В доме викария, в 22:15, мисс Полли Раштон размышляла о том, что, если бы ей удалось сбежать в постель на полчаса раньше, она смогла бы почитать книгу, лежащую теперь у нее на коленях, и насколько это было бы приятнее, чем слушать пререкания дяди и тети. В одном углу комнаты дядя Хьюберт — преподобный Хьюберт Либоди — пытался слушать по третьей программе радиопередачу о дософокловой концепции эдипова комплекса, а в другом — тетя Дора беседовала по телефону. Мистер Либоди, полагая, что пустые разговоры не должны заглушать высокоученые речи, уже два раза увеличивал громкость, и в резерве у него оставалось еще четверть оборота ручки. В тот момент он и предположить не мог, что то, что он считал обычной пустяковой женской болтовней, вскоре окажется весьма существенным.
Звонок был из Лондона, из Саут-Кенсингтона — миссис Клу искала поддержки у своей давней подруги миссис Либоди. Примерно в 22:16 она наконец добралась до сути дела:
— Скажи мне, Дора, только, пожалуйста, честно: в чем должна быть Кэти — в белом атласе или белой парче?
Миссис Либоди задумалась. Наверное, атлас, но ошибка могла стоить ей многолетней дружбы…
— Конечно, для очень молоденькой невесты… но Кэти не назовешь очень молоденькой невестой, так что, наверное…
— Да, она не очень молоденькая, — согласилась миссис Клу и стала ждать ответа.
Миссис Либоди проклинала назойливость подруги и приемник мужа, из-за которого она не могла сосредоточиться.
— Ну, — сказала она, — и то, и другое, конечно, очаровательно, но для Кэти, я думаю…
Здесь ее голос прервался.
Далеко в Саут-Кенсингтоне миссис Клу нетерпеливо встряхнула трубку и взглянула на часы. Затем она нажала на рычаг и набрала ноль.
— Я хочу подать жалобу, — сказала она. — У меня только что прервали очень важный разговор.
Телефонистка сказала, что попробует снова соединить ее, но через несколько минут выяснилось, что ничего не получается.
— Вы плохо работаете, — заявила миссис Клу, — я подам письменную жалобу. Я не заплачу ни за одну лишнюю минуту и не понимаю, почему я вообще должна что-то платить при таком обслуживании. Нас разъединили ровно в десять семнадцать.
Телефонистка вежливо извинилась и записала — 22:17, 26 сентября.
3. Мидвич не отвечает
С этого момента информация о событиях в Мидвиче становится не только объективной, но и — большей частью — эпизодической. Несомненно, первой заметила, что творится что-то неладное, телефонистка в Трейне, которая очень подробно сообщила об этом начальнице телефонной станции.
— Мидвич! О нет, только не Мидвич! — воскликнула та, беспомощно глядя на телефонистку. — Честное слово, иногда думаешь, зачем в таких местах, как Мидвич, вообще разрешают иметь телефоны. Не могу поверить, что там есть хоть кто-нибудь с чувством ответственности. А уж эта мисс Огл… Попробуй связаться с ней по другой линии.
— Я пробовала, она все равно не отвечает, — сказала телефонистка.
— Наверное, заснула. Это уже в третий раз за последний месяц. И как только таких мисс Огл на работе держат? Это же просто опасно. Продолжай вызывать, и когда соединишься, передай мне, я ей скажу пару слов…
Примерно в 22:25 на аэродроме в Колуотере раздался телефонный звонок. Трубку снял дежурный офицер.
— Мидвич? Нет, старик. Это не может быть никто из наших. Нет. У нас все в порядке и все на месте. Ты не думаешь, что это метеорит или что-нибудь вроде?
Некоторое время он слушал.
— Нет, это не от нас. Наш радар ничего не зарегистрировал. И это наверняка не один из наших самолетов. Никого из наших нет ни в том секторе, ни рядом… Попробуй связаться с Бейсинг-хиллом. Может быть, что-нибудь у них… Не за что, старик. Извини, ничем не могу помочь.
— Мидвич? — сказал диспетчер компании «Саут-Хандредс Омнибус». — Так позвони туда, ради Бога! Выясни, они там просто застряли, или что-нибудь случилось. Ты же на работе. Мог меня и не беспокоить в такое время… Ах, ты уже звонил… Что же ты сразу не сказал? В такой дыре, как Мидвич, этого можно ожидать. Но, если они выехали из Оппли вовремя, а в Стоуч не приехали, значит, они где-то в Мидвиче или рядом. Больше негде… Да, я понимаю, что ты сказал. Меня интересует, что ты сделал? Ты же на работе. Неважно, что я говорил раньше, важно, что говорю теперь: бери машину, отправляйся туда и выясни, в чем дело. Отправляйся немедленно. Ты должен был это сделать двадцать минут назад…
В Трейне:
Взревел мотор, взвыла сирена, и из ворот гаража красной стрелой вылетела пожарная машина.
— Мидвич, — объяснил диспетчер оставшимся пожарным. — Вызов из Оппли. Звонивший видел в Мидвиче зарево. Он думает, что горит дом или, может быть, стог сена. В Мидвиче телефон, похоже, не работает.
— Все может быть, — сказал кто-то. — Чего еще ждать от этого Мидвича?
Снова в Трейне:
— О, Мидвич, — сказал дежурный сержант. — Да, нам сообщили. Туда поехала наша патрульная машина. Когда мы что-нибудь узнаем, я вам позвоню.
Он записал номер и время звонка в блокнот и стал задумчиво вертеть его в руках.
— Представляете, констебль Джонс, — сказал он, — кажется, Мидвич сегодня вечером превратился в заколдованное место. У компании «Саут-Хандредс» пропадает там автобус; ВВС сообщают, что их радар зарегистрировал там посадку летающего объекта, и это вполне может быть связано с тем, что из Оппли звонят и говорят, будто там пожар. «Саут-Хандредс» посылает машину выяснить, что с автобусом, — она тоже пропадает. Пожарные отправляют человека выяснить, почему от их команды нет никаких вестей, — о нем тоже ни слуху ни духу. Потом из Оппли сообщают о втором пожаре и о том, что к тушению обоих не принимается абсолютно никаких мер. А в самом этом чертовом Мидвиче никто не подходит к телефону. А теперь, черт побери, что стряслось с нашей патрульной машиной?
Он развернулся кругом на кресле и открыл окно в стене дежурного помещения.
— Насчет машины ничего? — крикнул он.
Констебль посмотрел на него и сдвинул один наушник.
— Нет, сержант. С тех пор как они проехали Стоуч и повернули на Мидвич — ничего.
— Так ведь прошло почти полчаса.
— Двадцать одна минута, сержант, — сказал констебль, посмотрев на часы.
Сержант раздраженно захлопнул окно, несколько секунд тупо смотрел на противоположную стену, затем снова поднял трубку.
— Дайте мне констебля Гобби, из Стоуча, — приказал он. В ожидании он постучал пальцами по столу, а потом сказал: — Алло, Гобби? Сержант Флойд говорит. Извини, что я тебя вытаскиваю в такое время, но мне нужно, чтобы ты как можно быстрее отправился в Мидвич и выяснил, что за чертовщина там творится. — Он вкратце обрисовал ситуацию. — Да, да. Все это весьма странно. Дай нам знать, как только сможешь. Я скажу телефонистке, чтобы ждала твоего звонка с почты Мидвича, — можешь там взломать дверь, если потребуется. С мисс Огл я еще разберусь… Ну, хорошо. Мои извинения для миссис Гобби. — Он повесил трубку. — Хороший парень этот Гобби, — сказал он. — Надеюсь, теперь мы хоть что-нибудь поймем в этом бедламе.
