Ее присутствие настолько явно выводило его из душевного равновесия, что ей захотелось сейчас же обнять его и утешить. Но она пока что не осмеливалась.
— Нет, — прошептала она.
— Да, Анжела. Уходите. Сейчас же.
Она покачала головой, цепляясь за опорный столбик, как обезьянка. Легкая ткань халата вздымалась и опадала на ее груди от учащенного дыхания. Она заметила, что глаза Фила скользнули по едва прикрытым выпуклостям ее грудей. На мгновение ей показалось, что она сейчас совсем лишится дыхания.
— Анжела… — Это прозвучало, как стон. Она быстро замотала головой.
— Не прогоняйте меня!
Если бы только она не выглядела такой юной и испуганной, в отчаянии подумала Анжела. Она-то себя такой не чувствовала, даже под свирепым взглядом Фила. Она чувствовала себя вполне взрослой.
— Пожалуйста!
Она подвинулась к нему поближе и положила руки на его обнаженные плечи. Даже сквозь слезы, застилавшие ей глаза, она разглядела выражение его красивого лица. Это было вожделение. Оно почти потрясло своей горечью и остротой.
Я угадала, ликовала Анжела. Неважно, что он говорит, теперь пусть следует своим инстинктам!
Она приподнялась на цыпочки и обвила руками его шею. Медленно, медленно она начала склонять к себе его гордую голову. Фил стоял как скала. Его губы были сжаты, а глаза неумолимы. Но он ничего не мог сделать, чтобы скрыть бешеный стук своего сердца. Анжела прильнула к нему всем телом.
Ее губы раскрылись, и она коснулась его рта, на мгновение почувствовав страстный отклик. Она глубоко вздохнула и еще теснее прижалась к нему.
— Нет!
Он почти оттолкнул ее.
Потрясенная, Анжела зашаталась и рухнула на огромную кровать, вытянув руки для опоры. Склонив голову, она судорожно глотала воздух. Она чувствовала себя как человек, который успешно карабкался в гору и вдруг совершенно неожиданно оступился и полетел в глубокую пропасть.
— За кого вы меня принимаете, черт возьми? — с вызовом бросил он.
Анжела в смущении покачала головой.
— Не понимаю.
— В вас проснулась женщина, и вы решились на эксперимент. — Фил глубоко вздохнул. — Отлично. Возвращайтесь к цивилизации. Но подождите, пока вам попадется сверстник!
Она уставилась на него.
— Это не эксперимент, — возмущенно заявила она. — У меня нет вашего опыта, но я пока могу управлять своими инстинктами. Я не дура, я…
— Чепуха, — грубо перебил он. — Разум здесь ни при чем. Никто не может управлять своими инстинктами, Анжела. Никто. Поверьте мне…
— Но…
Он игнорировал попытку возражения.
— …все, что могут сделать цивилизованные люди — это обуздать свое поведение. И то лишь если успеешь до того, как инстинкты возьмут верх. Нельзя управлять чувствами, Анжела, — сурово продолжал он. — Поддаются контролю лишь действия. Иногда. Если вовремя спохватиться. Если повезет.
Она пристально глядела на него. Неожиданно резко Фил сказал:
— Ничего не помогает, когда красивые и безмозглые девушки приходят и бросаются на тебя, если только ты… — Фил осекся. Но он сказал достаточно, чтобы выдать себя. Анжела вытаращила глаза и выпрямилась.
— Да ведь вы очень хотите меня! — произнесла она так, словно сделала великое открытие.
Фил выругался себе под нос. Анжела встала, не обратив на это внимания.
— Вы хотите, не правда ли?
— Не смейте пробовать на мне свои чары, — угрожающе проворчал он.
Она игнорировала и эту угрозу.
— Так нельзя — читать мне лекции о честности, а самому отказываться говорить правду, — мягко упрекнула она. — Вы хотите меня? — Она в упор глядела ему в глаза.
Лицо Фила окаменело. Нескончаемую минуту они стояли в полутемной комнате, не касаясь друг друга, словно боксеры перед решающей схваткой. Снаружи бушевал шторм. Тени от керосиновой лампы дико метались по стенам, когда дом содрогался от порывов ветра. Казалось, они были вдвоем во всей Вселенной. Наконец он еле слышно сказал:
— Да, я хочу вас.
Анжела вдруг с пугающей ясностью осознала, что это вовсе не звучит как признание поражения. Да она и не чувствовала себя победительницей, хотя вырвала у него признание против его воли. Вместо этого ей пришлось собрать все самообладание, чтобы выдержать его взгляд. Ее сердце начало колотиться, словно от страха.
Я люблю его, напомнила она себе.
Он молча подошел к ней, бесшумно ступая по паркету. Она с ужасом наблюдала за ним, чувствуя себя загипнотизированным зверьком, покорно глядящим в глаза хищника. В глаза своей судьбы, неуверенно подумала она.
— О да, я хочу вас, — снова сказал он. — Я — мужчина. Я давно завершил свои эксперименты. Я знаю, чего хочу.
Анжела судорожно вздохнула.
Он подходил все ближе, словно подкрадывающаяся пантера. В его лице не было доброты.
— Я понял, что хочу вас, с той ночевки в палатке. Вы чувствовали — что-то случилось, но не понимали, что именно, не так ли? Это было еще до того, как вы осознали свои возможности. До того как вы выбрали меня своим… наставником.
Голос его звучал глухо.
Анжела энергично замотала головой, но Фил этого не заметил. Он неожиданно протянул руки и привлек ее к себе настолько резко, что она с тревогой подумала о хрупкости своего тела. В его руках тоже не было доброты.
Он посмотрел на нее сверху вниз.
— Я не даю уроков, дорогая, — цинично сказал Фил. — Если приходите ко мне, то как равный к равному. И представляете себе все последствия.
Анжела крепко зажмурилась, когда он бешено впился губами в ее дрожащий рот. Никакой доброты и никакой скидки на неопытность, о которой он так много говорил. Он поднял ее, как перышко, и прижал к себе нарочито ласково, словно демонстрируя пропасть между их относительными познаниями.
Анжела вздохнула. Ей опять пришлось напомнить себе, что она любит его. Но она отлично знала, сколько силы и гнева в руках, обнимающих ее.
Неожиданно она оказалась на свободе и в изумлении открыла глаза.
— Игра начинает идти всерьез? — съязвил Фил, наблюдая за ее лицом. — Это риск, Анжела. Проблема с этой игрой заключается в том, что можно выбрать только момент старта, но вам чертовски повезет, если после этого у вас будет еще какой-то выбор. Те инстинкты, о которых вас предупреждал Уинстон, — это ваши инстинкты, Анжела. И мои тоже. Так что хватит экспериментов, прошу вас. Иначе как бы нам обоим не свихнуться.
Она повторила с болью в голосе:
— Это не эксперимент. Я люблю вас.
— Ради Бога! — Его голос ударил ей в уши. — Неужели вы не можете оставить меня в покое? — Она невольно отступила в испуге. — Идите спать, девочка, — приказал Фил. — Идите спать и благодарите Бога, что я отпустил вас одну.
Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо. На мгновение оно показалось ей дьявольской маской похоти. Она видела, как в нем борются желание, гнев и горькое сожаление.
Она прерывисто прошептала:
