доме. В этом доме вообще было много запретов. Лизе не разрешали оставлять Вету на ночевку и давать ей свою одежду поносить. Благодаря последнему запрету Вета стала счастливой обладательницей заляпанного черной краской Джинсового комбинезона. Она попросила у подруги комбинезон – надеть, пока Тамара Павловна не вернулась. Лиза дала, но Тамара Павловна приехала раньше и увидела Вету в одежде дочери.
– Можешь оставить его себе, – сказала она Вете. Но комбинезон радости не принес. Вета под взглядом Тамары Павловны чувствовала себя воровкой, пойманной с поличным.
Осенью и Ненашевы, и Ольга Михайловна с Ветой вернулись в Москву. Жили они в разных районах, но Вета после музучилища, в которое поступила из-под палки, по воле и решению матери, ехала к Лизе.
Вета и квартире Ненашевых не переставала удивляться. Круглый пластмассовый стол на кухне, а не привычный «уголок». Огромная Лизина кровать, а не ее солдатская койка. Еще у Лизы были отдельный зеркальный шкаф и отдельная вешалка – красивая, деревянная, для каждой кофточки и юбки. У Веты с матерью были один шкаф на двоих и железные вешалки – четыре Ветиных, четыре Ольгиных. Зеркало тоже было одно на двоих – в прихожей. Вета разглядывала себя частями – сначала верх, потом вставала на стул и наклонялась, чтобы увидеть низ. У Ненашевых даже в ванной раковина была не как у всех, а переходила в столешницу. Но больше всего Вете нравилась Лизина корзинка для косметики. Плетеную корзинку и зеркало держал заяц – плюшевый. Корзинка была забита до отказа. Вета же пользовалась маминой заканчивавшейся косметикой – ссохшейся тушью, стертой до пластмассового ободка помадой, которую нужно было выковыривать из тюбика спичкой. Мазок – на щеки вместо румян, мазок – на губы. Еще у Лизы был набор кисточек: большая – для пудры, чуть поменьше – для румян, совсем маленькие – для теней. И специальная щеточка для расчесывания ресниц и бровей. Лиза красилась, а Вета сидела рядом и смотрела.
– Чего ты смотришь? – бурчала Лиза.
– Ты красивая, – искренне отвечала Вета.
– Иди лучше сосиски свари.
Когда не было родителей, Лиза ела нормальную, в понимании Веты, еду. Сосиски, картошку. Вета готовила. Только никак не могла привыкнуть к тому, что хлеб – длинные французские багеты – хранился в холодильнике, разогревался в микроволновке и резался на специальной дощечке. Лиза орала, что ее убьет мать, если на столе останутся полосы от ножа.
В один из дней Лиза сказала, что они устроят вечеринку.
Вета думала, что придут Лизины одноклассники, посидят и часов в одиннадцать разойдутся. Но пришли ребята – взрослые, уже студенты. Оказалось, что многие учились в Лизкиной спецшколе, только одним- двумя классами старше.
На Вету никто не обращал внимания. Она бегала за стаканами, тарелками. Суетилась. В короткие передышки чувствовала себя лишней – не так одета, не то говорит. Там была еще одна девушка. Пришла с Лизкиным знакомым. Вета ее сразу заметила – слишком не похожа на всех остальных. Из другого круга, как говорила Тамара Павловна про нее, Вету.
– Тебя как зовут? – Девушка подсела к Вете.
– Виолетта, – ответила Вета. Она не хотела общаться с этой девушкой, а хотела с Лизкой.
– А меня Снежана. Ты откуда?
– В смысле?
– Откуда приехала?
– Ниоткуда. Я – москвичка. – Вета говорила сдержанно-вежливо. Как говорила с ее матерью Тамара Павловна. Хотела поставить эту наглую девицу на место.
– Ну да, конечно, я тоже теперь м-а-асквичка, – засмеялась Снежана. – А ты с кем?
– Ни с кем.
– Понятно.
– Что тебе понятно?
– Да чё ты такая дерганая?
Вета встала, взяла грязную тарелку и пошла на кухню. Снежана шла следом, прихватив со стола бутылку. На кухне, пока Вета мыла посуду, Снежана отхлебывала из бутылки и болтала.
Снежана «замутила» с Данилой. Вета догадалась, что это тот парень, который играл в преферанс. Теперь она живет на его даче. Там все круто. И Снежана его дожмет. Никуда он не денется. Снежана рассказывала Вете, как «своей», похабные анекдоты и делилась опытом – Вете пригодится. Лучшее средство от залета – марганцовка. Только сразу. Чтобы выкинуть – нужно париться в ванне с горчицей.
– Нормально я устроилась? – спросила Снежана. Вета согласилась – нормально. Она домывала посуду и плакала. Оттого, что Снежана считает ее «своей».
Было уже двенадцать, но никто не думал расходиться. Ребята играли в преферанс и смотрели кино. Вета так устала и хотела спать, что решила нарушить запрет на вход в спальню Тамары Павловны и Евгения Петровича и прикорнуть на краешке кровати. Вета легла и почти уснула, когда в спальню кто-то вошел. По голосам она поняла, что Лиза с каким-то парнем. Вета сделала вид, что спит. За ее спиной Лизка занималась любовью. Вдруг Вета почувствовала на себе чужую руку. Рука – мужская – лапала ее за грудь. Вета отодвинулась на край. Рука тянулась и поднимала ей юбку. Вета встала и выбежала из комнаты.
Утром она убрала квартиру, выбросила мусор. Лиза встала часов в двенадцать.
– А кто был тот парень? Вчера? – не выдержала и спросила Вета.
– Первый или второй? – спросила Лиза.
– А что, их было двое?
– Ну да.
– Тот, который в спальне?
– Рома. А что?
– Не надо с ним встречаться. Он и ко мне руки тянул.
– Ну и что?
Вета тогда решила больше никогда-никогда не общаться с Лизкой. Но пришлось – по воле обстоятельств. Лизка после школы поступила в престижный вуз, и Тамара Павловна и Евгений Петрович купили дочери по случаю поступления квартиру – однокомнатную, в соседнем доме. Вета перебралась жить к Лизе. Потому что в их квартире поселился Юрик-дурик.
У Ольги случился роман с Юриком-дуриком. Неожиданно для всех, даже для Юрика.
Наташе вдруг понадобились назад какие-то вещи – фотографии, шаль и, главное, ключи от квартиры матери, которые остались у Юрика. Наташа попросила передать имущество через сестру. Сама она видеть бывшего любовника не желала. Юрик привез фотографии на дачу. Ольга как раз пыталась повесить обвалившийся карниз. Юрик согнал Ольгу с табуретки и взялся за починку. Заодно вкрутил лампочку в люстру и натаскал воды из колодца.
Ольга держалась подчеркнуто вежливо. Ходила за ним по пятам и говорила: «Не надо». Правда, Юрика в том, что произошло, она не винила. Считала, что виновата Наташа, которая ради любовника переступила через родную сестру и племянницу. И то, что Юрик кинулся помогать, для Ольги было показательным поступком. Из вежливости она предложила ему поужинать и попить чайку – все-таки целый день работал не покладая рук.
Юрик, пока пил чай, огляделся, оценил ситуацию, решил зайти с другой стороны. Ему хватило мозгов не укладывать Ольгу в кровать в первый же день. Вместо этого он приехал на следующий день и починил забор. За две недели ухаживаний Юрик переделал все мелкие хозяйственные дела – покрасил скамейку, спилил старое дерево, покосил траву, сжег мусор, но считал, что Ольгу надо дожать. Дожимать решил навозом, которым он удобрил клумбы. Ольга стояла с осоловевшими от счастья глазами. Потом Юрик залез в багажник машины и достал рассаду – красные бегонии. Вечером после ужина Ольга предложила ему остаться.
Это решение далось ей непросто. Накануне к ней приезжала сестра и устроила скандал.
– Я смотрю, ты тут порядок навела, – сказала Наташа, осмотрев участок.
– Немножко, – ответила Ольга. Она так и не решила, говорить сестре про Юрика или нет.
– Нанимала кого-то?
