делать, и есть те, которые нельзя делать, если хочешь вернуться.
- За здоровье всех! - произнес Цадо, поднимая стакан. Он поднес его ко рту и выпил его одним глотком. Потом он сказал: - У вас разумная точка зрения мира. А от меня вы требуете, чтобы у меня была неразумная? Не думаете ли вы, что я тоже хотел бы вернуться?
- Я так и думаю, - тихо сказала женщина, - но на фронте каждый день гибнет несколько сотен человек, которые думают так же вы.
- Несколько тысяч, - поправил ее Цадо. – Я даже могу вам сказать почему. Смерть, которая приходит неожиданно и быстро, приятнее той, которую предвидишь как неизменное последствие определенного поступка. Если бы было наоборот, то эта война не продлилась бы и трех дней. Но так как это именно так, то она продолжится так долго, пока одной из двух сторон не перехватит дыхание. Тот, кто еще будет тогда жив, вернется. Вероятно. Сегодня ни в чем нельзя быть уверенным.
Женщина снова повернулась к плите. Она сдвинула кастрюлю с картошкой в сторону и перевернуло мясо на сковороде.
Биндиг обратился к ней. Он все время просидел тихо и не сказал ни слова. Но теперь он посчитал, что обязан что-то сказать. – Не сердитесь на него, - попросил он женщину, - он легко раздражается. Он совсем не думает так на самом деле...
Женщина повернулась и кивала. Ее лицом овладело выражением, которое представляло собой странную смесь понимания и задумчивости, отвержения и доверчивости. - Я знаю..., - сказала она, - я знаю, что вы имели в виду. Вы необычные солдаты. Я всегда думала, что солдаты другие. Я, кажется, заблуждалась.
- Этот опыт для вас неприятен? - спросил Цадо.
- Я не знаю, - ответила женщина, - конечно, солдаты бывают разные.
- Вероятно, мы ранили ваши самые святые чувства, - заметил Цадо с ухмылкой, - наверное, вы человек, который нуждается в героях вокруг себя. Мне жаль, если это так получилось...
Женщина взглянула на него и покачала головой. - Это не так, - сказала она тихо, - не нужны мне никакие герои. Я даже не знаю, что относится к тому, чтобы быть героем. Я не имела бы ничего против, если бы во всем мире было бы меньше криков о героях, зато больше тишины и здоровых мужчин, которые могут вспахать поле и женщину...
Она замолчала и быстро снова повернулась к плите.
Цадо молча вернулся к столу. Он налил доверху все стаканы, включая и стакан батрака. Его глаза были равнодушны, когда он сказал женщине: - Вы умеете так просто видеть жизнь. И людей тоже. Мне было бы интересно, какими вы видите нас...
Женщина взяла стакан, который он ей подал. Она ответила, не раздумывая: - Как людей, которые убивают других, чтобы самим не быть убитыми.
Цадо поднял стакан и выпил. Женщина пила коньяк глотками, потом поставила стакан осторожно на стол. Она начала мыть тарелку и выкладывать наборы. Она махнула батраку, что он должен уйти с кухни. Она указала на дверь, а потом положила голову на ладонь и при этом закрыла глаза. Слуга усердно кивал и хотел удалиться. Но Цадо удивился этому виду соглашения и сказал - Что же так? Почему вы не оставите его поесть с нами?'
- Это ваша еда.
- Хорошо, сказал Цадо, - и ее достаточно для четырех человек.
- Но он же только батрак...
- Послушайте, - сказал ей Цадо, - этот мужчина однажды будет единственным, кто останется с вами, когда мы исчезаем. Он будет еще с вами, когда здесь уже давно будут русские. Дайте ему заранее спокойно еще кое-что поесть...
Биндиг кивнул батраку, чтобы тот снова сел на скамейку. Он сделал это неуклюже и как бы неохотно.
- Русские уже были здесь, - сказала женщина.
- Я знаю, - отвечал Цадо, - и они вернутся. Они тогда останутся тут на дольше.
- Думаете, они вернутся?
- Да. Я только дату не могу вам назвать точно. Но вместо этого я могу сказать вам, что они придут с Т-34 и с их новыми танками «Сталин», со «сталинскими органами» и с самоходками. Они приведут свои отличные минометы и людей, которые могут обходиться с ними. В карманах у них будет махорка, семечки подсолнуха и газетная бумага. Вы подумаете обо мне, сударыня, и вы увидите, что я предсказал все правильно. Я уже очень красиво представил себе все, что тут будет, что сюда надвигается. Если вы в то время еще будете здесь, у вас будет возможность проверить мои сведения. – Не хотите ли вишен? - спросила женщина.
- Вишен?
- Да. Консервированные вишни.
- Я люблю консервированные вишни, - ответил Цадо, - и мой приятель тоже. Потому что мы любим есть все, что готовят не в походной кухне. Но мы не можем разграбить вас...
Женщина молча покинула кухню. Цадо задумчиво посмотрел на дверь, которая закрылась за нею.
- Боже мой..., - сказал он Биндигу, - как же только эта женщина пришла к тому, чтобы стать такой?
- Нам надо было бы еще раньше зайти к ней, - сказал Биндиг.
- Давай, - пригласил Цадо батрака. Он знал, что мужчина не понимал его, что в его мозге не было ничего, что передало бы ему дар понимать смысл вещей, которые происходили вокруг него. Но он сказал ему: - Давай, выпей еще стаканчик, прежде чем она вернется. Кто знает, как долго ты еще проживешь, старина... Он подал ему полный стакан, и слуга закатил глаза, когда взял его.
Женщина снова зашла на кухню. Она приносила стеклянную банку вишен и открыла ее.
Цадо смотрел на нее, ничего не думая и ничего не говоря. Тут он сразу вспомнил об обоих полевых жандармах. Он сказал Биндигу: - Что ты себе думал, когда затеял ссору с теми двумя цепными псами?
- Ничего. Это они повели себя так, как будто имеют право мне что-то приказывать.
- Такие люди могут прикончить тебя быстрее, чем ты думаешь.
- Возможно. Но они не должны вести себя так, раз уж приезжают на передовую...
- Они доложили об этом Альфу.
- Да. Они, наверное, арестуют меня в эти дни. Ну и что? Пусть спокойно арестовывают, они же ничего не могут против меня доказать.
- Они тебя не арестуют, - сказал Цадо. При этом он посмотрел на Биндига и поставил стакан со шнапсом на стол возле тарелкой. Женщина следила за их беседой, но по ней не было видно, интересовалась ли она их разговором. Она хлопотала у плиты, а батрак наслаждался содержимым его стакана.
- Даже так? – спросил Биндиг. – Но это мне тоже все равно.
- Это тебе не все равно, мой мальчик, - сказал Цадо, - у тебя сейчас очень большое мужество, но это не мужество, это только страх. Стоит тебе оказаться у них в лапах, это мужество исчезнет, ты это точно знаешь. Не строй из себя, будто тебя это не волнует. Но они не арестуют тебя, тебе снова повезло. Они оба мертвы.
Женщина еще поджаривала куски сала на сковороде. Они шипели на огне.
- Они мертвы? – спросил Биндиг. Он смотрел на Цадо с недоверием.
Он кивнул. - Да. Они мертвы. Они вон там, на углу леса, между двумя командными пунктами, наехали на мину.
Биндиг довольно долго молчал. Только потом он покачал головой и произнес: - Они заехали на минное поле? Одни? Я думаю, ты был при этом? Я думаю, ты привел их туда? С тобой при этом ничего не произошло? Или...
- Они наехали на мину, - сказал Цадо, - и я смотрел на это с некоторого удаления. Со мной ничего не могло произойти.
- Тогда ты их...
- Я сопроводил их до минного поля, - прервал его Цадо, - и они двинулись дальше. Что я должен был с
