искусства. Можно сделать тело каждого игрока прекрасным, как у бога, — были бы деньги на классных художников…
Да только все это бесполезно.
Совершенно бесполезно!
Потому что все это будет испорчено. Изгажено. Испоганено.
Можно нарисовать совершенный мир — но откуда взять совершенных игроков?
То, что внутри у этих придурков — их мелочные душонки! — просвечивают через любые ухищрения художников.
Трусливому белому воротничку, всю жизнь заискивавшему перед своими начальниками, никогда не стать благородным рыцарем. Он что в жизни наложит в штаны, заглянув в нацеленное на него дуло, — что в игре останется такой же трусливой овцой, смелой только в стаде…
Забитого подростка никак не превратить в мужественного воина. Так и останется тупым сопливым щенком. В жизни привык, что его богатенький папаша купит все, что он захочет, — и в игре такой же. Пустое место — но распальцованное по самое не могу. Уверен, что гора амулетов и доспехов, купленная на папашину кредитку, сделает его крутым… Как тот великан с молотом — через которого буквально просвечивал чахлый подросток. Тупой до того, что даже не способен понять, что маленький рост в игре — это не порок, а чувство самоиронии!
И уж совершенно невозможно изменить скучную и тупую домохозяйку, всю жизнь просидевшую дома. И телесно — жирная от чипсов и шоколада. И мозги — такие же заплывшие жиром от тупых телешоу. Только и умеет, что тратить мужнины денюжки. Купила на них шкурку красавицы-аристократки, напялила ее на себя — но что толку? Кем была, тем и осталась. Даже трахается так же, как в реале — скучно, неумело, неповоротливо. Хоть и в великолепном теле эльфийки — но с грацией гиппопотамихи, всей в свисающих складках шкуры и жира… Никогда, даже в самых красивых декорациях ей не стать ослепительными королевой, способной мимолетным взглядом, легким намеком на улыбку наполнить твою жизнь мечтами и смыслом…
Головная часть «гроба» отошла вверх.
Тим вцепился в края и уселся. Стал сдирать с себя все эти оплетшие тело проводки, датчики, подавители осязания и мышечных сокращений…
Много всяких хитрых штук. И все равно, несмотря на все эти прибамбасы и кондиционер, вделанный прямо в изголовье «гроба» — все тело в поту, словно все драки были в реальности.
И, конечно же, тут же навалилась жара.
Жара, от которой в реальности нет спасения, и о которой так быстро — потому что чертовски этого хочешь! — забываешь в игре.
И шум кондиционеров, не справляющихся с этой жарой… Жар сочится из-за стен, и ничто не может остановить его. Там, снаружи, слишком много техники, слишком много людей. Слишком много всего. Матушка Земля с этим уже давно не справляется. В этом тронувшемся мире постоянно за пятьдесят градусов, и дальше будет только хуже.
А еще стены и потолок, которым не помешал бы ремонт… Вместо великолепных гобеленов и потрясающей зелени, — которые были
А ведь это еще Империя. Северная Империя, в которой живут три «золотых» миллиарда. Еще везунчики, на самом-то деле. Что уж говорить про Отстойник, где ютятся еще десять миллиардов. Там недоступны многие технологии, и нет никаких законов — кроме закона джунглей…
Тим зарычал, с остервенение срывая последние датчики, вылез их «гроба» и прошлепал в ванную. Вода была тепловатая и вонючая — опять. Как всегда. Но деваться некуда.
Там — тупые людишки. Здесь — паршивый мир…
И ничего с этим не сделаешь.
Хотя нет, некоторые пытаются. Например, Дэйв, напарничек.
Угу, напарничек… Одно название. Работа командная, но заказы находит Дэйв. И он же загребает себе львиную долю денег. Так что он-то может себе позволить зазеркалку.
Зазеркалка… Способ перестать видеть то, чего не хочешь замечать.
Правда, это тоже ведь своего рода сумасшествие. Чтобы пользоваться зазеркалкой, надо решиться на операцию. Очень серьезную операцию. Довериться нейрохирургам, дать им перекроить свой мозг. Позволить им впендюрить в родную черепушку сотни микропроцессоров…
Эти процессоры перехватывают всю информацию, идущую в мозг — то, что видят глаза, слышат уши, все остальные внешние ощущения. Потом подают все это дальше в мозг, — но уже в искаженном виде. Сильно искаженном. Таком, чтобы не выводил из душевного равновесия.
Ну и, конечно, все эти микропроцессоры работают и в обратную сторону. Перехватывают все сигналы, исходящие из мозга. Передают их дальше на мышцы, — но сначала подправляют их так, чтобы движения тела более-менее соответствовали реальности.
Человек двигается, реагирует на то, что творится вокруг, — но при этом живет словно бы в другом мире. Где нет жары и смога, где нет пыльных равнин и кактусов, где нет вечно потных рож и обшарпанных городов…
Своего рода розовые очки, позволяющие улизнуть от реальности. Убежать из мира, превращающегося в раскаленную помойку.
Тим вздохнул и выключил воду.
Облегчения не было. Жара, эта чертова, сводящая с ума жара…
Он обернул вокруг пояса полотенце, вылез из ванны — и в этот момент дальняя стена гостиной вспыхнула, ослепляя…
Тим чертыхнулся и закрылся рукой.
Там, за стеклянной стеной, был небольшой шлюз. Сейчас внешние ворота шлюза открылась, впустив свет внешнего мира.
И только у одного человека был электронный ключ, чтобы сделать это без ведома хозяина. Легок на помине…
В фильтрованную прохладу шлюза повалили клубы жаркого, сероватого, тяжелого от смога наружного воздуха, немилосердно палило солнце.
За порогом шлюза — обрывом в сорокаэтажную пропасть — виднелись две длинные балки, обшитые электромагнитами. На них парковался черный, как уголь, флаер. Лучшая стальная лошадка Дейва — «Пегас Олимп».
Обводы соответствовали. Кабина чуть приподнята и вынесена вперед, словно лошадиная голова. От двигателя отходят четыре узких турбореактивных мотора. Сейчас уставились точно вниз, словно стройные ноги жеребца, превращая воздух под флаером в раскаленное марево…
И вылезает из этой пижонской лошадки — она одна дороже пары этажей в этом чертовом доме в этом гребаном городе! — Дэйв Стальные Яйца, собственной персоной.
Не придерживаясь за поручни безопасности, не глядя под ноги, — прыгнул с подножки флаера сразу в шлюз.
Автоматика шлюза среагировала, и ворота наконец-то опустились. Кончилась пытка светом. В шлюзе завыли насосы, меняя воздух, — но Дэйв, конечно, же, не стал щепетильничать. Сразу же поднял стеклянную стену шлюза и сунулся внутрь, впуская в квартиру удушливый и жаркий наружный воздух.
А может, он его и не особенно-то замечает…
Термовик на нем под стать лошадке — новехонький, с иголочки. На хромовом напылении ни царапинки. Сияет с головы до пят даже в полумраке. И из-под капюшона термовика струится живительная прохлада. Термовик работает на пределе возможностей, впитывая тепло в свои стенки, набитые капсулами со сжиженным водородом.
