толпе на такого внимание не обратишь. Однако он производил приятное впечатление открытого и улыбчивого человека – себе на уме, но на какой-то симпатичный, неопасный манер. И одет бесхитростно, под своего парня: куртка, под ней простенький свитерок, глаженые брюки цвета хаки и кроссовки. Не будь у него на поясе небольшой кобуры – вылитый бухгалтер или школьный завхоз, который вышел прогуляться в выходной день.
– Парнишка готов с нами сотрудничать, – пояснил Гиттенс, кивнув на молодого негра, который неподвижно подпирал дымовую трубу. – Вот-вот согласится сделать для нас контрольную закупку.
– Нам покуда вниз идти?
– Оставайтесь. Он у меня быстро дозреет. Вообще-то неплохой парень, раньше мне подкидывал информацию. Только вот оступился, бедолага. Я его сперва хорошенько пугнул, затем слегка приласкал. А теперь пусть немного подумает. Вы сами знаете всю эту механику, всю эту игру-муру.
В этот момент парень позвал Гиттенса.
– Нет, не выйдет, – сказал он. – Я не могу.
Гиттенс вернулся к нему.
– Ладно, Майкл, без проблем. Как ты скажешь, так и будет.
– И что теперь?
– Теперь я обязан доложить прокурору – поглядим, что там решат. Думаю, посадят. Правда, сперва промаринуют в камере несколько недель. У них дел невпроворот – до мелкой рыбешки вроде тебя не сразу руки доходят.
– Врешь, командир! – заявил парень. – Не могут они меня засадить.
Гиттенс доброжелательно повздыхал.
– Ну, так как со мной? – спросил парень.
– Пойми, от меня ничего не зависит. Закон есть закон.
Ты сам решаешь – сесть за решетку или договориться по-хорошему. Я не твой адвокат, ты на мой совет можешь и наплевать.
– Тут, на крыше, адвоката нету. Вы мне скажите, как поступить.
Гиттенс присел на колени рядом с парнем.
– Слушай, я тебе даю шанс, потому что ты его достоин. По-моему, Майкл, в тюрьме тебе не место. Но я из-за тебя своей работой рисковать не стану, понимаешь? Я не могу отпустить тебя на все четыре стороны только потому, что ты замечательный парень и я верю в тебя. Чтобы я тебя мог отпустить, мне от тебя что-то взамен нужно. Ты – мне, я – тебе. Закон жизни.
– В какую кутузку меня упекут? В Уолпол?
– Нет, бери выше. В Конкорд.
– А как в конкордской тюрьме?
– Как, как!.. Будто сам не знаешь, как в тюрьме. Хреново.
– Не могу понять, как меня угораздило... Ей-богу, никогда не мечтал в такое дерьмо влипнуть. Пропасть из-за грошового пакетика наркоты!
– Извини, дружок, шестнадцать грамм чистейшего – это не грошовый пакетик!
– Я его что – взвешивал? Да и не мой он!
– Ага, я тебе его в карман сунул. Хватит вилять! Будь мужчиной. Влип – так имей мужество принять ответственность.
– Мне просто дали на хранение.
– Хранение, продажа – один черт. В любом случае состав преступления. Шестнадцать грамм есть шестнадцать грамм. Тянет на три хороших года.
Парень скорчил кислую физиономию. Ему было не до лекций.
– Майкл, попробуй выскочить из этого дерьма, пока не поздно. Я тебя поддержу. Если все повернется как надо, тебя вообще могут выпустить.
– А если нет?
– Тогда три года без права досрочного освобождения. А ты как думал? У нас, дружок, война наркотикам объявлена, не слыхал?
– У меня двое детишек, Гиттенс. Я не могу оставить их на три года. Я их и на три дня оставить не могу! У тебя есть дети, Гиттенс?
– Есть.
– Ну тогда ты меня поймешь.
– Я же тебе предлагаю выход, а ты упираешься.
– Ага, выход. Ногами вперед.
– Я тебе обещаю – они ничего не узнают и тебя никогда не достанут.
– Узнают, узнают! От них ничего не скроешь!
– Откуда? Твое имя не будет указано ни в одном из протоколов. Клянусь. Ты меня знаешь, разве я когда тебя обманывал?
