сердце, душу, тело…
— Я приняла тебя за Поля, — призналась она. Из ресторана доносился грохот отодвигаемых стульев и топот десятков ног. — Он словно сквозь землю провалился, и совершенно некому распоряжаться в баре.
— Думаю, я вполне могу справиться с этой задачей.
— Ты? Но… ты даже не знаешь наших расценок! — схитрила Николь. Не хватало еще, чтобы он сковырнулся и выронил поднос с бокалами, вызвав всеобщее сочувствие или насмешки.
— Посмотрю в меню, а при случае позову на помощь тебя. — Он не стал слушать дальнейшие возражения и вооружился блокнотом и ручкой.
Пока Николь обслуживала первый столик, Генри изучил запасы Поля и обнаружил прейскурант, пришпиленный с внутренней стороны к стойке бара.
— Господа, рекомендую вам лучшие вина на побережье! — провозгласил Генри, привлекая внимание посетителей.
Мужчинам пришлось по вкусу привезенное из Англии бочковое светлое пиво «Монарх», женщины выбирали сухие и сладкие вина. Гости восхищались кулинарным искусством Дианы, а некоторые гурманы изъявили желание лично поблагодарить виртуозного повара. На десерт Николь и Луиза подали спелые ярко-желтые бананы, кокосовый пирог с шоколадным кремом и лимонный шербет. Дебют Генри удался на славу, он лавировал между столиками, ловко оперируя бутылками, стаканами и фужерами.
Николь со все возрастающим беспокойством поглядывала на возлюбленного. Уж очень большую ответственность он на себя взвалил. Случись что — вот потеха-то будет этим развеселым туристам. Только бы обошлось, про себя молила Николь.
— Мама, мамочка, смотри! — раздался звонкий детский голосок, принадлежавший белокурой девочке лет шести. Она уже дважды успела переполошить всю компанию, сначала заприметила ползущую по стволу пальмы ящерицу-геккона, а потом по залу со свистом пролетела жужелица. Каждый раз туристы как по команде оборачивались на ее пронзительный крик и снисходительно улыбались.
Сейчас неугомонный пальчик этого коварного создания указывал на Генри, подошедшего с подносом к соседнему столику. Внутри у Николь все похолодело, когда она увидела выражение его лица.
— Мама, ты видишь, какая у дяди нога? — не отставала упрямая девчонка.
— Да, солнышко, — пробормотала смущенная женщина, покраснев до корней волос. — Кушай свое мороженое.
— Но это…
— Джулия, замолчи сейчас же! — грозным тоном потребовал отец девочки, сдвинув брови, отчего очки съехали ему на нос.
— Но ведь она гадкая, гадкая! — истерически взвизгнула Джулия.
Взгляды присутствующих устремились в одну точку, а Генри выпрямился и будто прирос к месту. Родители Джулии от стыда не знали куда деться. Ну почему дети не умеют говорить тихо? Николь порывалась обнять Генри за плечи и увести подальше отсюда.
— На вид гадкая, а на самом деле волшебная, — сказал вдруг он, улыбаясь маленькой шалунье.
Девочка завороженно уставилась на него ангельскими голубыми глазками.
— Как это? — недоверчиво спросила Джулия.
— Она отплясывает чечетку сама по себе.
— Не может быть!
— А ты посмотри. — Генри поставил поднос на стол и несколько раз притопнул ногой, опуская поочередно то пятку, то мысок. Клик-клак! — отстукивали его сандалии по деревянному полу.
— Вот здорово! — Джулия захлопала в ладошки. — Она действительно волшебная.
— А может быть, и твоя ножка такая же. Хочешь попробовать?
— Конечно! — пискнула малышка и, соскользнув со стула, встала рядом с ним.
Генри показал ей движения, и Джулия почти сразу их запомнила и уловила ритм.
— Да, да, у меня тоже так получается! — захлебываясь от восторга, восклицала проказница.
Генри наклонился к девочке, что-то прошептал ей на ушко, и они синхронно раскланялись, вызвав шквал аплодисментов. Николь просияла: ему блистательно удалось превратить каверзную ситуацию в забавную шутку…
— Не устроить ли в нашем заведении кабаре? — обратилась к нему за советом Николь, когда час спустя они проводили экскурсантов. — Сегодня мы собрали рекордно высокие чаевые, надо попробовать в следующий раз станцевать канкан.
— Дерзай. Если в ресторан ненароком забредет искатель талантов, кто знает — может, ты вскоре будешь участвовать в шоу на Бродвее, но уж это, пожалуйста, без меня. А теперь с твоего позволения я хотел бы получить обещанную порцию кэрри.
Джонни плескался в детской ванночке в окружении игрушечных утят, тюленя и дельфина. Николь, стоя на коленях, намылила ему головку шампунем, протерла грудь и спинку мягкой мочалкой. Недавно Генри расспрашивал, в какое время она купает ребенка, поэтому короткий звонок в дверь возвестил, очевидно, о его приходе.
— Входи! — крикнула ему Николь, и через несколько секунд его высокая фигура появилась на пороге маленькой ванной комнаты, выложенной розовым кафелем.
— Не возражаешь, если я пошпионю за вами?
Она чуть подвинулась, освобождая место рядом с собой. Генри присел на корточки и как бы невзначай задел ее плечо. От этого прикосновения словно электрический разряд пронзил ее тело, и где-то внизу живота резко сократилась потаенная мышца. Николь вся напряглась, пытаясь удержать это ощущение внутри и не позволить ему отразиться на лице.
— У этой посудины скользкое дно, подержи Джонни, чтобы он не опрокинулся на спину, а я пока достану его одежду.
Николь открыла бельевой шкаф и вытащила чистую пижамку… Сейчас малыш заснет, и тогда… Она до крови закусила губу. Тогда главное — не терять самообладания, найти подходящую отговорку и распрощаться.
Генри обеими руками поддерживал ребенка в горизонтальном положении, и мальчик по-лягушачьи перебирал ручками и ножками. У Николь защемило сердце при виде его блаженной рожицы. Пожалуй, ей следует снова обсудить с Генри перспективу семейной жизни. На карту поставлена судьба Джонни, и, если уж на то пошло, брак не обязательно зиждется на беззаветной любви мужа к жене.
Бэби взмахнул ладошками и шлепнул по воде, так что брызги фонтаном ударили Генри в лицо, намочили футболку.
— Ты маленькое чудовище! — Он встряхнул головой и засмеялся.
— Достаточно, не стоит будоражить ребенка перед сном. — Николь со смехом протянула ему полотенце. — Вытри-ка его.
— Хорошо, только покажи мне, как это делается.
— О'кей, для начала…
— Ты уверена, что я справлюсь? — запротестовал Генри, когда она вручила ему присыпку и памперс.
— Это не такая уж сложная процедура. Да ты вспотел от усердия!
— Еще бы. — С горем пополам он наконец облачил сынишку в пижаму. — А теперь — марш в кроватку.
Джонни протяжно зевнул, широко разинув ротик.
— Будь добр, покорми его. — Николь надела на бутылочку соску.
— Поздно, — прошептал Генри.
Ребенок закрыл глазки и дышал тихо и ровно.
— Похоже на то, — согласилась Николь. — Но он голоден, не дай Бог проснется посреди ночи…
— Боишься, что барабанные перепонки лопнут от оглушительных воплей?
— Я принесу его к тебе, готовься морально. — Она уложила Джонни в колыбель, наклонилась и поцеловала в лобик. — Похоже, он крепко проспит всю ночь: умаялся, бедняжка. — Николь вошла в
