успокоить меня. Я раздраженно щелкаю пальцами, одной из немногих частей тела, коими я еще на самом деле мог шевелить.
— Это довольно стандартная процедура, хотя не совсем общепринятая, — он пытается уверить меня, — биологис Алантракс раньше несколько раз проделывал такое, и практически пятьдесят процентов пациентов полностью восстанавливались. Просто на некоторое время у тебя сняли часть черепа, сделали разрез в затронутых областях, чтобы убрать отравляющее вещество и затем прирастили кость обратно.
'Ты воткнул нож мне в голову!' — хотелось закричать мне. Ради Императора, ты, ублюдок, воткнул мне нож в голову! Да я скорее бы выбрал безумие, чем позволить этим пилам по кости раскромсать меня на кусочки. Я пытаюсь подняться, но путы совершенно не позволяют двигаться. Лицо резко заболело, я сжимаю зубы и рычу на Строниберга. Да прокляни их Император, я не для того спустился в ад вместе с Полковником и вернулся обратно, чтобы сдохнуть на операционном столе под скальпелем зазнавшегося техножреца, у которого намного большего общего с инструментом, чем с человеком.
Как Полковник мог позволить им сотворить такое со мной? Он ведь не мог поверить в эту путаную ерунду. О чем, черт его побери, он думал, позволяя положить меня под нож? Матерь Долана, да я видел, как гораздо больше бойцов подохло от рук этих кретинов, чем от пуль и клинков. Я видел, как мужчины умирали в агонии от гниения ран, нанесенных им этими кровавыми мясниками-садистами.
— Тебе нужно оставаться спокойным, Кейдж, — говорит мне Строниберг, вставая, и на его лице проступает обеспокоенность, — тебе нужно позволить своему телу исцелиться.
Он бросает взгляд на Алантракса, после чего тот делает шаг вперед со своей игольной пушкой. Я пытаюсь выплюнуть ругательство в сторону этой проклятой Императором парочки, когда он протыкает мне предплечье и нажимает на спусковой крючок. Как и раньше, меня мягко клонит в сон.
Я ПРОВЕЛ всю следующую неделю в лазарете, прикрученный к этому столу. Что еще хуже, мы видимо перешли в варп, потому что мои кошмары вернулись. Будучи накачанным по уши колдовским варевом Алантракса, меня снова стали изводить сны с мертвецами из прошлого, точно так же, как и в последний раз. Мужчины и женщины с оторванными конечностями, с наполовину отрезанными головами, с распоротыми животами, бесцельно бродили вокруг моей койки, обвиняюще глядя на меня. Я чувствовал, словно оказался в кошмаре наяву, крепко связанный этими существа, что все бродили и бродили вокруг меня. Все это время у изножья кровати стояли двое маленьких детей, которых я видел в Коританоруме, и просто смотрели на меня. Их взгляд говорил сам за себя. Ты убил нас, читалось в их глазах. Ты сжег нас.
Я хотел закричать на них, чтобы они оставили меня в покое, и что я просто исполнял приказ, что это они виноваты, а не я, но зажим на челюсти не давал мне этого сделать. Полковник ни разу не навестил меня. По крайней мере, пока я не спал.
Вся эта неделя пролетела так, как будто я умер и попал в ад.
КОГДА Я СНОВА возвращаюсь к ним, в глазах всей команды подозрение и страх.
Совсем скоро приглушат свет. Когда я вхожу в спальню, они валяются на своих койках и судачат. Пока я стою там, никто не произносит ни слова, я ощущаю их взгляды. Я сурово смотрю на Строниберга, в его глазах нет даже намека на вину.
Ощущаю себя пришельцем, настолько чувствуется их враждебность.
— Завтра возобновятся тренировки, — говорю я им. Никто не отвечает. В этом нет их вины, я бы тоже не знал, что сказать. Я разворачиваюсь и шагаю к двери в мою каморку.
— Простите меня, Последний Шанс, — я слышу, как выпаливает Квидлон позади меня, — Полковник Шеффер сказал, что завтра после завтрака мы должны собраться в зале для брифингов.
— Полковник? — спрашиваю я, разворачиваясь.
— Он продолжил наши тренировки пока вы были… — Айл оставил остальное недосказанным. Привязаны к кровати в путах, потому что превращались в неистовствующего лунатика и пытались убить самого себя или кого-то другого — вот что он не сказал.
— И что Полковник Шеффер сказал насчет меня? — внезапно обеспокоено спрашиваю я. Что станет со мной, если Полковник снова взял прямое управление над тренировками? Я ощущаю, как меня начинает заполнять ужасающее ощущение провала. Он не может отправить меня обратно в тюрьму, потому что пока что мы движемся в варпе. Но на борту 'Лавров Славы' должна быть гауптвахта, и он вполне может упечь меня туда на все время. Ну, или возможно он завершит мое существование, пробьет мне голову болтом, в качестве примера для остальных. В ответ они качают головой или пожимают плечами.
— Ничего, Последний Шанс, — отвечает мне Таня, — он ничего не сказал насчет вас.
— Очень хорошо, — отвечаю я, стараясь сохранить голос спокойным, — я хочу, чтобы вы все завтра были настороже, пришло время сконцентрироваться на задаче и дисциплине.
Я ухожу в свою комнату. Слышу, как они снова начали болтать, и я почти закрываю дверь, когда мне в голову приходит одна мысль. Высовываю голову за дверь.
— А у Шеффера есть имя? — спрашиваю я их. — Типа тех, что я дал вам?
Они с полуулыбками обмениваются взглядами.
— Да, Последний Шанс, есть, — отвечает мне Квидлон, — Он сказал, что он — Полковник.
Характерно, думаю я про себя, киваю и закрываю дверь. В закрывающий зазор доносится отрывок слов Троста.
— … сегодня нам нужно выставить двойную стражу, — говорит он остальным. — Пока я сплю, не хочу, чтобы этот псих оказался где-то поблизости.
Сначала я порываюсь открыть дверь и вбить этого болтливого придурка в палубу за такие слова, но затем быстро остываю. Сажусь на свою койку и не могу остановить наползающую на лицо улыбку. Я считаю, что это один из уроков, которые они никогда не забудут. Ложусь на койку и закрываю глаза, и жду, когда снова придет сон и кошмары.
РАНО СЛЕДУЮЩИМ утром Полковник присылает за мной охранника. Я спешно одеваюсь и следую за ним в комнату Шеффера. Он ждет меня там, несмотря на ранний час. Полковник безукоризненно одет, начисто выбрит, а в глаза ясность. Охранник без слов закрывает за мной дверь.
Полковник смотрит на меня, пристально и очень долго смотрит, не моргает, а его взор сдирает слой за слоем с моей души. Я начинаю беспокоиться. Круглый шрам сбоку головы безумно чешется, но его взгляд помогает мне оставаться вытянутым по струнке.
— Еще одна ошибка, Кейдж, — медленно произносит он, — и я покончу с тобой.
Я ничего не говорю. Тут нечего сказать.
— Я буду как никогда раньше присматривать за тобой, — предупреждает он меня, его глаза не двигаются, — я не потерплю ни малейшей ошибки, ни единственного намека, что твое лечение было безуспешным. Я ясно выразился, Кейдж?
— Совершенно, сэр, — быстро отвечаю я, а мои кишки от ужаса сжимаются. Вот теперь начнется настоящее давление.
КОМНАТА для брифингов представляет собой половину амфитеатра. Все тридцать метров ширины заняты сотней скамеек на ступеньках, и все это опускается к полукруглому полу с похожей возвышенностью. На ней стоит стол, покрытый какой-то комковатой тканью. Когда мы входим, Полковник своим присутствием, кажется, заполняет всю комнату. Пока мы спускаемся к нижним скамьям, все наше внимание приковано к нему. Остальные рядом со мной вытягиваются по стойке смирно напротив своих мест. Полковник взмахом руки разрешает нам сесть и начинает ходить туда-сюда.
— До сего момента вас готовили вслепую, — говорит он нам, изучая своими ледяными глазами шеренгу, — теперь мы начинаем готовиться к заданию серьезно. Наша задача уничтожить командира чужаков, который причинил слугам Императора достаточно страданий, так же, как и своим собственным правителям. С их помощью мы проникнем на базу и убьем его.
Он сдергивает покрывало со стола и открывает масштабную модель причудливого здания. За свою жизнь я еще не видел более странного строения. Если я правильно рассчитал масштаб, исходя из размеров
