности, которой вы пользуетесь, сексуальность не так будет обладать вами — так, что вы уже не используете ее только лишь для получения телесного удовольствия.

На самом деле, в соблюдении этого обета вы можете дойти и до безбрачия, до жизни буддийского монаха, когда непозволительна никакая сексуальная активность. Вы видите, что в соблюдении обетов есть некоторая градация.

Многие думают, что безбрачная монашеская жизнь должна быть ужасным ограничением. Но это не так, поскольку сексуальные позывы полностью приемлются и понимаются как естественные — но мы не поступаем в соответствии с ними. Вы не можете ничего поделать с тем, что у вас возникают сексуальные желания. Вы не можете сказать: «Больше у меня никаких таких желаний не будет.» То есть сказать-то вы можете, но они все равно будут к вам приходить! Если вы, будучи монахом, считаете, что ничего такого у вас быть не должно, то вы станете весьма запуганным и подавленным монахом.

Я слышал, как некоторые монахи говорили: «Я недостоин рясы. люди не должны давать мне милостыню. Я должен уйти из монастыря, потому что в моем уме так много плохих помыслов». Рясе нет дела до ваших помыслов! Не делайте из этого проблемы. У всех нас, одетых в эти рясы, в умах мелькают грязные помыслы — как и у всех прочих людей. Но мы учимся не говорить и не поступать в соответствии с ними. Приняв дисциплину Патимоккхи, мы приемлем такие вещи, распознаем их, полностью осознаем их, а потом отпускаем их — и они прекращаются. Затем, спустя некоторое время, вы обнаруживаете в своем уме великий мир как результат безбрачной жизни.

С другой стороны, сексуальность очень увлекательна. Если вы действительно расстроены, испуганы, усталы или беспокойны, ваш ум очень легко пускается в сексуальные мечтания. Насилие также очень захватывающе, так что зачастую секс и насилие идут рука об руку, когда речь идет о таких явлениях, как изнасилование. люди любят смотреть такие вещи в кино. Если снять фильм о безбрачном монахе, который соблюдает дисциплинарные правила, очень немногие оценят это! Это был бы очень скучный фильм. Но вот если снять фильм про монаха, который нарушает все обеты, он принес бы создателям немалую прибыль!

Четвертый обет касается речи. На самом грубом уровне — если вы, к примеру, изрядный врун, соблюдайте этот обет, воздерживаясь от явной лжи. Если вы приняли этот обет, то, по крайней мере, всякий раз, когда вы лжете, вы осознаете это, не так ли? Но если у вас нет никакого обета, то порой вы можете говорить явную ложь и даже не отдавать себе в этом отчета. она становится привычкой.

Если подняться на более тонкий уровень, то вы учитесь говорить и общаться более осторожно и ответственно. Вы не просто болтаете, треплетесь, сплетничаете, привираете; вы не прикидываетесь страшно умным, вы не используете свою речь, чтобы намеренно обидеть, уколоть или унизить других. Вы начинаете понимать, как глубоко мы задеваем друг друга тем, что говорим. Мы можем испортить друг другу целые дни, сказав что-нибудь недоброе.

Пятый обет заключается в воздержании от спиртного и наркотиков. Конечно, можно его понимать просто как воздержание от опьянения — такое понимание понравится любому! Но все же трезвая сторона вашего ума говорит, что, быть может, вообще не стоит пить, даже стакан вина за обедом? Это — стандарт, данный для того, чтобы размышлять и пользоваться им.

Если вы приняли эти обеты, то вы знаете, когда нарушаете их. Таким образом, они — направляющие, предназначенные для того, чтобы вы были настороже, чтобы вы бодрствовал и более ответственно относились к жизни. Если у нас нет никаких критериев, то мы склонны поступать так, как нам нравится, или как нравится кому-либо еще.

Я от природы склонен к нравственному поведению. Мне никогда по-настоящему не нравилось быть безнравственным. Но когда я жил в Беркли, в Калифорнии, я видел, как самые умные, образованные и опытные из окружавших меня существ, те, которыми я восхищался, полностью поощряют безнравственное поведение; и я подумал: «Что ж, быть может, и мне стоит так поступать!» Конечно, когда вы так смотрите на людей, вам хочется быть таким, как они. Я страшно запутался, потому что чужой пример может быть весьма заразителен. Из-за этого убийство может показаться священнодействием!

Итак, сила — это указание, это путь укоренения в воздержании от неблагих действий тела и речи, как по отношению к себе, так и по отношению к окружающим вас существам. Это не какой-то абсолютный стандарт. Я не говорю, что если вы раздавите червяка в саду, то в течение следующих 10 000 жизней вы будете рождаться червяком, чтобы запугать вас и страхом вынудить вас не убивать. В этом нет мудрости. Если вы зависите от условий, вы поступаете таким образом, потому что боитесь угодить в ад. Вы не поняли по- настоящему; вы не размышляли, не смотрели и не использовали по-настоящему свою мудрость, чтобы увидеть вещи так, как они есть.

Если вы боитесь действий и речи, то вы просто заработаете себе невроз; но, с другой стороны, если вы вообще ничего не боитесь и думаете, что можете творить все, что угодно, то дело тоже кончится смущением и неврозом!

К Зигмунду Фрейду приходили самые разные люди, одержимые ужасными комплексами, и, коль скоро в то время в Европе и Америке сексуальные ограничения были обычным делом, он подумал: «Что ж, если мы просто снимем эти ограничения, то никаких этих проблем больше не будет. Мы станем свободными, счастливыми, целостными личностями». Но сейчас уже нет тех ограничений — а все равно вокруг полно истеричных, несчастных, одержимых неврозами людей! Так что становится ясно, что это — две крайности, порожденные недостатком осознанности по отношению к такому естественному условию, как сексуальность.

Мы должны распознать и то, что возбуждает, и то, что успокаивает. Буддийская медитация — почему она такая скучная? Пение заученных текстов. а почему мы не поем арии? Я мог бы! Я всегда хотел быть оперным певцом. Но на условном уровне принятых правил, или когда я сижу на высоком сидении учителя и исполняю свои обязанности, я монотонно пою так хорошо, как могу. Если на самом деле сосредоточиться на монотонном пении, вы увидите, что оно успокаивает.

Однажды вечером, в нашем лесном монастыре в Таиланде, мы сидели и медитировали, как вдруг я услышал Американскую попсовую песенку, которую я поистине терпеть не мог, будучи мирянином. Ее включил один из продавцов лекарств, которые разъезжают по деревням на больших автофургонах с громкоговорителями, из которых раздается подобная музыка, чтобы привлечь крестьян, покупающих у них всякие шарлатанские снадобья. Ветер дул в сторону монастыря и казалось, что слова песни «Скажи лоре, что я люблю ее», раздаются прямо здесь, в зале для медитаций. Я столько лет не слышал американской попсы, что от этой слащавой сентиментальной песенки у меня поистине слезы навернулись на глаза! И я начал распознавать страшное эмоциональное воздействие подобной музыки. Если вы не понимаете этого по-настоящему, она хватает вас за сердце и вы попадаете в плен волнения и эмоций, вызванных ею. Вот как действует музыка, когда вы теряете осознанность.

Итак, наше пение монотонно, потому что, если вы сосредоточитесь на нем, то оно не увлечет вас в сентиментальные чувства, в слезы или исступление. Наоборот, вы чувствуете себя спокойно, мирно, безмятежно. Анапанасати³ также успокаивает, потому что связано с мягким ритмом дыхания — тонким, не волнующим. И хотя сама монашеская жизнь скучна в том смысле, что в ней мало романтики, приключений и увлекательности, она успокаивает, она мирна, безмятежна.

Таким образом, поразмыслите над тем, что в вашей жизни возбуждает, а что успокаивает, так, чтобы начать понимать, как использовать пан-ню: ваше свойство мудрости. Будучи буддистами, мы делаем это, так что мы знаем, что на нас влияет. Мы понимаем естественные силы, с которыми нам приходится сосуществовать. Мы не можем держать все под контролем, так, чтобы вокруг нас никогда не случалось никакого насилия или волнения — но мы можем понимать это. Мы можем приложить определенное усилие к тому, чтобы понимать и учиться у жизни, которую мы проживаем.

Истинно: из размышления рождается мудрость; из отсутствия размышления — уничтожение мудрости. Зная этот двойной путь