– Тебя, черт возьми. Ту женщину, которой ты была позавчера. Без всей этой лжи.
– Ты хочешь, чтобы я призналась, что тоже хочу тебя? Этого будет достаточно?
– Нет, но это будет неплохое начало.
– Ну хорошо, я хочу тебя. И я ненавижу себя за это. Я считаю, что это самая большая глупость в моей жизни. Мое тело изменяет мне, здравый смысл покидает меня. Но я хочу тебя. Теперь ты удовлетворен?
– Когда ты представляешь это таким образом, что я злодей, который охмурил тебя, то нет.
– Больше я ничего не могу тебе сказать, – заявила Линда. – По крайней мере, сейчас.
Тони продолжал смотреть на нее. Она по-прежнему дышала неровно, но ее взгляд был устремлен куда- то в пространство.
– Я никогда не обманывал тебя, – сказал Тони. – Есть вещи, о которых я тебе просто не говорил. Но я был честен с тобой. И я думаю, что в глубине души ты знаешь это.
– Но Тони…
– Подумай об этом. Обо мне. О нас. Подумай сердцем, а не своей бесчувственной головой. Я уверен, что в душе ты понимаешь, что я не убийца и не предатель. Если бы ты искренне считала меня убийцей, ты не могла бы так отвечать на мои поцелуи. Ты не такая бесчувственная и хладнокровная, какой хочешь казаться.
– Но Тони…
– Подумай об этом устройстве для слежки. Этот факт должен сказать тебе о чем-то. А если этот фрагмент не укладывается в общую картину, значит, должны быть и другие. Ты обязана найти доказательства моей невиновности. Я рассказал тебе все, что случилось. Точную картину.
– Я не… – Она остановилась и о чем-то задумалась. – Ну хорошо. Давай поговорим об этом. Только не прикасайся ко мне, пожалуйста.
– Если ты настаиваешь.
– Я настаиваю, – с тяжелым вздохом подтвердила она.
Тони послушно поднялся и сел на край кровати.
– В отчетах о происшедшем я не видела никаких упоминаний о следах наркотических химических веществ в лаборатории, – сказала Линда. – Согласно отчетам, наши подразделения прибыли на место спустя пятнадцать минут. Хотя у меня есть основание думать, что они приехали только через полчаса. Никого в лаборатории не было. Не было никаких отпечатков пальцев.
– За исключением отпечатков ваших сотрудников?
– Да.
– Полчаса вполне достаточно, чтобы то вещество, которое я использовал, выветрилось, а человек, который его вдохнул, пришел в себя. Мне ведь надо было действовать быстро, понимаешь? В этом случае приходится применять препарат, который валит человека с ног почти мгновенно, но при этом быстро выводится из организма. Спроси кого-нибудь. Кого-нибудь, кому ты доверяешь. Спроси, не нашли ли они следов наркотического вещества в лаборатории той ночью.
– Но отчеты…
– Поставь себя на место человека, который составлял отчет. Стал бы он включать в отчет факт, который не укладывается в придуманную им схему?
Линда снова задумалась. Он на правильном пути, понял Тони. Он это чувствовал. В конце концов, кто- то ведь должен ему поверить. Он не может в одиночку бороться со всей этой чудовищной ложью.
– Есть что-то еще, что не вписывается в картину? – спросил Тони.
Линда растерянно покачала головой.
– Время, – сказала она. – Время выстрелов не сходится.
В отчете, который ей дали прочитать, после того как она вышла из больницы, было сказано, что сигнал о происшествии поступил в штаб-квартиру сразу после часа ночи. Но за несколько минут до того, как Линду ранили, она посмотрела на часы. Было только двадцать минут первого. И еще было радио, радио в отъезжающей машине. Сквозь болевой шок она слышала, как диктор по радио назвал время: половина первого. По заключению медэкспертов смерть Тома наступила примерно в это же время. Но тогда кто отправил сигнал о нападении на лабораторию? Если медэксперты ошиблись и в час ночи Том был еще жив, тогда почему он не пришел на помощь ей и Генри? Когда она попыталась указать на эти противоречия, ее никто не стал слушать. Ей заявили, что она была в шоке после ранения и потому могла все перепутать. На самом деле все произошло в час ночи, а в час пятнадцать сотрудники агентства уже были в лаборатории, благо полигон находится недалеко от штаб-квартиры.
– Расскажи мне, что там не совпадает, – попросил Тони.
– Нет, сначала ты мне расскажи, – неожиданно сердито возразила она. – Кто помог тебе выбраться оттуда?
– Никто.
– Я спрашиваю серьезно, Тони. Мой внутренний голос начинает прислушиваться к тебе. Но, если ты хочешь рассчитывать хоть на малейшее доверие с моей стороны, сейчас ты должен сказать правду.
– Никто не помогал мне. Почему ты думаешь, что кто-то должен был помогать?
– Господи, я знала, что это безнадежно. Я знала, что глупо доверять тебе, – раздраженно сказала она.
– Почему ты спрашиваешь меня об этом, Линда? И какое это имеет отношение к расхождению во времени, о котором ты говорила? Скажи мне, черт возьми!
– Сколько человек охраняли тебя в ту ночь, Тони? – гневно спросила она.
– Я не знаю. А почему ты спрашиваешь?
– Сколько?!
– Я думаю, трое. Но я не уверен. Меня все время охраняли разные люди, у них был разный режим работы. Почему ты спрашиваешь?
– Да, их было трое. Один внутри здания, двое снаружи. Что случилось с теми охранниками, которые дежурили снаружи?
– Я не знаю. Их там не было. Почему ты задаешь эти вопросы?
– А тебя не заинтересовало, куда они делись? Что с ними случилось? – со злостью проговорила она.
– Честно говоря, в тот момент я был обеспокоен тем, чтобы самому остаться в живых! И не попасть в руки бандитов! Почему я должен был думать о неизвестно куда девшихся охранниках? – с неожиданной резкостью отреагировал Тони. Потом негромко выругался и почти шепотом повторил вопрос: – А почему ты спрашиваешь?
– Потому что одним из охранников в ту ночь была я! – почти выкрикнула Линда. – Помнишь след от пули на моем плече? Это напоминание о том дежурстве, когда я пыталась защитить тебя.
Тони резко поднялся на ноги и сделал шаг назад. Теперь он понял. Теперь он нашел еще один недостающий элемент сложной головоломки по имени Линда.
– Так вот почему ты меня ненавидишь!
Она покачала головой и отвела взгляд в сторону.
– Действительно ненавидишь. – Теперь он в это поверил.
– Не из-за себя, – возразила Линда. – Я выздоровела. Но Генри… Генри был моим напарником. Пуля задела ему позвоночник. Когда я в последний раз видела его, он был в инвалидном кресле. Боюсь, что он никогда не сможет ходить. Это одна из главных причин, по которым я ненавижу и презираю тебя, Тони. Поэтому лучше не прикасайся ко мне.
Линда лежала, тихо всхлипывая, на кровати, а Тони, склонившись над ней, пытался открыть замок наручников. Когда Линда вытаскивала эти наручники у одного из тех убитых, она как-то не подумала о том, что надо взять ключ. Впрочем, один раз Тони каким-то образом сумел открыть замок, пока она спала, отравленная химической смесью. Возможно, он сумеет сделать это и сейчас.
С того момента, как она выплеснула на него всю свою накипевшую злость, а потом расплакалась, они не сказали друг другу ни слова. Ну почему он все время доводит ее до эмоционального срыва? Она в жизни столько не плакала, сколько за эти дни. И за это она его тоже ненавидит.
