Занудин больше не слушал Ноя. Он повернулся к старику спиной, поднял с пола чемоданы, но… идти было некуда. Обитатели «Ковчега» плотной стеной преградили ему путь…
КАК СТАЯ ГОЛОДНЫХ ХИЩНИКОВ, ОБНАРУЖИВШИХ ДОБЫЧУ, НАКИНУЛИСЬ ОНИ НА ЗАНУДИНА. ОНИ ХВАТАЛИ ЕГО ЗА ГОРЛО, ДУШИЛИ, ХРИПЕЛИ, ВЫЛИ, РВАЛИ ЗУБАМИ ЕГО ПЛОТЬ, КОЛОЛИ ГЛАЗА, ПРОКЛИНАЛИ…
…В какой-то момент ужас и боль померкли…
Занудину почудилось, будто он вырвался из цепких лап озверевшей шайки и, очутившись на воле, без оглядки бежит через лес…
Он был удивлен тому, что утро уже наступило…
Ласково светило солнце… слышалось пение птиц… а в ноздри проникали запахи хвои и цветов…
Он удивился еще больше, когда понял, что ему не нужно петлять между деревьями… он мог бежать сквозь них… он мог бежать так быстро, что вокруг замирали звуки…
А когда он взглянул на свои ноги, то не увидел их…
Рук не было тоже…
И тела у него н-е-б-ы-л-о…
«Как странно», — последнее, что успел подумать Занудин, с легкостью подхваченной пушинки поднимаясь над разлившейся зеленью деревьев и уплывая ввысь…
— 1 —
«Все… все катится к чертям! Вот он… К-О-Н-Е-Ц!.. Это похоже на какой-то ветхий чердак, на котором скопилось столько разного барахла, что одно незапланированное колебание — и оно рухнет нам на головы. Воздух пахнет крушением. Реальность… Иллюзии… Все переплелось, как крысиный король сплетается хвостами и лапами, находя единственный смысл в самоубийственном жирении. Новые формы устарели… Кругом паразиты, сосущие кровь друг друга, потому что она циркулирует теперь только в их жилах и нигде больше — бесполезная перекачка и неизбежное зачахание… Цивилизация выходит на свой последний виток…» — Даун замолчал и, поерзав, удобнее завернулся в шерстяной плед…
Вид огня в камине клонил карлика в сон. Однако всякий раз, стоило векам сомкнуться, — то причудившийся шорох, то неожиданный порыв мыслей, которые не терпелось высказать вслух, прогоняли подкравшуюся дремоту.
В какой-то момент пискливо скрипнули ступеньки, и в холл спустился дядюшка Ной ― остановился, замер поодаль. Старик и карлик в тоскливом, недоверчивом оцепенении уставились друг на друга и с минуту не нарушали молчания. Первым не выдержал Даун и разразился протяжным зевком.
— Вскипяти молоко, — почмокав губами, произнес карлик задумчиво, точно и сам не мог понять, так ли уж ему хочется сейчас молока…
Подперев щеку кулачком, Даун ехидным взглядом проводил шаркающего ногами старика до желтой двери под лестницей, а затем снова перевел глаза на огонь и беззвучно вздохнул. Из кухни донеслось посудное бряцанье, сопровождаемое приглушенным старческим ворчанием. Карлик, казалось, ничего этого уже не слышал, потому что опять принялся клевать носом. Однако заснуть ему так и не удалось.
За спиной кто-то коротко и гулко откашлялся. Вздрогнувший карлик непослушными пальцами стащил с себя плед и медленно обернулся. Глаза новоиспеченного кормчего изумленно расширились.
— Как?.. Снова вы?..
…А за окнами насвистывал, сея изморось, ветер. Небо было похоже на мазутную воронку, расцарапанную вычурными пурпурными дугами. Звезды сквозь облака глядели подслеповато. Лес роптал словно живой. Истерзанные деревья зябко льнули друг к другу, свиваясь дрожащими ветвями. По земле, меж согбенных стволов, перекатывались жирные, ослизлые вороха побитой дождем листвы… Вспыхнула и погасла маленькая белесая точка… Вот снова появилась и осталась мерцать. А вслед за ней забрезжили другие. Могло показаться, что из глубины леса вереницей летят светлячки. Откуда им было взяться здесь в такое ненастье ― и зачем? Что они искали? Но размеренно-неторопливо текли минуты, и уже становилось очевидным, что это никакие не светлячки, а зажженные факелы в руках мужчин и женщин, одетых в белые просторные мантии… Красивые люди с гордыми осанками и проницательными взглядами не разговаривали и не обменивались жестами, у них не возникало в этом необходимости. Они ступали так, что к босым ногам не приставала грязь, а материя, из которой были сшиты мантии, не цеплялась за ветви. Факельное шествие приблизилось к «Ковчегу» и, образовав полукруг, остановилось…
