Детектива, однако, почему-то сейчас интересовало совершенно другое.
— И на чем же она гадала? — спросил он. — На картах, на кофейной гуще?
— Вообще-то почти на всем, — признался Еремеев. — У нее целая библиотека по гаданию. Иногда по руке тоже гадала… Еще, бывало, по числам: называется — нумерология.
— Знаю, — кивнул Небрат.
— На свечном воске, на пепле, на чаинках… (Детектив внимательно слушал, со знанием дела кивал.) На кленовых листьях, на рыбьей чешуе, на узелках… На чем бишь еще?..
— Возможно, на черепашьих панцирях? — предположил Небрат. — Популярное в Китае гадание.
— Нет, этого не было, — покачал головой Еремеев. — Может, она и умела, да с черепахами, понимаете ли, тут, в Москве, проблема. А вот на бобах, на молочной пене, на песке… — Он примолк, пытаясь припомнить что-нибудь еще, словно это впрямь могло иметь какое-либо значение.
— На испражнениях животных, на внутренностях свежеубитых птиц… — подсказал всезнайка- детектив.
— Нет. Фи, гадость какая!
— Да обычное дело. Очень было распространено среди этрусских и древнеримских жрецов- гаруспиков. Неужели никогда не слышали?
Широта познаний детектива впечатляла.
— Да, слышал что-то такое… — смутно вспомнил Еремеев. — Нет, Ира ни за что не стала бы такой дрянью заниматься, да и я бы ей не дал. Все было, так сказать, в рамках. Ну там на книгах… Когда-то, помню, астрологией увлекалась… В последнее время изучала гадание на клубках шерсти…
Оказалось, что чем-то все-таки и этого Небрата можно удивить.
— Шерсти? — переспросил он. — Крайне любопытно, никогда прежде не слышал.
— Да, мало кто слышал, — согласился Еремеев. — Старинный способ гадания, применявшийся, кажется, в древней Греции… Однако, право, не понимаю, какое все это может иметь отношение?.. У вас что, возникла какая-то версия? Так, может, изволите поделиться?
Но делиться тот вовсе даже не стал. Спросил вместо этого:
— А скажите… сколь бы странным не показался вам вопрос… Скажите, не появлялось ли у нее желание стать кем-то другим? Совсем, совсем другим человеком.
Вопрос показался Еремееву глупым.
— Да наверно, такое желание появляется у всех, — сказал он. — У вас в том числе… — Он изучающе посмотрел на Небрата. Невысок, возраст под шестьдесят, атлетическим телосложением не обладает, лицом тускловат, вообще похож скорее не на сыщика, какими их Еремеев себе представлял (в основном по телесериалам), а на какого-нибудь счетовода старой закваски, не хватало только сатиновых нарукавников. — Вы-то, наверно, — добавил он, — тоже, должно быть, не всегда мечтали стать сыщиком, были, полагаю, в жизни и другие мечтания.
— Сейчас не обо мне речь, — сказал Небрат. — Но коли уж вы спросили, то смею вас заверить, что касательно меня вы как раз заблуждаетесь. Да, имелись у меня в жизни и другие профессии, но мечтал я, честное слово, только об этой. Фантазия, понимаете ли, такая с самого детства была. И как изволите видеть, фантазию свою в какой-то мере таки осуществил…
— Увы, не у всех фантазии так же осуществимы, — нашел в себе силы улыбнуться Еремеев. — Моя, например — уж точно, едва ли…
— Гм, любопытно, и кем же вы себя фантазируете? — поинтересовался Небрат.
Еремеев представил себе все вживе. Вот он лежит брюхом кверху, прикрыл лицо каким-нибудь тропическим лопухом, жаркое солнце греет сытое пузо, и никаких забот о хлебе насущном, никаких тревог.
— Молодым орангутангом на острове Борнео, — честно признался он.
— Да, с вашей фантазией дело обстоит, пожалуй, куда сложнее, — согласился сыщик. — И все-таки вернемся к вашей жене, к ее фантазиям.
— Боюсь, что с ее фантазиями дело обстоит ничуть не проще, — сказал Еремеев. — Так что вряд ли это как-нибудь может способствовать…
— А все-таки?
— Хорошо, — сказал Еремеев уже с некоторым раздражением. — Коль хотите, незадолго до того, как исчезнуть, она не раз воображала себя главной жрицей богини Иштар. Вам это о чем-нибудь говорит?
Вид у сыщика был задумчивый.
— Иштар, она же Ашерот, она же Астарта… Одна из самых почитаемых богинь Вавилона и всего Древнего Востока, — со знанием предмета проговорил он.
— Если угодно знать, — добавил Еремеев, — Ирина даже имя для себя где-то раскопала. Хотите знать, какое?
— Было бы любопытно.
Еремеев тщательно выговорил:
— Ина-Эсагиларамат.
Нет, решительно ничем нельзя было поставить в тупик этого Небрата. К полному изумлению Еремеева, он с ходу совершенно точно перевел:
— 'Любимая в храме Эсагилы' — кажется, так. Насколько я знаю по литературе, жрицы этой богини Иштар занимались в храмах древнего Вавилона ритуальной проституцией. Весьма любопытный, мне кажется, факт.
Мог бы этого и не добавлять. Еремееву стало неприятно. Довольно сухо он спросил:
— И это сколько-нибудь приближает вас к объяснению случившегося?
— Кто знает, кто знает… — задумчиво отозвался Небрат. — Qui vivera – verra
Договорить он не успел — в кармане у него затренькал мобильник. Небрат взял трубку и, не задавая никаких вопросов, только мерно, с интервалом в полминуты повторял: 'Угу'.
Еремеева опять мутило, и потому, видимо, между 'угуканьями' Небрата опять в ушах задребезжал Гонин голос, в общем-то перекликавшийся словами с тем, что пару минут назад говорил странный сыскарь:
— Понимаешь ли, Еремеич, только самые казалось бы незначимые подробности могли бы помочь нам ухватить кончик ниточки, которая в конечном счете…
Наконец Небрат перестал 'угукать', убрал трубку в карман и сказал:
— Ну вот, мои предположения оказались верными. Только что наши ребята осмотрели крышу. Именно за той самой трубой они нашли винтовку с оптическим прицелом. Название марки вам ничего не скажет, но я-то знаю, что такая штуковина стоит несколько тысяч долларов. Ни у кого, кроме хорошего профессионала, такой не может быть. И то, что он оставил на месте столь дорогую вещь, тоже свидетельствует о том, что мы имеем дело с настоящим профессионалом: их непреложное правило — всегда избавляться от единожды засвеченного оружия. И что же, рассудите сами, из этого следует?
— Что зачем-то на меня охотится опытный профессиональный убийца… — с сомнением проговорил Еремеев.
Небрат закатил глаза.
— Нет, право же, у вас что-то явно с головой! — не особенно вежливо сказал он. — Как можно делать выводы, столь диаметрально противоположные тем, которые с очевидностью напрашиваются сами собой?! Уже говорил вам, а теперь еще более настойчиво повторяю: если бы работал профессионал, то мы бы с вами сейчас бы не разговаривали! Вы же, если не считать двух случайных царапин, совершенно целы, — как-нибудь это вяжется с работой настоящего профессионала? Да за такой промах его бы!..
— Но все-таки он, к счастью для меня, промахнулся, — вставил Еремеев.
— А с чего это вы, собственно, взяли, что он промахнулся? — резко спросил Небрат.
— Но… — Еремеев чуть замялся. — Но поскольку мы с вами все-таки разговариваем — а это факт, по-моему, довольно очевидный…
Небрат перебил:
