Гориллы

его, он был под­жарым, жилистым человеком с усами и с колючим взгля­дом. Правда, волосы у него вроде бы чуть поредели, да и в усах прибавилось седины, ну и, конечно, вместо униформы защитного цвета сейчас на нем был старомодный серый костюм, а на голове кепка.

— Вы ко мне?

Пол кивнул, не зная, как начать разговор.

— Вы меня наверняка не помните, но...

— Я помню вас.

— Понятно, — Пол выждал, пока Дир подойдет к нему. — Вот уж не думал, что так опасно наводить о вас справки.

По лицу Дира скользнула слабая улыбка.

— Что там, внутри? — Он едва уловимым кивком указал на зонтик Шорта.

— Ничего. Обыкновенный зонт. Просто ручка удобная: дерево твердой породы, добротная ручная работа. Ну и центр тяжести подходящий.

Дир удовлетворенно кивнул.

— И каким же ветром вас занесло сюда? Уж не привали­ло ли мне наследство?

— Я ведь не адвокат. Гм... мне подумалось, вдруг да вы согласитесь свести меня кое с кем. — Дир не перебивал его вопросами; его словно бы и не интересовал предмет разго­вора. —  Мне бы надо кое-что поразузнать о профессии те­лохранителя. Потолковать с человеком, который на этом де­ле собаку съел... который занимается охраной важных ши­шек.

— Зачем вам это?

Шорту неохота было выкладывать всю правду.

— Это необходимо в качестве общей информации для работы, какой я сейчас занят.— При виде замкнутого выра­жения на лице Дира он вздохнул и добавил: — Я работаю над книгой. Материал подвернулся отличный, не тема, а кон­фетка, но для того, чтобы из этого получилась книга, мне не­ обходимо знать все о профессии телохранителя. Понимаете, это мой последний шанс. Если к тридцати годам не добиться определенных успехов, то на мне уже можно ставить крест. Так и останусь безвестным бумагомарателем, буду пробав­ляться крохами с чужого стола. Тридцать лет мне стукнет че­рез полгода. До тех пор я просто обязан написать свою кни­гу или, по крайней мере, собрать материал. — Он не стал уточнять, что к тому времени останется без гроша.

— Ну, а если у вас не получится?

— Заброшу это ремесло.

— И чем же тогда займетесь?

— Пока не знаю, — Пол улыбнулся. — Возможно, по­дамся в 'гориллы'.

Дир сделал знак бармену.

— Эта работа не для вас, — сказал он, вновь повернув­шись к Шорту. — Вам не хватает терпения. Раз к тридцати годам не выбился в офицеры, то не надейся, что тебя когда-нибудь произведут в генералы... Но если следовать этому принципу, я давно должен был бросить армию, не так ли?

— Не знаю, — пробормотал Пол, испытывая крайнюю не­ловкость.

— Ну прямо, не знаете! Ведь я никаких высот не достиг. Вышел в отставку безвестным тренером в звании сержанта. И все же пользуюсь уважением. — Он окинул взглядом сидящих, словно ждал от них подтверждения своих слов, а точнее, это был взгляд, каким властитель взирает на своих подданных. Шорту не давало покоя некое смутное беспокой­ство. Он припомнил недоверчивое выражение лиц, когда по­ интересовался насчет Дира, припомнил враждебные взгля­ды, когда не пожелал ответить, зачем ему нужен Дир. Разве так приняли бы человека, разыскивающего всеми уважаемо­го, благочестивого прихожанина, который увлекается разве­дением роз и не прочь опрокинуть кружку-другую пивка в компании завсегдатаев? Шорту вспомнилось, с какой готов­ностью все снова расселись за столики по единственному окрику Дира и никто не задал ни единого вопроса. А голос Дира... звучал в точности так, как в былые времена на трени­ровках.

— Уж не проводите ли вы с ними занятия? — спросил Пол.

Дир усмехнулся.

— Занятия — слишком громко сказано. Так... показываю кое-какие приемы рукопашного боя, учу применению ручно­го оружия...

Дир произнес эти слова небрежным тоном, как если бы сказал, что в местном спортивном кружке занимается с любителями гимнастики. Но Шорт знал его другим. В уче­нии Дир не давал поблажки, карая за малейший промах, за малейшую недисциплинированность. Курсанты понимали, что он прав, что от степени усвоения навыков может зави­сеть их жизнь, и все же трепетали от ужаса перед началом его уроков. Дир забирал у местного живодера отловленных и обреченных на уничтожение собак и заставлял учеников приканчивать их голыми руками или ножом. Некоторые го­товы были от возмущения наброситься на Дира с кулаками; Пола после таких занятий мучила рвота, и он не мог спать ночами, ему и теперь иногда вспоминались глаза тех собак. Однако для курсанта лучше было как можно скорее пройти через это тяжкое испытание, ведь Дир заставлял повторять 'упражнение' до тех пор, покуда человек не оказывался сло­млен. Ребята ненавидели Дира, но знали, что он прав. Какой смысл заучивать приемы, если у командос не хватит духу пустить их в ход? Но одно дело — специальное подразделе­ние британской армии и совсем другое — мирный провин­циальный городок в сотне километров от Лондона.

— На кой черт? — поинтересовался Шорт. — Или ожи­дается высадка вражеского десанта?

Дир, не отрывая губ от кружки с пивом, внимательно смотрел на Шорта, словно раздумывал, может ли он ему до­вериться. Шорт выдержал его взгляд. Его не слишком интересовало, скажет ли Дир правду, важно было получить ответ на один-единственный вопрос: нет ли среди друзей или при­ятелей Дира, бывших курсантов или знакомых тренеров та­кого, кто стал профессиональным телохранителем?

— Десант уже высадился, — ответил Дир. — Враги на­ходятся среди нас. Они захватили общественные здания и стратегические пункты города, а теперь готовы рассредото­читься по всей стране.

— Не пойму, о ком вы говорите.

— Враги черные, желтые, коричневые, с тюрбанами на голове, с палочками в носу, с тамтамами и дротиками, с колдунами-вуду или с наркотиками. Взгляните, на что похож стал Лондон! Разве можно узнать нашу столицу?

— Нет, — вынужден был согласиться Шорт.

— Демонстрации, столкновения на расовой почве... И все это в Лондоне! Не где-то в проклятой богом Индии, а здесь, в центре Англии. У нас стало хуже, чем в Нью-Йорке, хуже, чем в растреклятой Африке. Вечерами люди не решаются высунуть нос на улицу.

Шорт согласно кивнул. Эту тему он неоднократно обсу­ждал с друзьями. Кто бы мог подумать, что она будоражит умы и здесь, в патриархальном Менстоке!

— Но ведь тут не Лондон, — возразил он.

— Тут и не будет как в Лондоне, — зловещим тоном про­цедил Дир. Несколько человек подсели к ним поближе, ос­тальные явно прислушивались к их разговору и одобритель­но кивали речам тренера. Дурное предчувствие Шорта уси­лилось.

— Их, вишь ты, сюда переселили, — вмешался один из посетителей. Совсем недавно он вместе с дружками готов был отделать Шорта, а сейчас обращался к нему с такой естественной непринужденностью, словно к закадычному приятелю.

— Кого переселили?

— Да всю эту окаянную индийскую колонию. Землю им дали задарма...

— Черта с два! И вовсе не задарма, а за деньги, — пере­бил его сосед по столику. — Я точно знаю, потому как...

— Дали им землю, продали — какая разница? Факт оста­ется фактом: немытые индусы, чтоб им провалиться, обос­новались колонией у нас под носом.

— Да они и не индусы вовсе, а...

— Не все ли тебе равно, кто они такие? Выкурим их, и дело с концом. Пусть убираются, откуда пришли, или хотя бы в тот же Лондон, но здесь чтобы и духу их не было!

Шорт посмотрел на Дира.